Глава 1. ...Где всегда подают самое вкусное и жирное молоко. (1/1)

Солнце ярко светило и пекло щеку, учительница тихо бормотала о линейных уравнениях, а я сидела и тыкала карандашом в тетрадь. Не могу слушать учителя, его бормотание заставляет не размышлять о буквах и числах, а только засыпать. Решила поддаться воспоминаниям и нарисовать что-то по ним. Закрыла глаза. Открыла. С щеки скатилась слезинка. Снова это лицо. Снова неровная кожа с приятно-колючей щетиной, чёрные круглые очки, за которым скрываются наполненные детской, странноватой любовью и привязанностью глаза, поджатые тонкие губы. Взяв карандаш, я пыталась рисовать что-то другое, новое. Не перекликающееся с прошлым. Но карандаш словно сам выводил очертания лица и тела. И вот, на моей бумаге снова оказался он. Леон.Звонок громко ударил по ушным перепонкам. Все начали собираться. Я выбежала из класса на улицу и впервые почувствовала свободу, особенно сильно этому способствовал тёплый, но сильный ветер, несущий чувство того, что лето будет насыщенным, но суровым. Меня слегка приобняли за плечо:—?Ну, как ты? —?я обернулась. Это была Ноэль.—?Хорошо. Чувствую, что эти три месяца будут нелегкими.Она опешила:?— Как?! Это же самое беззаботное время года, все едут в лагеря, самые крутые едут на Майами,?— она вздохнула.—?А меня, как обычно, отправляют в Айову. У тебя что-то похуже?К счастью, никто из тех отпрысков, что со мной учатся, не знает мою историю, и поэтому, отвечая на такие банальные вопросы о моих планах на лето, моих кумирах и о том, что же стало с моими родителями, я всегда отвечаю загадками. Я остаюсь тайной для всех, никто не захотел влезать глубже дозволенного и набиваться ко мне в приятели, и единственный, кого я, почему-то, как-то до сих пор интересую, и кого я не отвергла, была Ноэль. На самом деле наша связь объяснима: она так же трагически потеряла родителей, только их посадили на пожизненный срок за многочисленные махинации и кражи денег, и всё, что у неё осталось, это пара вещей, любимое собрание стихов Оскара Уайльда и младший брат, которого она любила больше жизни. Судьба улыбнулась ей тем, что её захотели удочерить вместе с братом?— радуйся и живи. Приемные родители ей попались неплохие, но жизнь ударила её ниже пояса внезапной смертью мелкого. Казалось бы, психика должна быть разрушена, характер безразличный, а на лице бесконечная скорбь, но Ноэль сохраняет в себе беззаботность милого, доброго ребёнка. Это меня в ней бесконечно поражает и привлекает так, что хочется ей открыться полностью. Но директриса Твинкинс, единственная, кто знает о моей истории, посоветовала никому не говорить дабы не возникло лишних проблем. Поэтому я ответила:—?Ты же знаешь, я без дела никогда не сижу, всегда придумаю, как разнообразить свою жизнь, уничтожая судьбу тех, кто этого давно заслуживает. —?Я достала из кармана сигарету и, ?вдохнув? в неё жизнь мелким пламенем огня, закурила, усевшись на траве вместе с моей единственной подругой.—?Мне всегда симпатизировала, но в то же время выбешивала твоя манера говорить загадками. Обидно, что я про тебя никогда ничего не узнаю, Мильда. —?Она вздохнула.—?А я люблю и ненавижу то, как ты меня называешь. Мильда… —?я старалась произнести своё искажённое наименование с южным акцентом, пытаясь спародировать свою подругу. Она рассмеялась, и мы легли, прижавшись к друг к другу, на ещё тёплую траву.Идя вместе с Ноэль на остановку, мы болтали о всякой всячине и понимали, что будем друг по другу скучать, и роднила нас единственная вещь: то, что нам будет тоскливо друг без друга все эти три месяца.—?Ладно, мне пора. Береги себя и не забудь потом рассказать, как провела каникулы, даже если будет достаточно одного предложения.Мы рассмеялись, обнялись и, не дожидаясь отправления автобуса, я скорее помчалась туда, где всегда подают самое вкусное и жирное молоко.