Порыв шестой: (1/2)

Мукуро вздрогнул всем телом. Ком в горле не сглатывался.

Медленно повернув голову, он нашел взглядом Хибари. Снова непроницаемость на лице и полное отсутствие в реальном мире.

?Кёя? - и эта теплота в голосе Дино. Откуда она, черт возьми?Ведь все ночи он проводил с ним.

Нет? Тогда…Рокудо выдохнул, отчего ноздри раздулись и побелели.

Если внутри и полыхал гнев, то никто этого не заметил. Колдун просто отошел, будто бы удовлетворенный тем, что капитан жив. Не посмотрел в сторону Хибари. Не глянул ни на кого.

Просто вскинул руки, отчего его черная мантия обратилась такими же иссиня-черными крыльями, с которых так сказочно красиво и медленно падали тонкие перья.

Кёя повернул голову, пустыми глазами наблюдая, как Рокудо сорвался с земли, и мощными взмахами, в которых просто сквозило презрение ко всему живому, поднялся в небо, на секунду застилая тьмой солнце. Это не понравилось. Не потому, что на секунду Мукуро заслонил собой хоть небольшой кусочек мира, а потому, что он считал, что поступил правильно.Творящие поступки всегда делятся на два вида. Тех, кто делает что-то, исходя из эмоций, собственной глупости, предрассудков и каких-то иных решений, которые не несут за собой никакой тайной подоплеки.

А есть другие. Те самые, кто, как Рокудо Мукуро, творят что-то, только будучи уверенными, что удар достигнет цели. Прикрываясь незнанием, глупостью и всеми уже вышеперечисленными обстоятельствами, да и вообще всем, чем угодно, лишь бы не выказывать всю расчетливость каждого своего поступка.

И вот, сейчас, на секунду прикрывая солнце, правда, скорее всего, не осознавая что он делает, колдун показал Кёе, как сильна его неприязнь.Правда, Хибари на это лишь усмехнулся. Жестоко. Можно сказать, с пониманием собственного превосходства. И отстраненно, как часто улыбаются боги, наблюдая за своими творениями.

Кстати, о богах!Такеши потянулся. Ноги затекли. Руки затекли. Голова затекла. Хотя ею он все равно редковато пользовался, для бессмертного-то существа.

Сейчас должно было быть какое-то слишком скучное совещание.

Это было что-то вроде бессмертного Альянса. Непонятно почему, но сам Такеши это так назвал. Пафосно, да, зато коротко и по существу. Безо всяких пространных объяснений, пояснений, сносок и прочих скучных вещей.

Савада Цунаеши, Бог, еще молодой , но уже получивший некое влияние, верных союзников и не утративший желания что-то делать, несмотря на поклонение.Про поклонение – не пустые слова. Всякий Бог нуждается в силе. А где ее брать? Такеши легче – у него все воды океана, предоставляющие ему практически безграничную власть над любой материей.

Цуна же, как ни странно, редко показывал свою власть, предпочитая быть покровителем и защитником. И из-за этого, именно из-за этого, несколько островов уже почитали его за хорошее отношение. И за его порядочность, кстати, тоже.

Вот поэтому один из Старейших Богов как-то случайно, для себя незаметно, перешел на его сторону, всячески поддерживая.Кстати, отдельное слово про этих Старейших – совершенно неуправляемые эгоисты, считающиеся только с собственным мнением и творящие то, что им заблагорассудится. Самое неудобное было то, что эти старейшие, обладающие практически безграничной властью, были заключены внутрь одного куба из тончайшего золота.

Мир отвергал таких за силу, заключенную в каждой их мысли, не принимал звезды, сияющие в их волосах, и туманности в из зрачках, из-за чего в глаза этим Богам хотелось смотреть бесконечно.

Эти Боги были чем-то вроде отправной точки этого мира, желавшего развиваться отдельно; и, подобно вырвавшемуся на свободу из-под родительской опеки ребенку, он творил то, что хотел. Создавал свои пантеоны, своих людей, свою жизнь. Создавал, желая уподобиться Богам, которые ради таких вот эгоистичных маленьких миров добровольно спрятали себя ото всех.

Но факт остается фактом: Хаято, тот самый, в чьих волосах мерцает весь Млечный путь, а в глазах - бледнеющая лазурь предрассветных сумерек одного из миров, с улыбкой наблюдал, как совсем еще крохотный птенец с большими медовыми глазами расправлял крылья буквально на его ладонях. И гулко вздыхал, желая ощутить тепло его прикосновений.Разделенные тонкой, так легко разрушаемой линией невозможности, они были недоступны друг для друга, мечтая только о встрече.

Такеши снова потянулся. Ему было скучно. Хотелось взять парочку катан и пойти сразиться с Генкши снова. А лучше, найти ту самую воительницу, о которой давно слагали легенды.

Говорили, что ее серебряные волосы красивее, чем сияющая спираль галактики, а ледяные глаза проникали в самое сердце, заставляя сжиматься от страха. И говорили, что эта воительница восседает верхом на черном драконе с кроваво-багровыми яростными глазами, который внушает едва ли не больше ужаса, чем сама девушка.

Такеши опять потянулся. Хотелось спать. Есть. Бегать. Сражаться. Какое-то движение или действие. Вечная жизнь давно уже превратилась из восхищающего дара в какую-то то ли муку, то ли просто привычку.Жить вечно. И что? Только у человека, который боится, может возникать такое желание.

Жить вечно. Зачем? Через сотни лет, предаваемый, уничтожаемый как телесно, так и душевно, отвергнутый, потерянный и сломанный, любой станет проклинать все. Как бы ни был красив, как бы ни был умен. Всегда и всем нужен человек для опоры, доверия, дружбы и только одно эфемерное существо для любви. Но эта девица, разбрасывающая человеческие сердца, слепа. И как бы она ни старалась сделать все правильно, боли не избежать.

Нет, Такеши не жаловался. Его любовь не отвергали и не принимали. Его жизнь не заканчивалась, потому что есть те, кого надо поучать и наставлять.

А еще, когда-нибудь, Такеши обязательно хотел узнать каково это - дружить. Он знал, когда любят, когда восхищаются, боятся, преклоняются. Но никто и никогда не смотрел на него как на друга. Как на человека равного.

Такеши улыбнулся, накидывая легкую тунику цвета индиго, и вышел из своей сферы внутри безграничного океана. Сфера – прозрачная, похожая на хрусталь или стекло по материалу, была его крохотным миром, который он и хотел подарить тому, кого любил. И подарил бы, если бы Савада с мягкой улыбкой не вернул его обратно, отвергая подарок.

В тот момент Такеши впервые понял как это, когда сердце готово разорваться, а в мягких глазах лишь немое извинение.Тогда его мир перестал быть только единоличной собственностью. Даже если Савада и отказался его принимать – только в его мягких ладонях Мир сиял как прежде.

Такеши улыбнулся своим воспоминаниям, совершенно не видя ничего вокруг, и немного удивился, наткнувшись на что-то мягкое.

- Базиль? – с интересом разглядывая какую-то сферу в руках маленького брата; через несколько секунд черные брови Такеши поползли вверх, а Бог поднял лицо, вглядываясь в глаза тритону.

- Я-я не знаю что это, - держа сферу в дрожащих руках.

- Зато я знаю, - все еще удивленно, взмахом руки приглашая Базиля в свой Мир, ответил Такеши, скрывая обоих ото всех.

Дино едва открыл глаза. В носу жгло от воды. Во рту вкус морской соли, и, почему-то, рыбьей чешуи.

Рядом знакомые синие ленты волос, притягивающих взгляды и так и манящих прикоснуться.

- Мукуро, - хрипловатым шепотом, в горло саднит от произношения слов.

- Проснулся?- Доброе утро, - едва произнося слова.

- Утро добрым не бывает, по определению, - переворачиваясь на другой бок и касаясь ладонью груди блондина.

- Что-то случилось?

-Да нет, ты всего лишь грохнулся за борт в объятья сирены, и пришлось тебя вытаскивать из этих когтистых лап, - насмешливо, только глаза в сторону смотрят.

- Т-ты ведь не ранен? – попытавшись вскочить, спросил блондин, обеспокоенно осматривая колдуна.

- Нет, зато пару интересных ситуаций таки лицезрел, - на секунду голос стал ядовитый, но тут же снова размеренно-растягивающим буквы.

- Каких? – обнимая и положив голову на грудь Мукуро, вслушиваясь в удары его сердца.