- 1 - (1/1)

— Хорошо. Тогда ночует она у меня, а завтра я лично эвакуирую её к тебе. Теперь договорились? Тогда пока, она проснулась, буду отпаивать это чудо в перьях… Люблю тебя.Я положил трубку. Нет, я правда люблю Амелию, но иногда она напоминает мне Гаури. Ну как я могу отпустить это недоразумение на ночь глядя через весь город, когда она в таком состоянии?.. Ну вот, опять шмыгает носом. Только-только успокоилась и снова-здорово…— Пошли на кухню.На меня посмотрели заплаканные карие глаза.-По… пошли…*час назад*— Ну и уйду!Хлопнула дверь. По лестнице, вытирая глаза тыльной стороной руки, сбежала девушка. Со спины её можно было бы принять за подростка, но упаси вас Бог обратится к ней, как к ребёнку.Пробежав несколько пролётов, всё замедляя шаги, Лина со вздохом села на ступеньки.— Что, опять с сестрицей поругалась?Рядом с девушкой приземлился симпатичный брюнет.— Ага. – Лина обняла колени и опустила на них подбородок. – Я сегодня домой… пришла… А Луна… — Рыжие волосы занавесили её лицо, но Зел почти услышал, как закапали слёзы.Зелгадисс погладил подругу по волосам. Он был порядком удивлён, увидев такое, даже растерян, но Лина – человек непредсказуемый.— Всё, всё, успокойся. Сейчас всё нормально.Лина подняла злой взгляд:— Нет, ненормально!.. У моей сестры проблемы на работе, с парнем, она сорвалась на мне, и вдобавок обвинила… что… ма… ма…Раздался непонятный звук, и Лина разревелась. Зел вздохнул и, обняв её за плечи, стал укачивать, как ребёнка. Постепенно рыдания перешли во всхлипывания.— По… помнишь, как ма… мама… погибла? Помнишь её похоро… похороны?Зел осторожно ответил, боясь новой истерики.— Плохо помню. Мне было-то лет шесть.— А мне два! Я не помню свою маму! А Луна сказала что я ви… ви… но… виновата... в том что ма… мамы… нет…Каждое слово девушка еле выговаривала, а к концу фразы она потеряла способность складывать слова. Зел, всё также покачивая её, гладил её по волосам и стирал слёзы рукавом свитера. В конце концов, девушка затихла и, изредка судорожно вздыхая, задремала. Зел взял подругу на руки, занёс в свою квартиру и положил на диван, после чего позвонил Амелии.— Будешь каркаде? – Если она хоть не много пришла в себя, не откажется.— Мне всё равно. – Интонация, точнее, её отсутствие в голосе подруги мне совершенно не нравится. Я хмыкнул и налил столь нелюбимую Линой арабику.— Пей.Пьёт и не морщится! Да что ж с тобой случилось?Я озвучил вопрос. Лина опустила голову и в чашку закапала жидкая соль.— Наш ресторан… он разорён… Мы больше не можем бороться с конкуренцией – ты же слышал про сеть кафе и бистро “Джу-о”?Я кивнул, вдыхая аромат из своей чашки. Что бы Лина мне не говорила, а кофе – лучший напиток из существующих. В то же время голос Лины зазвучал спокойнее, ей такие приступы несвойственны, я вообще надеялся что она раньше успокоится…— В наших ресторанах с каждой неделей всё меньше и меньше посетителей – остались только постоянные клиенты. Луна еле сводит концы с концами, последний месяц, как оказалось, мы живём на алименты её бывшего. А деньги требуются постоянно – Кристине уже полтора года, она растёт как на дрожжах – каждые три-четыре недели требуются новые вещи… — Лина глотнула кофе, поморщилась и по-хозяйски начала искать каркаде. Ну наконец-то.— А что у неё с этим… как его…— Сергеем? Оказалось, он женат. – Лина заварила чай и со вздохом откинулась на спинку стула. – А ещё не так давно выяснилось, что тот пожар был подстроен.— Ась? – Да уж, любит она резко менять темы…— Тот пожар, в котором погибла мама. – Только бы не новый приступ! Но нет, пронесло. Голос зазвенел грустным колокольчиком, но плакать Лина не стала. – Она передала пожарным Луну, а потом меня, когда же они поднялись за ней, рама обрушилась. Пока добрались, мама надышалась дымом и очень сильно обгорела. Её не смогли спасти… Луна говорит, что если бы мама пошла вместе со мной, то осталась бы жива, но она ужасно боялась высоты, а тем более нести меня на руках и спускаться по лестнице…Лина вздохнула, выпила чай и зевнула.— Устала?— Ужасно. Не думала что истерики отнимают так много сил… О чём ты говорил с Амелией?— Я так и думал, что сейчас тебе не стоит появляться дома, Луна конечно отходчивая, но опять чего-нибудь наговорить она может. Поэтому ночуешь ты у меня…Лина подскочила:— Чур диван мой! – и понеслась расправлять постель— …а завтра после учёбы, на которую ты, кстати, не пойдёшь, я везу тебя к Амелии! – прокричал я ей вслед. Да уж, быстро она оклемалась. Но это и к лучшему. На спокойную голову и думать легче.Из зала донеслись звуки чего-то рушащегося и возмущённый писк. Я, не торопясь, допил кофе и поставил чашку в раковину. Пошёл в зал, где застал такую картину: Лина пытается выбраться из-под огромной стопки белья, а сверху бреющим полётом летят салфеточки-платочки. Плюс ко всему, на стопке, которая погребла под собой рыжую, лежит чумоданчик. Именно чумоданчик, чемоданом это убожество назвать не поворачивается язык. Странно, никогда его раньше не видел…— Лучше помоги мне, чем всякое барахло рассматривать, — проворчало откуда-то снизу. Я понял, что произнёс последнюю фразу вслух, помотал головой, дабы отогнать ненужные мысли и дёрнул подругу за руку, торчащую под немыслимым углом из-под груды белья.Поднявшись, Лина отряхнулась и снова зевнула.— Я спать хочу, – пожаловалась она и потёрла глаза кулачком. Я прямо-таки почувствовал, как на затылке у меня повисла капля. Какой же она всё-таки ребёнок… Хоть это вошло у меня в привычку, но такое воспроизводить в её присутствии я не собираюсь, моя кожа не каменная.— Иди в ванну, горе луковое, — я вытянул из кучи, валяющейся на полу, два полотенца и протянул их зевающей подруге. Та кивнула и, потягиваясь, пошла по указанному направлению.Я же сел на пол, благо в зале постелен мягкий ковёр, и начал разбирать бардак. Сложил вещи в аккуратные стопочки и, наконец, взял в руки чемоданчик. Вроде обычный на вид, он приковывал к себе внимание. Моя интуиция била во все колокола, взывая к здравому смыслу (не трогай какашки, вонять не будут), но я попытался его открыть. Нулевой результат. Ладно-ладно, где там мой набор отмычек…*примерно через 20 минут*Есть! *маниакальный блеск в глазах* Он-таки поддался! Отбросив свороченный замок в кучу инструментов, выросшую рядом, я открыл сундучок, после чего мой энтузиазм поугас. Пачка бумаг. Ладно, разберём на досуге… А это что? Я достал потёртую фотографию, на которой можно было разобрать лицо шестилетней Луны, держащейся за женский подол. Что за чёрт… Услышав, что шум воды стих, я спешно сложил бумаги в чемоданчик, после чего спрятал его в середину одной из стопок. Убрал бельё, сложил инструменты, выкинул злополучный замок, и, гадая, чем же Лине так нравится мой диван, пошёл мыть посуду.Утром я позвонил Гаури и сказал, чтобы он предупредил куратора и Сильфиль о нашем отсутствии. Сама причина переполоха мирно развалилась на диване и посапывала в обе дырочки. Помешивая кофе в турке, я прислонился к косяку и с улыбкой смотрел на хмурящееся чему-то личико. Это создание выросло на моих глазах, и я никогда не думал о ней, как о девушке в прямом смысле этого слова. Был момент, лет пять назад, когда гормоны побуждали меня искать женское начало везде – даже в ней, но, тьфу-тьфу, всё прошло.Когда мне было лет десять, и я прочитал “Приключения Тома Сойера” и множество подобных книг, я предложил шестилетней Лине скрепить нашу дружбу кровью. Смешно сказать, но наши отношения крепче кровных уз. И если Амелию я люблю как свою девушку и будущую жену, то Лина – моя сестра, я привык везде и во всём ей покровительствовать. Так было до появления в её жизни Гаури, с тех пор (а прошло уже четыре года) мы с ним делим экологическую нишу Лининого братца.Рыжая перевернулась на живот и обняла подушку. Бухтит что-то… Я поставил турку на стол и подошёл к окну, чтобы впустить в комнату утренний туман. Боже, какой запах… На улицах – тишина, только одинокий шорох шин доносится иногда в отдалении.Наш район находится где-то посередине между центром и окраиной, такие ещё называют “спальными”. Здесь достаточно тихо, чтобы спать спокойно, и достаточно близко к цивилизации, чтобы не прослыть деревенщиной.Сзади раздался зевок. Я обернулся, Лина же села на кровати и потянулась. На меня посмотрела сонная мордашка— Что на завтрак?— Конструктор из хлеба и огурцов “Сделай сам”Лина поморщилась. Я сел рядом с ней и, серьёзно на неё посмотрев, как можно мягче спросил:— Лина, скажи, бабушка или сестра тебе что-нибудь рассказывали про маму – про жизнь, про её работу? — чёрт, сейчас ещё схлопочу по ушам, за то что обращаюсь с ней, как с пятилеткой…Но девушка не только не стала огрызаться, она отвела взгляд и тихо ответила:— У неё было огромное количество ресторанов, кафе и всяких забегаловок. Огромное количество связей. Огромное количество друзей – настоящих друзей, не приживал. Она была потрясающей женщиной, душой компании, но при этом крепко держала в руках ниточки бизнеса… — Взгляд Лины, устремлённый куда-то вдаль, потеплел, а голос стал мечтательным. – красивая, умная, обаятельная женщина… Которую кто-то убил, — мечтательность из голоса исчезла, уступив место жёсткой горечи.Я взъерошил рыжую шевелюру.— Дочери унаследовали от неё лучшее. – В ответ Лина только грустно улыбнулась.Я посмотрел на запястье, на котором должны были быть часы, и обнаружил, что их там нет. Пришлось вставать и идти на кухню, откуда только сейчас почувствовал стойкий запах палёного.Пока я в спешном порядке выбрасывал обгорелые ошмётки, Лина умылась и, позёвывая, появилась в дверном проёме. В карих глазах запрыгало пламя, и я вздохнул с облегчением. Когда цвет её глаз начинает отливать алым, значит у Лины прекрасное настроение и вообще жизнь удалась. Но при этом я ощутил беспокойство за свой холодильник – ох не в той квартире он появился, не заслужила бедная техника постоянных набегов рыжей. А, поскольку с сестрёнкой она ругается часто, хоть и не настолько серьёзно, то набеги совершаются с настойчивым упором в цикличность.Разложив для подруги на столе комплексный обед из пяти блюд в трёх порциях, я сел напротив с чашкой арабики и включил телевизор. Пощёлкал пультом, чтобы найти нужную программу и неспешно стал потягивать ароматный напиток.Вдруг Лина охнула и вперилась взглядом в экран телеящика. Я отвлёкся от кофе и тоже посмотрел на экран а потом перевёл взгляд на Лину. И чуть не упал со стула. В её глазах я впервые увидел ненависть. Бесконечную, испепеляющую, от которой хотелось завизжать, как побитый щенок и зажаться в углу, зная, что это всё равно не спасёт.Что-то отвлекло Лину и она, словно только что проснувшись, недоумённо встряхнула головой и посмотрела мне на колени. Я машинально посмотрел туда же, и только тогда ойкнул – горячий кофе пролился мне на брюки, но боль почему-то пришла только сейчас.Вытираясь полотенцем, я взглянул на телевизор – была ли там та, что довела Лину до бешенства? Нет, она и обычно-то не отличалась спокойным нравом, раздавая подзатыльники направо и налево, но такую ярость, клокочущую жажду крови я не видел ни разу, даром что знаю её с пелёнок.Мыслями я снова вернулся к потерянным часам, а потом к чемоданчику, лежащему между простынёй и наволочками. Что могут скрывать документы семнадцатилетней давности?..