Глава 1 (1/1)

- Женька, где тебя носит, домой быстро! - вопль из мобилька был слышен всем вокруг, и друзья, сволочи, начали скалиться. Забавно вышло - главный заводила в их мутной компашке ведется на старческий крик, будто заблудившаяся кошка. На самом деле вопль вполне себе справедливый - Женька не вернулся вовремя с молоком из ближайшего "магнита". А надо бы. Элеонора собиралась жарить блины, и без молока, как известно, этого не сделать. Женька лениво потянулся, почесывая искусанную комарами шею. Летом на Сакмаре не забалуешь - комары роятся тучами, так, что даже кажется, будто дышишь этими мерзкими букашками. - Я домой, - бросил он через плечо, под слабое хихиканье пацанов. - Что, бабка ругаться будет? - Игнат, самый высокий из них, и самый тощий посмотрел на Женьку с хитрым прищуром. Это по-любому было приглашение, но Женька только отмахнулся - не до него сейчас. Надо срочно оттащить Элеоноре молоко, которое уже плещется в потрепанном черном рюкзаке. - Заткнись, вошь, - пресек Женька попытки Игната поюморить. После встал, отряхнул шорты от приставшей пыли и пошел, обмахиваясь предварительно сорванной веткой от радостно жужжащего комариного роя. На кухне бабки не было. Женька даже опешил слегка, не найдя ее, дородную и тяжелую на привычном месте - деревянном табурете еще, наверное, совковых годов. Обнаружилась Элеонора с другой стороны дома, у сетки, символически разграничивающей их территорию с соседской. Она разговаривала с соседкой, противной и мелкой, как и ее собачонка - йоркширский терьер по кличке Черри. Черри восседал на руках хозяйки с королевским видом и изредка бросал на окружающих гаденькие, злобливые взгляды, словно примериваясь, в кого вонзить острые зубы-иголочки. - Элеонора! - крикнул Женька в окно. - Я пришел. Бабка оглянулась по-молодецки быстро и посмотрела на Женьку цепким, въедливым взглядом, от которого стало неловко. - Вот как-то так, Анюта. Случилось это вчера ночью. - Элеонора продолжала вещать, повернувшись обратно к соседке, а Женька теперь был невольным слушателем, потому что закрывать окно в такую жарищу не имело смысла. - Ох, сирота, сирота, - повздыхала соседка, покачиваясь, словно игрушечный болванчик. - Как же так... - йорк послушно раскачивался следом за хозяйкой, продолжая кидать на Женьку полные ненависти взгляды. Словно желал куснуть на расстоянии. Женька украдкой продемонстрировал засранцу фак и, победно улыбнувшись, отошел от окна, сев за стол, накрытой старомодной клетчатой скатертью. Элеонора зашла в дом, тяжело шаркая и посапывая - сказывался лишний вес. - Женечка, - сказала она тихо и как-то необычно ласково. - Мама умерла. - Чья? - Женька как раз принялся доставать молоко из рюкзака и обнаружил, что пакет каким-то образом надорвался, и теперь рюкзак только в стирку. Досада на это обстоятельство сделала его раздражительным.- Твоя, Жень, - уже спокойным, нормальным тоном возвестила бабка. - Племянница моя померла, царство ей небесное. - А, - Женька замер, рассматривая белесые подтеки в черном рюкзачьем нутре. Сказать ему было нечего. Мать он не помнил совсем, только имя знал. А от отца досталась фамилия, но даже фотки его он никогда не видел. - А кто сообщил? - Женька все-таки нашелся с ответом, точнее, вопросом, который был особенно логичен сейчас. Элеонора всегда настаивала, что родственники от него отказались, и она - его единственный опекун. Оказалось, не совсем так. Раз ему сообщили о смерти матери, значит, кто-то о нем помнил, так?- Это сделала ее падчерица. Последняя воля умершей, которую озвучили сегодня утром. Она оставила тебе наследство. Но чтобы его получить, ты должен приехать на похороны. - С чего это гипотетическим родственником делиться со мной наследством? - Женька почесал шею, с мрачным удовлетворением отметив, что пошла кровь и теперь чесотка хоть ненамного уймется. - С того, что Светлана четко указала требование - пока ты не получишь свою долю, им ничего не светит. У них там с этим строго. - Где там-то? В Москве?- В Америке, сынок, будь она неладна.Женька так и присел с открытым ртом. У него в Америке была мать с каким-то огромным наследством, а он прозябал тут, на речке-вонючке всю свою сознательную жизнь? Бред какой-то... - Fuck me... - произнес он совершенно искренне. С английским у него все было отлично, хотя с другими предметами не особо ладилось. Но говорил он хорошо, понимал еще лучше, а произношение имел такое, что учителя постоянно ставили его в пример одноклассникам, не умеющим отличить this от these.Элеонора только вздохнула. - Когда ты ко мне попал, лопотал только на их, вражеском. Вообще не говорил по-русски... - Когда попал? То есть я жил там?- Да, до трех лет жил с матерью. И... с отцом. Последнее слово далось бабке особенно тяжело, это не укрылось от проницательного женькиного взгляда. Не хотела Элеонора, ох не хотела говорить о его американском отце. - Но фамилия, - пробормотал он. - Дурацкая, конечно, по местным меркам, но не американская так-то. Мать не записала меня на отца? - спросил он.- Ты Милкович по отцу. Все верно записано. Евгений Михайлович Милкович. Я не знаю, как там у них закрутилось. Здесь пока жила Светка была замужем за хреном одним. Мудак, - ругнулась Элеонора и закурила, чего никогда не делала при Женьке. Опешив от бабкиной откровенности, Женька тоже потянулся за сигаретой, но получил по рукам. - Не сметь! Пока я жива, курить не будешь! - гаркнула бабка так, что уши заложило. Женька вздохнул и покорно вернул руки на место. Придется курить потом, хоть и хочется сейчас со страшной силой. -Так вот. Сбежала она от этого хрена на работу по найму. Не знаю, кем их там вербовали в эту Америку, официантками вроде. Да все одно - проститутки, они и в Африке проституки. Светка слиняла, а через пару лет объявилась, фото мне прислала со свадьбы. Я, говорит, тетя Эля замуж вышла. Он что-то типа хохол уже во котором поколении там. А потом и тебя прислала новорожденного. Я покажу. Женька прикрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями, пока Элеонора хлопала в комнате ящиками. То есть у нее все время была фотография родителей, которую она зажала и не показывала? Женька почувствовал, что начинает злиться. Элеонора, словно чувствуя свою вину, быстро появилась на кухне, держа в руках какой-то уже пожелтевший конверт. - Вот, - сказала он немного дрожащим голосом. - Возьми. Это твое. На фотографии женщина в белом платье с фатой смотрела в камеру вызывающе, без тени улыбки, серьезно и хищно. Она была красивой невестой, безусловно. В одной руке она держала букет, а другую по-хозяйски расположила на плече совсем молодого парня рядом. Он был ниже ростом, коренастый, темноволосый, криво ухмылялся, выставив вперед кулак, на котором легко читалась тату: FUCK, по букве на каждом пальце. Наверное, Женька должен был испытать трепетные эмоции, глядя на этих двоих, что приходились ему родителями. Но этого не было. Ничего не было. Чужие люди, на чужой фотографии. Женька потряс конверт, и оттуда вылетела еще одна фотография. Младенец сидел у кого-то на руках, кто не попал на фото. Было понятно, что руки мужские, а еще в кадр попал железный жетон, как у военных. Фокус был на младенце, и что там на жетоне написано - было не разобрать. Лишь первую букву, удачно попавшую в кадр: "I". Женька еще раз внимательно рассмотрел фотографию, будто нарочно кем-то обрезанную так, чтобы не светилось лицо его держащего в кадре. Интересно, это отец? Сердце трепыхнулось, Женька ощутил какое-то смутное волнение, которое тут же угасло. Да и вообще - младенец непонятный, Женька бы с радостью идентифицировал себя, но в таком возрасте дети все на одно лицо... - Ерунда какая-то, - пробурчал он с досадой, откладывая конверт. - Ерунда не ерунда, а твои корни, - строго сказала Элеонора. - Я не могла молчать, Женек, ты уж прости. - Да не просил я молчать, - хмыкнул Женька. - Ты молодец, бабка, - сказал он с неожиданной теплотой. - Сама, небось, переживаешь, что свалю, тебя оставлю, да?И тут же устыдился своего вопроса. Да, переживает, еще как. Вон, слезы на глаза навернулись - такое разве скроешь... Женька встал и присел прямо на пол возле стула Элеоноры, обнимая бабку, пряча лицо в ее коленях. Он и не думал плакать, но это случилось само собой. - Ты поплачь, поплачь, малыш. Все пройдет, - она тихо приговаривала и гладила Женьку по голове. - Я никуда не поеду, - твердо произнес Женька, отстранившись и упрямо сжав губы. И действительно - решение, быстрое и показавшееся таким правильным, теперь маячило впереди, как путеводная звезда. - Поедешь, - вздохнула Элеонора. Там и приглашение пришло, по которому визу сделаешь и деньги на это все. Это твой шанс на что-то большее, чем... - он кивнула на пейзаж за окном. Женька только пожал плечами - ну все как обычно - соседские лавочки с облупившейся краской, яркие и странные высотки, возвышающиеся прямо над старыми домиками, пыльная дорога, убегающая вверх по пригорку, ведущая прямо на мост, с которого можно спустится к реке и наслаждаться летним солнцем. Женька встряхнул головой. Не поедет. - Элеонора, я гулять! - сказал он, по пути засовывая конверт с фотографиями в карман. - Ты подумай, Женек, - крикнула бабка из кухни, начиная греметь кастрюлями и поварешками. - Обязательно, ба! - сказал Женька уже на пороге и выбежал наружу, окунаясь в душный и привычный мир июля. Достав смартфон, Женька торопливо набрал сообщение Игнату, еще оставалось время увидеться, попрощались они как-то скомкано. Все происходящее между ними и так было слишком странным, а еще и Женька так быстро свалил, ничего толком не объяснив. Игнат на сообщение не ответил, и Женька решил, что лучше сам прогуляется до его дома, благо идти минут десять, если быстрым шагом. И чем это он занялся в такую жару... Наверняка сидит режется в эти свои танчики. Женька и сам любил погонять игры на компе, но его привлекали, скорее, стратегии или шутеры со множеством квестов и загадок. Возле дома Игната Женька притормозил и с опаской оглянулся. Вообще, наверное, стоило пойти к Ростику и обсудить все с ним. Хотя обсуждать Женька ничего не собирался - не поедет он и все тут. Просто Ростик был его лучшим другом, а Игната он знал не так долго, но почему-то первым делом пошел с новостями к нему. Женька хмыкнул себе под нос и подошел к калитке, выкрашенной в ярко-зеленый цвет. В конце концов, он же уже пришел, да? На всякий случай набрав сообщение и для Ростика, Женька тихонько толкнул калитку, и она внезапно поддалась, отворяясь с чуть слышным скрипом. - Игнат? - негромко позвал Женька, не особо надеясь на ответ, но и крикнуть не позволяло воспитание: мало ли, какие родители у пацана, может, он ничего от них не скрывает - тогда неловко получится. Или наоборот скрывает, и тогда придется мяться и выдумывать какую-то фигню по типу "мы тут физикой занимаемся". Ага, изучением взаимодействия физических тел в вертикальной плоскости...Женька тихонько подошел к дому, готовый в случае чего развернуться и улепетывать отсюда. Он и сам не понимал, откуда такое ощущение чего-то жутко секретного и даже немного гадливого. Женьке было тошно, скорее, от себя самого, нежели от того, что кто-то поймет, для чего он ходит к Игнату. Интересно, а вот, говорят, в Америке как раз-таки с этим попроще, и там гораздо терпимее к нетрадиционным отношениям... За окном, прямо за почти недвижимой белой ажурной занавеской кто-то тихо сопел. Женька подошел ближе, пытаясь понять, что за звуки раздаются из комнаты, в которой ему довелось побывать раза три. Снедаемый любопытством и нехорошим предчувствием, Женька схватился за низкий подоконник и подтянулся, заглядывая внутрь. Лучше бы он этого не делал, конечно, но, с другой стороны, неведение оно хуже всего... Что за херня лезет в голову! Первой мыслью было: убью. Обоих. Потом пришло забористое отчаянье, накрывшее его удушливой волной, словно одеялом в жаркую ночь. На знакомой уже игнатовой кровати сплелись два тела, и одно из них точно принадлежало хозяину комнату. А вот второе... Это была Ангелина, или Ангел, как она сама себя звала. Веселая, милая девчонка, которая иногда появлялась в их компании. Женька и вспомнить-то про нее не мог ничего толком. Зато теперь впору бояться, что увиденное не забудется еще долго. Не удержавшись на руках, Женька рухнул прямо в пыльную, давно не политую клумбу, расположившуюся под окном комнаты Игната. - Кто там? - всполошилась Ангелина. - Не знаю, - отозвался знакомый голос, не оставивший и тени сомнений о том, кто там был на кровати. - Сейчас посмотрю. Вот уж не надо. Женька выбрался из клумбы на четвереньках и сорвался с места, словно спринтер, решивший разом побить все рекорды.Если Игнат его и увидел, то только спину, мелькнувшую перед поворотом.