Глава 4 Клаустрофобия (1/1)
Мне не давали покоя сны, которые я забывал, стоило открыть глаза. Эмоции оставались, и они были далеко не приятными: гнев, отчаяние, страх и раскаяние. Судорожно цепляясь за одеяло, я медленно вспоминал, где нахожусь. От этого легче не становилось, однако, удавалось взять себя в руки. Я не знал, есть ли здесь Курама, Эросаннин и бабулька Цунадэ, я вообще не хотел задаваться такими вопросами. Перечитывая отчёты, проваливаясь в собственные мысли, я забывался. Новые Акацки следили за деятельностью Обито, троица пойманных – шпионы. Штат работников был невелик, где-то человек десять-пятнадцать. В большинстве своём, подростки, мои друзья из прошлых жизней. Из их докладов я узнал, что Коноха тюрьме подобна. Жёсткая дисциплина, комендантский час, контроль за каждым. Сакура подошла ко мне очень тихо, взяла чашку с остывшим чаем и заменила на горячий кофе. Я даже не оторвался от бумаг.
Когда я избавился от бумажной волокиты и кучи счетов непонятного происхождения – Какузу бы помер от одного их вида, – я пожалел вообще, что влез в бывшую берлогу Орочимару. После этого меня разбудили посреди ночи, заставили напялить непонятный балахон грязно-серого, а затем и выволокли на свет божий. И стоим мы совсем не эпично на холме, с которого открывается прекрасный вид на Коноху. Не эпичность заключается в нашем общем виде: я, зевающий до сведения челюсти, одетый в непонятную рясу-балахон-бывший мешок из-под картошки, голодный и сонный, небритый и немытый, Итачи в заляпанном соевым соусом уже весёлом жёлтом спортивном костюме, явно недовольный ранней пробудкой, и гвоздь программы – Сакура, вся такая благоухающая и чистая. Нас только сфотографировать, да в рамочку на стену: ?Будни нукенинов?. В общем, долго девушка разглагольствовала о местонахождении тюрьмы для предателей, которая, на самом-то деле, являлась пыточной, а затем меня, засыпающего в обнимку с деревом, вытолкнули первым в лоно врага. Здорово, что сказать. Не зная способностей этого Карю, которого по воле судьбы заменяю, я беспомощен. Сами посудите: пацан знал, как делать Расенган? А стихия у него воздушная была? Да уж. А вдруг у него и чакры-то не было? Как у Рока Ли? Но пока я размышлял, да любовался густым, как сметана, туманом, улицы стали куда ближе. Коноха, любимая, родная деревня. Я готов защищать её и её жителей, пусть были моменты моего безумия, пусть я предавал её много раз, а жителей убивал, пусть и они предавали меня. В животе скрутило, стоило только оглядеться. Темно, туманно, безлюдно. Будто призрак, заброшенное селение. Голову сжало стальным обручем: точно такой же она выглядела, когда жители покинули её из-за меня. Шиноби не могли драться с джинчурики, подчинившим самого Девятихвостого. Тогда не стало всех деревень. Шиноби объединились против меня, забравшего себе всех Хвостатых. Как все мы выступили против Мадары в первый раз. Я понял, понял давно уже, что людей может объединить только общая цель, а что может быть сильнее желания защитить себя и будущее?Хруст на крыше меня отвлёк, готовясь к появлению шиноби, я сжал зубы. Чёрная тень спрыгнула на землю.
- Твою… - не выдержал я внезапного появления драного кота. Тот жалобно мяукнул, даже сердце сжалось, а рука сама потянулась к блохастой грязно-рыжей шкуре. Жёлтые глаза расширились, зрачки сузились. Кот в один прыжок достиг забора и скрылся в декоративном кустарнике.- Да неужели Новые Акацки сунули свой нос в Коноху? Чрезвычайно глупый поступок.
Этот болезненно знакомый напыщенный тон, интонации, что засели в печёнках, определённо, это тот голос, который снится мне в кошмарах о прошлом и будущем. Короче, прищурив шаринганы, на меня сверху вниз глядел сам Саске. Ух, друг, не верю. Не верю я, что ты в деревне, а я это пропустил. Обычно же и арканом не затащить на чаёк к бабульке Пятой, а тут ты весь такой гордый и пафосный, да в центре Конохи, да вокруг нет трупов, а я не ору коронное: ?Ну вернись, идиот, Сакуре уже замуж пора!?. Хотя нет, коронным это стало только недавно. Раньше я обходился лаконичным: ?Вернись, придурок!?. - Не оборзел ли, Карю? – надежда умирает последней. У меня действительно такое неблагозвучное имя. А был вариант, что прозвище! Псевдоним там, кличка. Что угодно, но не имя. Мне родное куда больше нравится. Есть в нём нечто героическое же.
- Если скажу, что заглянул рамена тарелку-другую опустошить, не поверишь? – смотрю в упор на Учиху, уютненько пристроившегося на бочке под окнами дома. - И что за мода такая – кошками швыряться?И небо было тяжёлое, стальное, сильно давило, не давало вздохнуть полной грудью – не привык. Обычно же в Конохе и небо голубое, и птички чирикают. Обычно эта деревня действительно полна жизни. Обычно, но далеко не всегда. В тот день, когда меня убил Сай, оно было таким же хмурым, как и во все дни похорон Сарутоби Хирузена. Только дождь не лил, видно, моя смерть не может вызвать слёзы природы. Лишь Хината вечно плакала из-за такого придурка, как я.
- Если другие не смогли остановить тебя, это не значит, что я в их числе.
Так, катана? Огненные техники? Чидори? Райкири?! К чему вообще готовиться?- Я… я не могу, - прямо-таки на глазах завял Саске. - Карю, молю, вернись в Коноху!Я подавился воздухом, а бывший нукенин, предатель и жестокий убийца сейчас сидел уже на коленях, цеплялся за мой балахон. Разве что не скулит и пристыжено хвостом не машет. Да воздалось за страдания мои! Да свершился Суд Божий! Я в шоке. В самой тяжёлой его форме. Окаменел, так сказать, от нелепости происходящего. Осталось только Сакуре явиться, да резко распахнуть халат, да показать первичные половые признаки, да заорать, пугая весь честной народ: ?Я мужчина!?. И всё, это будет занавес для моего мозга. Хотя я почти также реагировал на Итачи в трениках. Переживу. Всё же перетерпел. Наруто Узумаки – главный кладезь секретов всех и каждого в мире шиноби. Но не железный я. Когда я вижу, как нелепо выглядел, упрашивая Саске вернуться, смех так и прорывается наружу.
- Нет, - с особым удовольствием протянул я, понимая, что в душе, таки, садист, на что Учиха среагировал очень быстро и даже внезапно:- Ну тогда, Карю, я тебя даже мёртвого верну! – это плохо. Если у него столько же силы, сколько и было… дыхание участилось, я невольно облизнулся: я снова смогу завладеть шаринганом. Нет, нет, нет, откуда такие мыс… чёрт, да он катану даже держать не умеет! Железка при первом же взмахе отправилась в полёт, а приземлилась в паре сантиметров от уже знакомого кота, который ошалелыми глазищами осмотрел без пяти минут гильотину, да удрал с жутким ором на крыши.
Этот мир не перестаёт удивлять.- Ну ты мастер, - пытаясь не засмеяться во всю силу лёгких, я прислонился к стене, глядя на раскрасневшегося Саске. - Гроза всех кошек!Честно? Это было на грани сюрреализма: хилый Саске упрашивает МЕНЯ вернуться в деревню. Взглянув в ещё красное лицо объекта повальной женской любви, ныне выдёргивающего оружие из земли с неразборчивым бурчанием, я снова усмехнулся: либо иллюзия вышла из-под контроля, либо Мадара с Обито не особо любят пафосного засранца. Опа, Учиха порезался. Рикудо, каков идиот: о собственную катану! У меня не хватило слов, чтобы описать всё моё разочарование со злорадством вперемешку. Он мой друг, был им всегда, даже когда убивал, даже когда выколол мне глаза и оставил помирать. Есть, что вспомнить, есть, что хочется забыть. Я научился идеально понимать Саске, понял, что он всегда был просто подростком с комплексами. Мне нравились его целеустремлённость с упорностью, а сейчас… этот ребёнок, от обиды пинающий собственное оружие, инфантильный и глуповатый, словно идиотская пародия. Курама бы оценил, а вот мне неприятно было видеть друга таким. Пока он разбирался с царапинкой на пальце и катаной, я тихо нырнул в соседний проулок. Надо было вырубить двойника Саске, но разочарование приостановило процессы логического мышления.Попав в сети ностальгии, не так-то просто выбраться. Но, даже задрав голову к небу, я вовремя реагировал на приближение врагов. Темноволосые черноглазые шиноби патрулировали Коноху лениво, медленно обходя каждый закуток. Один лишь раз я привлёк к себе внимание. Парень, возраста Саске, очень похожий на мою главную головную боль, перевёл на меня взгляд. Красная радужка. Даже из тени её было мне чётко видно. От удара в кадык шиноби согнулся пополам, а, получив по темечку, и вовсе потерял сознание. Учихи ещё есть, не только Саске с Обито. Хотя это и логично, что при таком Хокагэ этот клан будет процветать.Я знаю ту историю с переворотом, видел сам, своими глазами, а также Итачи прокручивал свои воспоминания в гендзюцу. Эта кровавая и мерзкая страничка истории мирной Деревни, скрытой в листве, изменило множество жизней. Саске зациклился на мести, Итачи стал изгоем, хотя на роль Хокагэ даже в самом нежном возрасте подходил больше, чем Данзо в свои шестьдесят. Эта ночь стала проклятием для братьев Учиха, меня и Сакуры.Похоже, её никогда не было. Это и радовало, и озадачивало. Медленно приходило понимание, что старейшины и Данзо с его Корнем уничтожены, раз власть в руках у потомка Мадары. Даже будь это любой другой Учиха, даже кто-то из Абураме или Яманака, Коноха в упадке, и я выясню все причины, а затем исправлю положение. Это же я, цепной пёс Листа, как прозвал меня знакомый нукенин из Камня, Наруто Узумаки.Как положено псу, я вынюхивал всё, сводил все угрозы на нет, предвосхищал любые нападения. Но сейчас я бродил по закоулкам иной Конохи, озирался затравленно по сторонам и вспоминал схематичную карту с отмеченным путём до пыточных. Одного вырубил, другого. Все Учиха. Когда я убил последнего, так похожего на Итачи, шиноби, заметил, что руки мелко трясутся. От трупа поднялся пьянящий запах крови, и я поспешил дальше, небрежно вытерев кунай о балахон. Интуиция подсказывала, что очень скоро все прознают о проникновении в деревню. Хотя они и сами виноваты – не учли наличие катакомб.- Да ладно? Серьёзно? – возвёл я глаза к небу, без проблем проникнув в любимейшее место Морино Ибики. Где же Обито с оравой шиноби? Где хвалёная крепость? И, чёрт возьми, почему всё так просто? Неужели в этом безумном мире все на порядок поглупели? Что не так с этим вариантом реальности?! Пустая деревня и жалкий отряд Учих. Наверняка это снилось в кошмарах Данзо, раз он создал Корень АНБУ. Сакура непонимающе смотрела на меня, в углу на мешках – надеюсь, риса, – лежал Итачи и уминал печенье. Они меня разыгрывают. Никого никто не захватывал в плен, нет Новых Акацки, а я убил невиновного. Это было бы куда логичнее и легче для моего больного разума.- Пойдёмте, - отодвинула шкаф Сакура, открывая потайной вход, крышка люка которого почти сливалась с полом. Так, а теперь куда мы? Итачи любезно подтолкнул вперёд, мол, командир, вперёд и только вперёд, а меня не прельщала мысль спускаться во тьму и неизвестность. Тяжело выдохнув, я сделал первый шаг, пробуя на ощупь ступени крутой лестницы, взгляд скользнул по слою пыли. Шкаф очень давно не отодвигали, вполне возможно, об этом ходе знают, но не используют. Медленно я погружался во мрак, чакрой помогая удержаться на узких скрипучих ступеньках. Поручни я так и не смог отыскать.
Запах плесени, дыхание за спиной и бесконечность спуска. Постепенно мне начало казаться, что путь ведёт в Преисподнюю. Поздно отметил нехватку воздуха, только когда голова закружилась, а ноги задрожали. Сакуру уже охватила паника, она беспрестанно спрашивала о верности выбранной дороги к тюрьме, а затем ухватила меня за плечи и до боли сжала, пыталась дышать глубже. Итачи не подавал никаких признаков присутствия, лишь по звуку шагов я ещё мог определить количество человек. Темнота, спёртый, пропитанный вонью затхлости и плесени, воздух, пробирающий до костей холод и неизвестность всем действовали на нервы. Я не мог читать мысли, не этим изменившимся Сакуре и Итачи, но я точно знал, по биению их сердец, они поддаются страху. Не те, кого я знал. Настоящие бы не поддались эмоциям. А я… я уже давно сошёл с ума. С каждым шагом улыбка становилась шире, приятно проносились воспоминания. И когда я ступил на ровную поверхность, самое начало коридора, испытал смешанные чувства: облегчение с разочарованием. Привыкшие к темноте глаза выловили очертания факелов.- Итачи, подожги-ка мне это, - помахал у парня перед носом железной палкой с намотанной на конце тряпкой, пропитанной керосином. Его просить дважды не пришлось, и через несколько секунд мы зажмурились от яркого света. Отсветы заплясали на шершавых камнях стен, потолка и пола нашего нового проклятия – длинного коридора. Огонь был тускловатый, я понял это только через несколько минут, хилый, я боялся, что самый слабый порыв ветра сможет его задуть. Чтобы отвлечь ребят, я рассказал о встрече с Учихой-младшим, отчасти надеясь увидеть реакцию. Она-то была, но совершенно отличная от моих ожиданий.
- О, Биджу, этот идиот неисправим, - не сразу в этом стоне горести я узнал голос Итачи, а как узнал, так подавился своими выводами. Сакура не выдохнула: ?Саске-кун?, она рассеяно пожала плечами.
Я изо всех сил сжал факел. Неправильно, это так неправильно. Но так интересно.Ещё за пять метров я увидел ржавую дверь, еле державшуюся на почти раскрошившихся петлях. Пнуть её вперёд, дёрнуть на себя – и преграды больше нет. Не знаю, сколько времени я провёл в тоннелях, но к клеткам подошёл уже злой как чёрт. Пусто. Пусто! Камеры с тремя шпионами даже не охранялись. Может, другой бы решил, что настала белая полоса в жизни, думаю, Сакура с Итачи сделали именно такое умозаключение, однако, я чуть ли не за голову хватался: либо война где-то проходит, либо этот мир населён лишь круглыми придурками.Покопошившись в столе, за которым, по-хорошему, должен восседать охранник, Сакура звякнула ключами и поспешила к единственной не пустой камере. Если уж такое дело, то Киба, Ино и Тен-Тен могли бы и сами выбраться. Вот без проблем. Изменил я своё мнение, едва увидев их. Работа Морино Ибики, его почерк я узнаю сразу. Побитые и уничтоженные морально, шпионы повисли на Сакуре и Итачи, молча, даже не глядя на своих освободителей. Закрались в душу подозрения. Ловушка?И я был прав.