Обыденное (1/1)

Реске ненавидит школу. И я всегда делаю за него домашние задания. Мне несложно. Еще проще, когда мы на гастролях и домашнюю нужно отсылать по электронной почте - просто копируешь свою работу, делаешь в ней с десяток глупых ошибок и отсылаешь ее от имени Реске. Он всегда ворчит, что у меня корявый почерк и неудобно списывать. Эгоист, привык все воспринимать, как должное. А еще он до жути стеснительный. Да-да, Ямада Реске, самый популярный подросток Японии, невинно краснеет от любой, казалось бы, обыденной мелочи. Кстати, мы с детства очень привязаны друг к другу, а когда стали старше, привязанность переросла в любовь. Но Реске очень тяжело осознает подобные вещи и безумно смущается, когда речь заходит о чувствах. Потому я уже привык слушать от него бредовые фразы типа: ?Давай выпьем кофе??, когда он хочет побыть рядом со мной, хочет моей поддержки. И я рад, что могу ее оказать. Рад, что сердце этого человека спокойно только тогда, когда я рядом. Рад, что только со мной он настоящий - нелепый, стеснительный, ласковый, тихо и уютно радостный. Мы с ним всегда спим вместе, когда на гастролях. Он всегда, как будто между прочим, перебирается в мою кровать. Я, чтобы не смущать, стараюсь не говорить лишних слов, дабы не спугнуть его слабую инициативу. Он ласков, словно кот, всегда мягко проскальзывает ко мне под одеяло и аккуратно и нежно обнимает. А я глажу его голову, пропуская волосы между пальцев - ну точно, как кота - Реске обнимает крепче, прижимаясь плотней и под одеялом кладет свою руку мне на грудь, качая ноутбук и мешая сосредоточиться. Я не сержусь, просто желание учить уроки мгновенно улетучивается и хочется целиком погрузиться в его нежность, особенную, цвета солнца. Иногда я поддаюсь искушению и дурачусь с ним, чтобы потом без сил заснуть, тесно прижимаясь друг к другу. Его объятия стали для меня такими привычными и нужными, что дома, без него, я сплю просто ужасно. Иногда, когда мы долго находимся вдали друг от друга, а ?долго без Реске? для меня - чуть больше половины суток, я начинаю испытывать нехватку тепла. Его тепла. И от этого даже становится больно, почти физически - невыносимое щемящее чувство в груди. И когда я, наконец, его вижу, не могу сдержаться - крепко обнимаю, прижимаясь к его спине, и впитываю его тепло. Он знает, что мне это нужно и, замерев, ждет. После таких объятий мне кажется, что я смогу горы свернуть! А еще Реске иногда, по неизвестным мне причинам отбрасывая свое смущение, целует меня. Ласково и нежно - как и все, что он делает. И мне становится так сладко-сладко и невыносимо хорошо, что я, кажется, готов умереть в такие моменты. Или, наоборот, жить с удвоенной силой. Он обнимает и целует, долго не отпуская меня, словно губами старается запомнить каждую черточку моего лица. Реске никогда не говорил мне: ?Я тебя люблю?. Не то, чтобы для меня это было важно; важно было то, что, услышав эти слова, я пойму, что он все-таки признался сам себе в чувствах ко мне.

Мы в очередной раз гастролировали по Японии. И в очередной раз я делал за себя и за Реске задания по английскому. В очередной раз Реске, предложив ?выпить кофе?, перебрался в мою постель. В очередной?!- Юри...Неужто в Африке снег пошел? Он же краснеет, как первоклассница, произнося мое имя даже вместе с фамилией!- А что вдруг по имени?- Ничего, просто захотелось. Давай выпьем кофе?Обыденность сломана странным, абсолютно нетипичным для него, поведением Реске.- Домашнюю можно отослать до четверга. Времени еще три дня, - удивительно, он никогда не просил меня выключить компьютер.Убираю ноутбук, выключаю свет и окунаюсь в его объятия. Такие родные, теплые и бесконечно нежные.- Можно, я тебя поцелую?- Реске, ты какой-то странный сегодня. То по имени зовешь, то разрешения просишь... Я когда-нибудь противился?Мое сердце бьется чаще. И чувствую, как и его, пропустив удар, ускоряет ход. Он прижимается своими губами к моим, мягко и сладко целуя, так, как еще ни разу не целовал - у меня было такое чувство, словно я прикоснулся к оголенным проводам.- Люблю тебя.Тепло. Хорошо. Светло. Светло от тебя, от твоих глаз, доверчиво и, наконец, без смущения смотрящих на меня. Настолько хорошо не бывает! Я улыбаюсь:- А для меня давно уже твое имя и слово ?люблю? стали синонимами.