Кошачья верность. (1/1)

Посвящается моей Вике… Только ты поймёшь кто есть кто…Порой мне кажется, что зимние вечера самое странное время в году. Для каждого живого существа в мире, оно связано с совершенно противоречивыми чувствами. Кто-то ждёт этого времени, чтобы в семейном тепле за чашкой горячего чая поговорить ни о чём, просто давая расслабиться телу и сознанию, почувствовать простой семейный уют, глядя на мерный танец вьюги в потемневшем окне. Кто-то засыпает под шорох маленьких звёздочек-снежинок, в полудрёме вспоминая зелёную траву и тёплое солнце, представляя, как мягкие лапки утопают в сочной зелени. А кто-то скучает в одиночестве, наблюдая за неспешным танцем снега за окном и слушая тишину в маленькой пустой квартире. Мне никогда не нравились такие вечера. Именно из-за этого холодного одиночества, словно нарисованного на скованном лёгким морозцем окне. Одиночества, от которого не спасал даже тёплый плед, накинутый на плечи и чашка горячего кофе в руках. Странно… Я даже сейчас помню его горьковатый привкус и обжигающее тепло на ладонях, хотя остальные воспоминания всё ещё, в большинстве своём, покрыты серой пеленой рваных облаков. Мне уже не вспомнить, как давно это было. Остались лишь неясные чувства где-то глубоко в душе, и даже сердце бьётся уже не так часто, как тогда. Теперь я могу ясно слышать каждый его удар, могу слышать даже тихий шорох снежинок по подоконнику. Теперь я могу многое, чего не могла тогда, но… многое, что когда-то для меня было отрадой, сейчас потеряло смысл… Всё слишком резко переменилось… Хотя, кое-что всё-таки осталось неизменным. Я всё так же сижу на холодном подоконнике в пустой квартире, наблюдая за неспешным танцем снежинок, за разрисованным морозом, стеклом. Я никогда не считаю часы, которые провела в таком состоянии. Просто наблюдаю за тем, что происходит за окном. С течением времени пейзаж меняется, для меня же превращаясь в одну пёструю полосу ожидания.Да, пожалуй, единственное, что изменилось в этих вечерах, это ожидание. Раньше, неспешное течение времени было для меня лишь серой полосой будней, с нечастыми вкраплениями грязно-бурой спешки и редкими проблесками оранжевой радости. Но эти вкрапления и проблески были настолько редки, что просто сливались с серостью будней.Сливались до тех пор, пока в этой серости не появился бледно-розовый огонёчек надежды. Надежды на счастье. Любому человеку хочется счастья, в один из дней и мне нестерпимо захотелось попробовать его на вкус. Я и сейчас помню тот сладковато-цитрусовый запах волос и коралловую улыбку, блеснувшую в темноте. Это единственные воспоминания, которые до сих пор ярко вспыхивают в сознании, не покрываясь туманом забвения. До сих пор чуткие уши улавливают тихий смех, похожий на звон ручейка, и, порой, на щеке чувствуется чьё-то тёплое прикосновение.Но я уже давно отвыкла от этих ощущений, не пытаясь гнаться за призраками прошлого. Только до сих пор осталось это тёплое чувство, не дающее замерзать такими вот холодными вечерами. Не люблю зимние вечера. Видно, как, в доме напротив, загораются первые окошки, где-то за стенкой слышен радостный смех, а в шуме над головой можно без труда определить очередной праздник. За окном слышен возмущённый скрип снега под множеством каблучков, чьи-то поспешные обещания и бессмысленные разговоры давно не видевшихся людей. Бег времени для меня замедляется, а в углах комнаты начитает тихонько рождаться тоска.Но я смиренно жду наступления ночи. Когда утихнет вечерняя суматоха и город уснёт, накрытый тёплым снегом и убаюканный тихой песней ветра. Я знаю, что тот, кого я так смиренно жду, всё равно вернётся, и тогда я почувствую себя нужной. Преданно загляну в глаза, опять прочту печаль и успокою своей нежностью. Я знаю, что где-то среди этой суматохи мелькает та самая улыбка, сейчас больше наигранная, нежели искренняя. Порой знаю, что кто-то другой безжалостно сжимает в руках каштановые волны волос, вдыхает такой любимый сладковато-цитрусовый запах, чтобы запомнить его всего на пару часов. Как бы мне это не нравилось, я всё равно ничего не могу сделать. Я не могу вырваться из плена этой бледно-серой тоски и ожидания. Но я уже привыкла. Слишком много счастья не бывает, иначе люди перестали бы его ценить и беречь. Хотя… До сих пор некоторые не понимают, как скоротечны счастливые дни и не берегут то, что получили. Как не берегла я, не понимая, насколько бесценны эти минуты и, даже порой, считанные секунды. Только теперь, сидя на окне и вглядываясь в темноту опускающейся на город ночи, я начала понимать, что когда-то упустила. Слишком много было этих вечеров, чтобы подумать, и слишком горька была правда, чтобы сразу принять её. Но я была довольна и тем, что мне даровала судьба.Тихое тиканье часов отсчитывало минуты, убаюкивая жестокой колыбельной неумолимого времени. Я не считала часы, я уже поняла, что это бесполезно, и мерную тишину ночи может нарушить только появление счастья. Я знала, что скоро на лестнице послышится неровный перестук каблучков, а замок, тихо щёлкнув, впустит в дом злой холод. Я знала, что ещё пару минут в коридоре будет тихо и темно, а потом послышится тихое шуршание и всхлипывания. Я знала, что сразу же покину холодный подоконник и поспешу утешить моё счастье. То счастье, которое чуть было не потеряла, не оценив жестокого бега времени. Я знаю, что будет дальше, ведь это повторялось уже не единожды. Я знаю и по этому тихо жду, безэмоционально наблюдая за начинающейся метелью. Только что-то внутри меня просит поторопиться, сбежать от начинающейся метели, домой, где тепло и где ждут… Ненавижу зимние вечера за их темноту и непредсказуемость. Чуткие ушки дёрнулись, заставляя выйти из забывчивой дрёмы. Тихий и медленный стук каблучков, щёлкнул замок, и опять тишина, нарушаемая только сбитым дыханием. Я жду, пара минут для меня теперь ничто. Шуршание ткани и тихие всхлипы, словно лезвием кромсающие сердце на кусочки. Я моментально покидаю подоконник, серой молнией метнувшись к двери. Так и есть. Грязной змеёй среди сладковато-цитрусового запаха пробивается едкий душок дорогих сигарет, забивает нос, мешаясь и, словно, насмехаясь над чутким обонянием. Слепо утыкаюсь остренькой мордочкой в коленку, требуя внимания. Чувствую, как нежные руки аккуратно тянут меня к себе, прижимают к вздрагивающей от всхлипов груди и сжимают так, словно боятся потерять. Чувствую, как шерсть становится мокрой от слёз, и не пытаюсь сопротивляться, только подбираюсь поближе к лицу. Пепельно-серые разводы теней и чёрные дорожки туши мешают заглянуть в глаза. Требовательно мяукнув, стараюсь собрать мокрые дорожки языком, чувствуя на её губах вкус дешёвого вина. Слышу, как часто бьётся её сердечко, и чувствую, как моё начинает тихо стонать от невыразимого чувства. Чуткие ушки ловят каждый всхлип, срывающийся с губ, пытаясь понять слова: - Лисонька… Милая моя… Хорошая… Как же мне плохо… Вижу, счастье моё, вижу боль и тоску, которая плещется в твоих глазах. Чувствую горьковатый привкус на языке, но всё равно пытаюсь успокоить. Как бы ни рвалось моё сердце выпрыгнуть из такой ненадёжной клетки, как эти рёбрышки, но твоё спокойствие мне дороже жизни. За тебя я когда-то отдала свою жизнь, и сейчас, только ради одной улыбки, готова повторить этот поступок. - Прости меня, Василиса, что не сберегла тебя… Что не поняла... Упустила из рук счастье…Не надо винить себя… Кошачий язык не способен облекать мысли в слова, все, на что он сейчас способен, это лишь убирать мокрые дорожки с раскрасневшихся щёк. Нервно переступая лапками по короткой юбке, стараюсь прижаться тёплой мордочкой к виску, успокоить и дать понять, что она не одинока. Что не надо винить себя за чью-то бессознательность. Это мне надо плакать и жалеть о том, что не ценила дарованного судьбой, что только на грани жизни и смерти поняла, что не могу оставить своё счастье. Только благодаря этому счастью метель и одела меня в тёплую шёрстку, а хмурый вечер поделился серостью меха… Солнышко должно светить, одаряя радостью землю. А ночью солнышко пусть отдыхает, убаюканное тихим мурлыканьем и теплом шёстки.А пока солнышко спит, я тихонько посторожу невинный сон, ведь я не жалею о своей доле. Когда-то давно метель связала мою судьбу с моим счастьем, и теперь я никому не позволю его разрушить. До тех пор, пока смогу видеть эту тёплую улыбку и вдыхать сладковато-цитрусовый запах её волос. Только порой больно слышать шёпот в темноте тёплой комнаты. Слова о любви к той, что неспособна теперь сбросить серую шубку и чуткие ушки. Слова, которые хотелось слышать, теряя память от любви и имея возможность ответить тем же. Сейчас же остаётся только тихо мурлыкать и ждать… Люблю зимние ночи, ведь только тогда никто не увидит кошачьих слёз…