1 часть (1/1)

Никто не замечал того, что смог заметить лишь один.У Томаса никогда не было страсти к игре на фортепиано, страсть была у его матери, но у него был талант.Его мать была приватным репетитором с игры на этом инструменте. Женщина не хотела, чтоб сын сам сидел дома, и поэтому брала его на занятия, он просто наблюдал и делал домашнее задание. Мальчик же, с которым она занималась, был очень привередливым и не понимал почему ему делают так много замечаний, ведь, по его мнению, было сыграно идеально. Тогда Томас просто подошел и сыграл так, как ему казалось правильным, но он ещё тогда не знал, чем это всё обернётся.Им сейчас семнадцать. Очередной конкурс. Очередной раз Томас унёс с собой победу. На балконе, где можно было отдохнуть, завязался конфликт. Секунда, и он уже летит со второго этажа вниз. Удар пришёлся на голову. Больница, крики, слёзы. Он очнулся, но лучше бы умер. Томас больше не видел, и больше никогда не увидит.Ему не хотелось прекращать ходить в школу, там ему не так скучно. Сейчас он впитывает звук, все слова, что он слышит словно губка. Теперь он ходит на ощупь, с тростью. Не сложно было заметить легкие смешки и жалостливые взгляды. Они ощущались кожей. Отвратительно. Он хотел играть для свободы чувств, но их наоборот засадили в клетку.Музыкальный класс он уже находит по памяти, садится за рояль, поднимает крышку. Ему ноты не нужны, эту мелодию он заучил до дыр, только она его окрыляла. Чайковский, Времена года, Осень, Октябрь. Звук льётся непрерывным ручьём, затягивая глубоко на дно и даря так нужный сейчас покой.Минхо возвращался с тренировки по бегу и проходил мимо кабинета музыки. Грустная мелодия вынудила его остановиться. Сквозь неё чувствовалось столько накопившейся боли, что самому хотелось плакать. Он не был знатоком музыки или её красоты, не особо то и интересовался музыкальными занятиями и этим классом. Атмосфера давила на плечи тяжёлым грузом. Мелодия играла и на второй день, и на третий. На четвёртый день звук прекратился на середине и перед ним резко распахнулись двери. Парень смотрел куда-то мимо Минхо.—?Если хочешь послушать, зайди в класс. Я знал о том что ты здесь ещё с первого дня, тебе стоило быть тише.Развернулся и прошёл обратно внутрь комнаты. Удивлённый же таким появлением спортсмен, проследовал за ним.Томас сел за рояль и вновь начал играть, даже не обращая внимания на, теперь уже официального, слушателя. Только потом бегун заметил, что у пианиста была трость. Осознание ситуации приходило медленно, но уверенно. Музыкант был слепым. Как он мог этого не заметить? Ещё у дверей это можно было заметить по этому пустому взгляду. Придурок!К сожалению, пришёл он в себя, когда парень уже ушёл. Слепой пианист не появлялся в классе пару дней. Азиат уже даже начал волноваться. На третий день его удалось поймать на крыше. Он просто стоял и смотрел в пустоту, будто собирался что-то сделать, но никак не мог решиться.—?Эй! Что ты там делаешь? Неужели собрался прыгать?Парень дёрнулся, но с места не сдвинулся.—?Уходи. Тебе не обязательно это видеть.—?Всё-таки ты сдался,?— ответом было то, что музыкант уже перекинул ногу на другую сторону. Минхо подбежал, схватил смертника и оттащил от перил.—?С ума сошёл?! Что ты творишь?—?Пытаюсь закончить начатое.—?Ты чёртов эгоист! А как же твои родители? Ты о них подумал?—?У меня нет отца. Моей матери нужен мой талант! Ей без надобности слепой сын! Отпусти меня и дай закончить бесцельное существование! —?Похоже, что у парня была истерика. По его лицу текли слёзы, голос казался сорванным, а руки дрожали.—?Так живи тогда для меня!Повисло неловкое молчание, нарушаемое дуновением одинокого холодного ветра.-…Как тебя зовут?—?Минхо.—?Я?— Томас. Прости за просьбу, но… можно потрогать твое лицо? —?Едва слышно произнёс он.—?Эм. Да.Тонкие холодные пальцы коснулись его щеки, робко переходя к подбородку, а потом к глазам.—?У тебя мягкая кожа.С этого и началось их полноценное общение.Теперь Минхо постоянно наблюдал за Томасом, ходил вместе с ним на переменах. Только он теперь мог видеть его в печали. Только он теперь мог видеть его слёзы и мелкие истерики. Теперь только он этим всем обладал.Теперь Томас был только его.