Глава 8 (1/1)

Звучала приятная музыка, и Виктория прикрыла глаза, чтобы немного успокоиться. Вжавшись спиной в угол лифта, девушка терпеливо ждала, пока отметка над дверьми покажет ей цифру двадцать семь. Две молодые девочки в костюмах вышли на двенадцатом этаже, поглядывая на нее с интересом. Мужчина с густыми бровями – на двадцатом, зыркнув на нее исподлобья. Парень закрыл книгу, заложив ее пальцем, и взглянул на Викторию. - Привет.Девушка еле удержалась, чтобы не подскочить на месте. Напряжение внутри нее росло с каждой секундой, а лифт поднимался уже не меньше минуты. В детстве ей часто снился сон, от которого всегда оставалось неприятное стеснение в груди и холодная от пота спина. Крошечный лифт, в который она заходила, поднимал ее куда-то. Все выше и выше. Бесконечно долго. Пока ей не казалось, что воздух вот-вот закончится, а стены начинали сдавливать ее со всех сторон.Просыпалась она всегда с колотящимся сердцем. Вскакивала и открывала все окна в комнате.Заставив себя вернуться в реальное время, она взглянула на молодого человека. Он был явно старше ее, достаточно симпатичный, светлые волосы лезли в глаза, а губы были изогнуты в приятной улыбке. Худой и высокий.- Привет, – произнесла она, улыбаясь одними губами.- Ты так нервничаешь. – Он приподнял брови. - Я тоже в свой первый день был очень напуган.- Не в том дело. – Взгляд девушки снова был прикован к цифрам над дверьми. Двадцать четыре. Двадцать пять. – Просто у меня… есть небольшой страх перед замкнутым пространством. - Клаустрофобия? Понимаю. Моя сестра тоже страдала этим. Я в детстве в шутку засунул ее в выдвижной ящик под кроватью родителей. Ох и крику было! Дзынь…Двери открылись, и Виктория, будто выпущенная пуля, выскочила из лифта, оказавшись в достаточно большом коридоре. Парень тоже вышел, посмеиваясь. - Меня зовут Лёша Каданов. – Он протянул к ней раскрытую ладонь. - Лёша? – Виктория попыталась правильно произнести странное имя, однако судя по его смеху, у нее это сделать не получилось.- Это русское имя.- Русское? Ты из России? - Да. – Он немного грустно улыбнулся. - Но можешь звать Алекс. Тебе так привычнее, наверное.- Да. Привычнее. Я Виктория Шаки. – Она пожала протянутую руку. – Ты очень хорошо говоришь по-английски.- Закончил школу иностранных языков. Поступил на лингвиста, немного не хватило времени, чтобы защитить диплом, – ответил он, - да и достаточно долго уже здесь. Тут все говорят на английском. Приятно познакомиться. - И мне тоже. А сколько это – достаточно долго? – Виктория пыталась рассмотреть за воротом застегнутой куртки Алекса аллар и не смогла. - Третий год.- Ого…- Это еще не ого, – усмехнулся Алекс. Девушка скользнула взглядом по коридору. По обе его стороны тянулись ряды белых дверей с позолоченными табличками. На стенах висели картины, потолки венчали яркие лампы. Пол радовал мягким бежевым ворсом.- Может, поможешь мне вот с этим? – Виктория показала ему свою стеклянную карточку, и он кивнул.- Моя комната 978\21. - Идем. Это недалеко от меня. – Он улыбнулся, скосив на нее взгляд. - Соседка.Они пошли по коридору. Виктория рассматривала до смешного одинаковые двери с небольшими золотыми ручками и странными, светящимися зеленым цветом, коробочками под ними, вместо замочных скважин. Видимо, для того, чтобы прикладывать к ним карточку. - Здесь столько картин… - восхитилась девушка. Она всегда любила живопись. Видимо, от мисс Уанделл ей передалась некоторая любовь к искусству.- Многие из них нарисованы самими учениками. – Алекс говорил с непонятной гордостью, и Виктория полностью посвятила себя рассматриванию картин. В основном это были города или улицы. Вполне понятно, почему. Если человека оторвать от дома, где он прожил большую часть, а может, и всю свою жизнь, он будет писать картины и сочинять сонеты только об этом месте. О близких. О родных. О прошлом. Реже попадались полотна с изображениями домашних животных или портретов незнакомых Виктории людей. Краски были подобраны яркие, и не складывалось впечатления, что автор писал в печали или тоске. Скорее, это была светлая грусть. - Почему они висят в коридоре, а не в какой-нибудь галерее? – Виктория остановилась взглядом на изображении улицы, напомнившей ей парковую аллею в Каунти Клифсайд. Тот самый парк в штате Висконсин.- Во-первых, тем, кто здесь живет, нравятся эти рисунки. А во-вторых, так даже легче. Запомнить не свой порядковый номер, а картину, расположенную над твоей дверью. - И в какой картине живешь ты? – с улыбкой спросила Виктория, переводя на него взгляд. - В ?Даме с собачкой?.Виктория рассмеялась, и Алекс с улыбкой пожал плечами. - Но мы ее только что прошли, – заметила девушка, и молодой человек кивнул.- А значит, скоро мы узнаем, какая картина попалась тебе. Подумав о том, что вот-вот увидит комнату, в которой останется жить на ближайшие несколько лет, Виктория ощутила страх. Здесь, снаружи, красиво и уютно. Однако комната может оказаться маленькой, без окон, похожей на глухую коробку. Заметив, что Виктория нервничает, Алекс прекратил улыбаться.Он остановился около комнаты с номером 978\21. Виктория тоже замерла. Взглянула на картину справа от двери и улыбнулась. Глаза ее вспыхнули от восхищения.- Кто это рисовал? - Не знаю. Но это очень красиво. Они смотрели на картину, написанную в пастельных тонах – в центре тяжелой деревянной рамки застыл мотылек, замерший в беззвучном полете. Художник кропотливо положил краску так, что бахрому на легких крыльях существа хотелось потрогать. Казалось, после прикосновения на пальцах останется легкая пыльца. В углу картины автор расположил пылающую свечу. Огонь отливал на бежевом фоне красным и оранжевым. Казалось, будь он еще немного ярче - и слепил бы глаза. Мотылек слепо летел на свет и тепло из бурого холода за рамкой, которыми манила его к себе коварная свечка. Блики от огня уже падали на его крошечное, невесомое тело. Однако он летел, летел… и замер. Запечатленный в этот ужасный и прекрасный миг, когда, наверное, понял, что попал в ловушку, но останавливаться было уже слишком поздно. И что живительное тепло на самом деле окажется смертельным пожарищем на хрупких крыльях.Виктория, вздохнув, оторвалась от созерцания картины.- Вот карточка, Алекс. Молодой человек вздрогнул. Видимо, он действительно любил искусство, потому что погрузился в картину с головой.- Да. – Он моргнул. Взял карточку и направил ее на свет. С одного края появилась темная полосочка. – Смотри. Вот этой полосой вверх. И приставляешь вот сюда. Молодой человек опустил стеклянную полоску на зеленое светящееся поле, и послышался тихий писк. Дверь с щелчком приоткрылась. Виктория благодарно улыбнулась и забрала стеклянную карточку. - Спасибо большое. – Она взялась за ручку.- Был рад познакомиться. – Алекс шутливо ей отсалютовал. - Знакомься теперь со своей новой обителью. - Да уж… это волнительно. - Не буду смущать своим присутствием. – Молодой человек сделал шаг по направлению к своей комнате. - Ну, до встречи.- Пока! – Виктория сжала пальцы на ручке и вздохнула, наблюдая, как он идет обратно по коридору. Алекс обернулся, открывая собственную комнату, и снова помахал ей рукой. Она улыбнулась и кивнула ему. А через мгновение осталась в коридоре одна. ?Вот идиотка. Хуже ведь все равно не будет?. Виктория шикнула на свое разговорившееся подсознание и на выдохе открыла дверь.

*** Эрик читал книгу, закинув ноги на угол стола.

Взгляд то и дело соскальзывал со строк, чтоб полюбоваться блеском кожи новых туфель, которые на днях прислал ему друг из Флоренции. Дорогие вещи всегда были слабостью для Эрика. И эту слабость он мог себе позволить. Единственную, пожалуй.Тихо запищал телефон, шорох на линии, и динамик сообщил ему голосом секретарши Моники: - Мистер Боуз, к вам Брендан Грэй. Судя по медовому голосу, Брендан стоял рядом. Женщины всегда вели себя как идиотки, когда он находился в зоне их видимости.- Пусть зайдет, Моника. – Эрик скользнул взглядом по номеру страницы, на которой остановил чтение, и со вздохом закрыл томик Шекспира. ?Все равно забуду…? - и убрал ноги с темной поверхности стола.Долго ждать не пришлось. Дверь приоткрылась, и Эрик со спокойной расслабленностью взглянул на вошедшего в кабинет Брендана. Как всегда, черный плащ с поднятым воротником. Кожаные штаны, невысокие ботинки и черная майка. Господи, неужели другая одежда для него вообще перестала существовать? Он тут же не преминул съязвить: - Ты снова выглядишь так, будто только восстализ гроба.Губы вошедшего улыбнулись. Глаза остались нетронутыми.- Я оторвал вас от важных дел, граф Дракула? – Эрик оттолкнулся ногой от стола, и его кресло мягко отъехало к окну, окуная хозяина в солнечные лучи. - С чего ты взял? – тихий голос Брендана пролился в тишине комнаты.- Ты выглядишь очень раздраженным. Присядь. Хочешь кофе?- Эрик… - мужчина сжал челюсти, - что ты хотел? - Поговорить. – Эрик снова крутнулся в кресле и, оттолкнувшись от стены, мягко подъехал обратно к столу. – Присядь, пожалуйста. – Он взглянул на застывшего мужчину. - Я серьезно, Данте.Уловив в голосе друга повелительные нотки, Брендан нахмурился. Видимо, действительно случилось что-то серьезное.Глава Академии чаще всего пребывал в хорошем расположении духа, однако то, с какой интонацией он говорил сегодня, несмотря на все эти идиотские подколы, немного напрягло Брендана. Он одной рукой придвинул к столу кресло и медленно сел, закидывая ногу на ногу. Мягкость его движений могла обмануть кого угодно, только не Эрика. Да. Брендан действительно был чертовски раздражен.- Что случилось?- Через два дня отбор.Ах, вот оно что.Брендан напрягся. Кашлянул. И это было единственным признаком нервозности. - Я помню. - Слушай, Данте… - Эрик как-то сразу растерял все свои прыткие речи. - Нет. - Ты даже не выслушал. – В синих глазах Эрика показался стальной отблеск. Он глубоко вздохнул.- Я знаю, о чем ты попросишь. Нет. – Брендан сидел в совершенно расслабленной позе. Только пальцы слегка постукивали по мягкому подлокотнику.- В последний раз.- Эрик, черт тебя дери, я же сказал, – слова едва вылетали через стиснутые зубы. – После всего, что произошло, я не собираюсь снова обучать кого-то.Глава Академии встал на ноги так резко, что кресло откатилось к окну. Он вздохнул, запрокидывая голову.- Послушай меня... Нет! – Эрик оперся ладонями о стол, видя, что мужчина уже готов перебить его. - Закрой рот и выслушай. Это важно. Это действительно важно.Брендан сжал губы. Сердце било в грудную клетку, будто вымещая на ней свою злобу.- Ты должен присутствовать на отборе.- Я подал в отставку, – прорычал он. – Я. Не. Обучаю.- Ты лучшее, что у меня есть! – Эрик не кривил душой. Наставников лучше, чем Брендан Грэй, как его называли на большой земле, или Данте, как величали на Эе, просто не было.- Не говори обо мне как о гребаной мебели! – Оттолкнувшись руками от подлокотников, Брендан встал на ноги, тут же заставив Эрика смотреть на него снизу вверх. – Ты клялся, что не заставишь меня снова брать ученика.- Я клянусь, что это в последний раз.- Да иди ты к черту, Боус. Неужели ты не можешь понять - после смерти Эмилии…- Слабые Ошейники умирают, Данте! Умирают. Я думал, за столько лет ты поймешь это! И твоя последняя ученица была слабой.Ярость полыхнула в глазах Брендана. Он едва не прожег взглядом лицо Эрика. Сжал кулаки.- Не смей. Говорить об Эмили. Что она была. Слабой, – прошипел он.- Возможно, и нет. Но зверь оказался сильнее. Не отрицай этого. – Эрику стоило немалых сил не сделать шаг назад – Брендан почти нависал над ним, буравя своими серыми глазами. И где-то в груди медленно сжимался ледяной кулак страха. Мужчина молчал, и Эрик осторожно продолжил: - Ассоциация директоров Академии сделали мне очень выгодное предложение. У них появилась одна идея… Пока я тебе не расскажу о ней ничего. Слишком все рано и сыро. Но мне нужно, чтобы ты взял себе ученика. Этот приказ идет не от меня, пойми. Это приказ сверху.Он по-прежнему молчал. Сжатые кулаки не расслаблялись.- Прошло уже два года. Ты должен был отойти хоть немного, – тон Главы Академии стал мягче. – Я прошу тебя. В последний раз.- С ученика, которого ты мне приставишь, я спущу три шкуры, – голос Брендана вибрировал от ярости. От этого по спине Эрика пробежали мурашки, однако облегчение от его согласия принесло улыбку. Будто камень упал с души. - Спасибо, – и в этом простом слове было столько эмоций, что Брендан поморщился, будто они окатили его горячим вихрем. – Спасибо, Данте. Ты настоящий друг.Мужчина развернулся и молча скользнул к выходу из кабинета, думая о том, что уже ненавидит своего будущего воспитанника. У двери он остановился и обернулся, глядя на облегченно улыбающегося Эрика, снова открывшего свою книгу. Тот, почувствовав взгляд, поднял глаза. - Если ты еще раз назовешь Эмили Ошейником - я сломаю тебе челюсть. Эрик еще очень долго молча смотрел на хлопнувшую дверь.