ГЛАВА 2. (2/2)
— Что? — спросил грубый голос прямо за его спиной, и Ивлис впервые почувствовал себя таким беззащитным. Как этот человек может так дерзко с ним обращаться? В голове тут же всплыли слова Жоржа о том, что его сын не особо жалует омег. Видимо то, что один из них нарушил его покой, очень разозлило мужчину. — Ничего, — тихо ответил он, и от него сразу отстранились. Парень тут же обернулся, встречаясь с самым презрительным взглядом, которым на него только смотрели. Оставаться здесь больше не было никакого желания. — Я пойду, — сказал он, замечая на бледном лице едва заметное удивление, и отошёл, забрав свой стакан с собой. Находиться рядом с таким высокомерным альфой, который судит людей, ничего о них не зная, Ивлису уж точно не хотелось. Он выключил за собой свет, вновь оставив мужчину в кромешной тьме, и поднялся обратно в свою комнату. Что ж. Это была самая необычная, неловкая и опасная первая встреча в его жизни. Подобная ситуация была последней, которую бы мог представить юноша, спустившись ночью за водой, но случилось именно это, оставив на душе непонятный осадок волнения и смятения.
Уснул он после этого нескоро.
Весь следующий день, который парень по работе должен был посвятить одному только Фумусу, был полон раздумий о прошлой ночи. Поговорить об этом было не с кем, ведь хозяин уехал из усадьбы по работе и сказал, что вернётся лишь к вечеру. Рассказать маленькому мальчику про ночную встречу с его старшим братом он тоже не мог, ведь тот в силу своего возраста бы глубоко обиделся на свою няню, потому что сам уже давно мечтал увидеться с братом и постоянно пытался проникнуть к нему в подвал.
Оставалось сидеть в гостиной, обучая мальчишку всему, чему тот был в состоянии обучиться, и ждать прихода Жоржа, чтобы выпустить все накопившееся наружу.
Мистер Роззердригг вернулся даже раньше, чем обещал, и был в хорошем, казалось, расположении духа, что вселило в Ивлиса надежду на то, что они наудачу поговорят по душам.
К тому времени Фумус уже успел наиграться так, что, вымотанный, спал на софе рядом с омегой. Ивлис же, довольный своей работой, читал книгу, наугад взятую из книжного шкафа. — Как же мило, — прошептал тихо подошедший Жорж, через спинку софы поглядывая на умиротворённое лицо своего сына. — Неужели у него кончилась энергия? Такое возможно? — добродушно обратился он к парню рядом, снимая с себя пальто и шарф.
— Возможно, — довольный похвалой ответил юноша, закрывая книгу.
— Очень рад~, — он оставил одежду прямо в гостиной, видимо уверенный в том, что прислуга всё равно её уберёт, и пригласил Ивлиса поговорить там, где они не смогут разбудить мальчика. — Как твои дела?— спросил он, и парень тут же с чёткостью военного доложил о том, чем они с Фумусом занимались весь день. Казалось, это развеселило и так радушного хозяина ещё больше, и он удобно устроился в кресле залы, куда они зашли. Ивлис же остался стоять рядом с роялем, на котором уже подумывал разок сыграть, но всё стеснялся попросить разрешения. Сейчас его волновало совсем другое.
— Я виделся ночью с Сатаником, — нерешительно начал он, тут же подмечая перемену в лице мужчины.
— О, — произнёс он, видимо не ожидавший, что речь пойдёт о его старшем ребёнке. — Понятно. И что?— спросил он и тут же продолжил: — Что ж, это неважно. Я люблю его, но… — Но что? — поинтересовался юноша, удивлённый тем, что хозяин действительно не против откровенно поговорить с ним. Доверие, которое все выказывали ему в этом доме, было каким-то необычайным. — Знаете, он пил кофе этой ночью. — Как и всегда, — с усмешкой пожал плечами мужчина. — Кем он работает? Он работает? — поправив, задал более точной вопрос Ивлис. — Да. Он художник. И скульптор.
— Вы говорили, он, ну, ?не очень? с омегами. Заметно.
На это Жорж лишь как-то странно улыбнулся, и на какое-то время они оба замолчали.
— А он ведь ещё не женат, — выждав паузу, печально заключил он. Складывалось ощущение, что мужчина сейчас говорит сам с собой, или с тем, от кого он ответа вовсе не ждёт. — Я не знаю, кто ему там нравится, а кто нет. Он не хочет говорить со мной об этом! — он раскинулся в кресле, схватившись за виски. — Кто за него уже пойдёт?.. — растерянно спросил он, наконец обращаясь прямиком к нему, Ивлису. — А что не так?
— Ему двадцать пять! — Бросьте, это же не страшно. — В его возрасте у меня уже был пятилетний он! — Жорж воскликнул так громко, что после они оба замерли, испугавшись того, что могли разбудить спящего Фумуса. Но шума из гостиной не было, и они вернулись к разговору. — Это очень страшно. —Ну вы даёте, сейчас же другое время. Не давите на него, я думаю, все будет хорошо... — ободряющие сказал Ивлис, и, казалось, мужчина правда чуть расслабился.
— Ты его не знаешь, — только и ответил Жорж. — Извините, если лезу не в своё дело, — на его слова лишь вздохнули. — Всё равно тут уже ничего не поделаешь. Мне уже сорок пять, я так хочу внуков… — тихо произнёс альфа, и у Ивлиса все внутри сжалось от той отчаянной и печальной интонации, с которой мужчина сказал это. Такие откровения хозяина ставили его в ступор, он не знал, что можно было ответить на такое, ведь он совершенно не понимал, как Жорж может переживать по таким, как ему казалось, незначительным вещам. — Вы очень даже молод, всё впереди, — вновь ободряюще начал парень, глядя на раскисшего мужчину. Хотелось поддержать его и навалять его сыну за то, что тот заставляет своего отца так переживать. — Всё ещё впереди. Да и у вас есть Фумус! — У меня уже виски седые!
— Вы бы могли сами привести кого-нибудь. — ?Убери их от меня, у меня нет времени, ко мне пришло вдохновение, я занят, убирайся отсюда, ЭТО МОЯ КОМНАТА, МОЯ МАСТЕРСКАЯ? и всё в таком духе! — он расстроенно прикрыл свои глаза руками, но после убрал руки и в каком-то злобном порыве уставился на окно. — А у него там так душно… Ни капельки свежего воздуха! Темно! Всё зрение себе испортил! — он сжал обивку дивана, пытаясь прийти в себя. Напряжение нарастало, как и феромоны альфы, и Ивлис всерьёз начал переживать о том, что начал этот разговор. — Он был таким милым в детстве… — вдруг растеряв весь запал, мужчина вновь размяк в кресле. Весь вид его показывал, как раздавлен он постоянными переживаниями о своём сыне. — Любил цветы, бегал во дворе… на свежем воздухе. Рисовал. Смотрел на скульптуры в саду, — вдруг он коснулся своего лица, и Ивлис неожиданно понял, что мужчина стирает слёзы со своих глаз. Сердце вновь болезненно сжалось, в груди вскипел гнев. Понять, как можно так наплевательски относиться к чувствам своего отца, он не мог, и потому внезапно даже для себя воспылал горящей ненавистью к этому высокомерному, противному и неблагодарному художнику-затворнику. Он ничего не ответил Жоржу, лишь глотая обиду за него и сжимая кулаки, чтобы сдержать свои эмоции. — Ладно, это всё не твои заботы, — через какое-то время сказал мужчина, вставая со своего места с виноватым видом. Кажется, он жалел о том, что вот так вывалил всю грязь своих забот на молодого омегу, отяготив его своими заботами. — Уложи его спать в кровать, — велел он Ивлису, мастерски меняя тему на ту, на которую всегда можно было удобно перейти в неудобный момент. — Спокойной ночи, — закончил он, оставляя парня наедине с той душевной бурей, которая зародилась в нём и, как он думал в тот момент, вряд ли когда-нибудь исчезнет.