Пелагия (1/1)
Красный петух вёл себя смирно: не клевался, не шумел, лишь тихонько ковырял земляной пол неглубокой пещеры. Пелагия, уставшая томиться в темноте, слегка разбавленной светом масляной лампы, подумала было, что ошиблась с выбором птицы – уж больно покладист кочет. Быть может, в драчливости всё дело? Исклёванные руки – велика ли плата? Она верила в Чудо, ждала его и корила себя за петуха, за сомнения. Если чуда не случится? Жизнь не кончится, но много ли в ней останется смысла и веры? От грустных дум и сомнений нет лучше средства, чем молитва, язык сам зашептал слова.Петух стоял возле женщины, склонив набок голову, словно прислушиваясь. Едва молитва стихла, он захлопал яркими крыльями, вытянул шею и что есть мочи закукарекал. Чрево пещеры содрогнулось, сор и камушки посыпались на замершую в благоговейном ужасе Пелагию – не гулкий обвал, но шелестящая обломками осыпь отрезала Гефсиманский сад. Камни всё сыпались и сыпались, грозя похоронить две живые души, если они сей же час не посторонятся.– Веди, петушок, милый! – срывающимся голосом попросила Пелагия, и птица засеменила во мрак неведомого. Ход быстро сужался, становясь всё круче, вёл всё вниз и вниз. Сухой рассыпчатый известняк под пальцами сменился холодной как лёд, покрытой влагой твердью. Сердце Пелагии мучительно защемило, она попала не туда! Сомнений быть не могло: перемещение свершилось не только во времени, но и в пространстве. Как могла она быть так наивна, что даже и не помыслила о такой возможности! Слёзы покатились из глаз, но не о своей погубленной судьбе плакала сейчас Христова невеста: о том, кого хотела уберечь и не смогла, о владыке Митрофании, которого никогда больше не увидит и не услышит его ласковый и строгий голос, о своих юных ученицах, оставшихся в Заволжске. Ослеплённая горем и слезами, она тем не менее продолжала осторожно ступать по скользким камням, придерживаясь рукой за стену. Впереди, хлопая крыльями и гулко цокая когтями о камень, скакал петух.Воздух становился всё более стылым и сырым, Пелагия дрожала уже не от сдерживаемых рыданий, а от холода. Внезапно рука утратила опору, стены пещеры раздались, открывая огромный грот с подземным озером. Во тьме поблескивали призрачные фосфоресцирующие огоньки и слышался тихий плеск. Не оставалось ничего иного, как и дальше следовать за крылатым проводником, полагаясь лишь на слух. Но петух остановился и притих, а мгновением позже замерла и Пелагия. Они были в этом гроте не одни. Кто-то тихонько бормотал и шептал непонятные булькающие и свистящие слова, едва слышные, но подхваченные эхом. Петух скакнул ещё пару раз, невидимое существо замолчало, прислушиваясь. Пелагия не видела его, но услышала шорохи осторожных шагов и вжалась в стену. Тихо, как кошка, кто-то подкрался к петуху и с хрустом свернул ему шею. Пелагия впилась зубами в руку, чтобы не закричать от ужаса. Во тьме пещеры в каких-то двадцати шагах от неё некто неведомый и жуткий со сладострастным причмокиванием рвал зубами плоть, выплёвывая перья. От звуков этой невидимой трапезы и запаха птичьей крови Пелагию замутило, рот наполнился горечью, желудок скрутил мучительный спазм, но невозможно было даже вздохнуть, чтобы не выдать себя чудовищу. А оно продолжало жадно насыщаться, довольно урча. Но петух был невелик, и вскоре чавканье стихло, кто-то вновь начал свой пришепетывающий невнятный монолог и зашлёпал прочь от застывшей монахини.Очень хотелось перекреститься, но Пелагия не отваживалась и на это, она бесконечно долго, или ей это только показалось, простояла, вжавшись в стену, мышцы замёрзли и одеревенели, она уже почти обратилась в соляной столб, как жена Лота, когда поняла, что не слышит больше шёпота и вздохов – хозяин грота уснул или вовсе ушёл. Медленно и очень осторожно, стараясь не хрустнуть камешками на полу, не зашуршать платьем, Пелагия продвигалась вдоль неровной и мокрой стены пещеры. Ни одной мысли не осталось в её голове, там билось лишь бессознательное, животное и острое желание жить, выбраться из могильной тьмы. Тут под её рукой от стены отвалился увесистый булыжник, с гулким звуком покатился и шлёпнулся в воду где-то совсем рядом по правую сторону.?Ничего? Его нет?? – но стоило слабой надежде зашевелиться в перепуганной душе, как прямо перед Пелагией распахнулись два огромных, мертвенно блестящих глаза. Существо тонко и зло завопило и бросилось на неё, впиваясь острыми зубами и силясь свернуть шею ещё одной жертве.Пелагия истошно завизжала, инстинктивно пытаясь то разжать удушающую хватку, то выцарапать мерзкой твари бледные глаза. Существо было невероятно цепким и изворотливым, но неожиданно лёгким и меньше, чем ей сперва показалось. Она резко развернулась, впечатывая противника в стену, он заскулил и разжал пальцы. Пелагия схватила существо за костлявое плечо, со всей отчаянной силы ударила о стену и, не оглядываясь на скрюченное тельце, понеслась что есть сил навстречу сквозняку.
Проход в скале изгибался под невероятными углами: то сужался до норы, куда худенькая монахиня едва могла пролезть, то раскрывался огромной расселиной – приходилось ползти, карабкаться вверх, съезжать по осыпям вниз. И всё это – в полной темноте, рискуя каждый миг разбить голову об очередной острый выступ породы. Однако и это сомнительное везение сопутствовало Пелагии недолго: когда проход, в очередной раз резко расширившись, круто пошёл вниз, она не устояла на ногах и кубарем покатилась по камням, почти сразу ударившись головой до гула в ушах и кровавых звёзд под веками. Зря цеплялась она за камни, ломая ногти и обдирая кожу, прекратить почти отвесное падение было совершенно невозможно, осталось лишь закрыть лицо и грудь израненными руками и принять смиренно гнев Божий.
?Господи, помилуй меня, грешную!? Но Господь оставался глух, или же никакая молитва не могла достичь Его из этой адской бездны.
Голову и всё тело пронзала ужасная боль от сотен ушибов, тошнота подступала к горлу. Неимоверным усилием воли Пелагия заставила себя открыть глаза. Перед ней, расплываясь и двоясь и в потустороннем голубоватом свете нимба, склонился ангельский лик. Бездонные голубые глаза, полные холодной тишины, заглянули в самое сердце женщины, сочтя все грехи её смертной жизни.
– Господи, помилуй мя, – пролепетала Пелагия. Ангел отвернулся, плеснув длинными белоснежными волосами, и повелительно произнёс что-то на мелодичном неведомом языке, а затем легко, будто котёнка, подхватил её на руки. ?Как жаль, что я не понимаю язык ангелов!? – подумала Пелагия, уткнувшись в пахнущие лесными травами волосы и заливаясь тихими слезами. Сквозь слёзы она едва видела ещё несколько лёгких, воздушных фигур в ореолах голубоватого звёздного сияния, и каждый из ангелов сжимал пылающий меч. Кольчужные звенья под её щекой вовсе не казались ей неуместными – воинству Божию тоже должен быть положен доспех.Ангел нёс её легко, куда-то вверх, из пещеры к свету, к престолу Господню. Позади раздался возглас, по тону Пелагия поняла, что это предупреждение. Даже окрик опасности на языке ангелов звучал чистой высокой нотой. Она чувствовала, что её спаситель летит быстрей ветра, невесомо и плавно. Впереди раздался грохот, визг и звериное рычание. Ангел отпрянул назад, его вмиг окружили остальные, выставив во тьму сияющие мечи. Пелагию осторожно опустили на пол в центре круга из покрытых серебряной кольчугой спин. ?Как же он летел без крыльев?? – слабо удивилась она, и тут на ангельское воинство обрушились полчища чертей. Воздух наполнился смрадом и ужасающими воплями, скрежещущей чернейшей бранью адских отродий. Пелагия не видела нападавших, пока к ней на колени не шлёпнулась отсечённая безобразная голова, разбрызгивая вонючую чёрную кровь. ?Господи, неужели так грешна я, что Дьявол жаждет получить мою душу??Ангелы молчали, лишь молниями вспыхивали, поднимаясь и опускаясь с нечеловеческой скоростью, их клинки. Но войско демонов казалось неисчислимым. Один из защитников пошатнулся и упал, плечи его товарищей сомкнулись над ним. Пелагия склонилась к поверженному: страшная рваная рана пересекала его застывшее спокойное лицо от виска до самой ключицы, из распоротой артерии била кровь, глаза остекленели и потухли, на груди под кольчугой мерцал слабый белый огонёк. Пелагия робко приподняла край кольчуги и вытянула наполненный светом фиал, подобный пойманной в хрустальную каплю душе звезды. Она аккуратно сняла с шеи павшего цепочку с фиалом, подняла повыше и различила за плотным строем её ангелов белёсые перекошенные морды, оскаленные в безумной ярости. Одна особо крупная тварь пробивалась вперёд, расшвыривая своих и спеша вцепиться в ненавистных воинов Света. Дьявол был до того огромен, что не приходилось сомневаться – он разнесёт защитников в клочья.– Нет! – закричала Пелагия. – Не умирайте за меня! Улетайте! Оставьте меня!Но ангелы не обратили на неё ни малейшего внимания, продолжая отбивать волны уродливых злобных тварей. Лица её защитников были такими прекрасными, что хотелось плакать или молиться, но и такими спокойными и отрешёнными, словно они готовы погибнуть здесь, сейчас, в этом аду. Пелагия поднялась, пошатываясь и опираясь на меч убитого, вся боль и отчаянье, вся вера и надежда собрались внутри неё в огромный пышущий жаром комок. И когда огромный разъярённый дьявол занёс над ними шишковатую палицу, Пелагия размахнулась и швырнула сияющее сердце звезды в морду чудовищу. Прежде чем фиал достиг своей цели, из него разлился ярчайший ослепительно-белый свет, от которого порождения кошмара с воем бросились врассыпную. Пелагия не удержалась на ногах и упала, увлекая за собой ближайшего ангела, а смертоносная палица рухнула, выбивая град каменных осколков, на то самое место, где он только что стоял.