8. Гроза (1/1)
—?Стефан,?— тихо зовет голос.Едва-едва чудятся знакомые нотки, но он уверен, что слышит его впервые.—?Стеф.Теперь понятно, почему так кажется. Джон Вейр первый раз называет Стефана по имени.Он окончательно выныривает из небытия.Сидение другой машины - высокого фургона - жесткое. Тускло светит лампочка. Их куда-то везут, дорога все также неровная, Джон сидит напротив, а Стефан в наручниках. Его скручивает приступ кашля. Пробует сесть, но получается совсем плохо, и от затеи приходится отказаться.Джон делает шаг, садится перед ним на корточки, трогает лоб.—?У тебя жар.—?Поэтому так тянет в сон,?— Стефан произносит вслух, хотя и не собирался.—?Нет. Просто ты мало выпил. Если бы достаточно, отключился еще у Мирай и спал до сих пор,?— отзывается Джон.Стефан не хочет смотреть, но смотрит. Видит закатанные рукава свитера и блестящие капельки пота на лбу. Хочется протянуть руку и оттереть их или снять губами. Убрать прилипшую прядь, провести ладонью.—?Это такая чушь,?— говорит Стефан, едва ворочая языком. Почему-то, если говорить вслух, то становится легче.—?Нет. Это барбитураты,?— жестко отвечает ему мягкий рот и Стефан отключается.***—?Надо было узнать про аллергию на лекарства,?— будит его фраза над ухом.Стефан не знает, сколько был без сознания, может быть, час, а может, 5 минут.У него под головой собственная куртка и свитер Джона, он чувствует знакомый запах.Машина подпрыгивает на выбоинах.—?Ламбьель. Посмотри на меня,?— требовательно произносит Джон, и Стефан подчиняется.Поворачивает голову, с трудом фокусирует взгляд. Видит глаза, которые сейчас совсем близко, и кажутся очень темными. Он думает, что люди, у которых от природы глаза светлые, с темными выглядят неестественно и жутковато, равно как и наоборот.Стефан теряется в темных тоннелях. —?Все будет хорошо,?— говорит ему Вейр.Стефан верит, лежит и смотрит.Закрывает глаза от слабости. Тяжело. То ли жар, то ли до сих пор препараты.Свитер Джона под головой такой уютный. Становится немного легче.Мягкое тепло опускается на рот Стефана. Невесомая нежность трогает губы. Она тепло дышит с ноткой табака, Стефан упивается этим.Нежность усиливает давление, становится ощутимее, легонько приоткрывает рот, захватывает, но тут же отпускает на волю.Стефан не хочет свободы, но ничего не может поделать с мутным головокружением, которое становится сильнее и сильнее, утягивает на темное дно.Почудилось ему или нет, он так и не понял.***Они больше никуда не едут.Стефан сидит, прислоненный к стене, руки стянуты теперь позади, на плечи наброшена куртка, а свитер Джона, очевидно, опять на владельце.Глупо было набрасывать на него куртку, учитывая обстоятельства –простудиться сильнее вряд ли успеет.Дверь фургона приоткрыта, на улице темно и совсем близко горит фонарь. Кажется, они где-то у большой воды. Орут чайки. Стефан не к месту вспоминает голубя. Кашель после сна выдает с головой.Вейр распахивает дверь, забирается внутрь.Гроза здесь еще не была, а только будет, спятивший ветер носит ее по всему побережью, но ни черта не помогает, и в воздухе стоит тяжелая влажная духота. Стефан рассматривает капельки пота на лбу Джона и упавшую на лоб прядь волос.—?Как ты? —?интересуется тот.Стефан улыбается краешком рта и не отвечает.Адски болит горло, во рту пересохло, сжигает изнутри температура, но какая разница. Он не может понять, почему до сих пор живой.—?Фрэнк хотел побеседовать,?— поясняет Джон, будто читая мысли.—?С чего вдруг такая честь? —?Стефан не желает больше с ним говорить, но не может сдержаться.—?Мне не докладывал.Стефану хочется ядовито уколоть напоследок, но он не знает, как. Все варианты расплываются, убегают, только спокойное лицо Джона перед глазами, и совсем не находится обидная мелочь, которой можно в него швырнуть.Бежать бесполезно, он не убежит далеко, сопротивляться?— тоже. Придется сидеть здесь, слушать речи Фрэнка перед собственным концом, сожалеть о своей же недальновидности и откровенной тупости в этом деле, лихорадочно хватаясь за воспоминания?— какое выбрать на самую последнюю секунду?Воспоминания расплываются, убегают, и только спокойное лицо Джона все еще перед глазами.А он протягивает руку и вытирает капельки пота со лба Стефана. Едва коснувшись, смахивает назад прилипшую прядку уже порядком отросших волос.И Стефана вышибает отовсюду. Из колеи, из обоймы, из возведенного хрупкого равновесия, хлипко устроенного мирка, где все спокойно и быть не может.Вот так просто, невзначай. Что он творит?—?Ты что творишь?! —?хрипит Стефан.Подавленная злость рвется наружу. Только что Джон забрал его мечту.Вейр невозмутимо глядит в ответ.—?Успокойся, Ламбьель, побереги здоровье.Стефан захлопывает глаза. Ставит засов.За ним он бережно и осторожно прячет воспоминание. Быстрое прикосновение кончиков трех пальцев. Прохладная рука. Легкость. Как хорошо.—?У тебя жар,?— говорит Джон.И ко лбу прижимается прохладная ладонь.—?Больше ничем не могу помочь. Так лучше?Стефан замирает. Зачем ты спрашиваешь, ты ведь знаешь.Через пару мгновений одна ладонь сменяет другую. И снова?— пока рукам Джона окончательно не передается жар Стефана.Так?— прекрасно до слёз, ведь это прохлада и его руки.Так?— все, как и до?лжно.У них, в том самом хлипком мирке Стефана, за сотней затворов и преградой закрытых глаз. Где все-таки может быть.Слепит молния и после сразу же гремит гром. Начинается дождь, будто открыли вентиль.—?Фрэнк! —?оповещают снаружи.Джон рывком помогает подняться.—?Пошли, Ламбьель, Кэрролл не любит ждать.Они выбираются и шагают под яростным ливнем.Стефан знает, какое воспоминание выбрать для последней секунды.