Ангел -> Монстр -> Цепь. (1/1)
— Герцог Барма? – тихий шипящий голос доносился из глубины темного коридора.Мужчина замедлил шаг и, пристукнув каблуком, остановился у стены, где висела одна единственная свеча. Она тускло освещала длинный коридор здания Пандоры. Вокругни души, слишком поздний час. Из больших высоких окон не видно лучей холодного осеннего солнца. Тишина, темнота и вязкий липкий страх, который неприятно холодной рукой сжимает живое сердце.Герцог не шевельнулся, лишь краем глаза взглянул на противоположную стену. Огонек свечи мелко дрожал, из-за чего было сложно различить какие-либо признаки тени на стене. Но вот мужчина заметилслабый выступающий черный оттенок на стене. Лязг стального веера, крутой поворот и волна густых жестких красных волос мелькнула в воздухе.
Руфус удивленно взирал на стоящего у стены альбиноса. Страх куда-то пропал, но мужчина был готов поклясться, что чувство исчезло до того, как он увидел Шляпника.
— Герцог Барма? – раздался голос Зарксиса Брейка.На секунду мужчина отвлекся от своих размышлений и мельком заметил измаранную одежду подчиненного. Около груди, белая ткань стала бардовой, видимо от того, что уже засохла.— Ты не привык слушать старших, Кевин Регнард? – герцог с улыбкой отметил, как изменился в лице альбинос.Тонкие губы скривились в мерзкой усмешке, алый глаз зло сверкнул, отражая в себе плясавший огонек свечи. Изящные белые пальцы, словно у аристократа сжали трость сильнее. Молча, Герцог Барма медленным шагом направился по коридору, все еще держа веер раскрытым. На стальных пластинах отражалась тень идущего позади Брейка. Чуть мрачное выражение лица, уголки губ непривычно опущены.Большая деревянная дверь неприятно скрипнула, пуская в комнату двух мужчин. Они молчали. Герцог сел в кресло напротив крохотного столика, на котором лежали различные книги, шахматная доска с не доигранной партией.
— Скажи, Шляпник, что ты чувствуешь? – Зарксис нехотя отвел взгляд от окна и почувствовал жжение возле груди.Боль отдавалась волной, доходя до головы. Мужчине казалось, что царапины вновь начали кровоточить, а маленькая ручка с длинными пальцами вновь терзает его тело. Воздуха через нос стало поступать мало, и Брейк задышал ртом. Грудь с каждым вздохом пронизывал раскаленный нож. Герцог непрерывно наблюдал за подчиненным. Но едкая улыбка не исчезла с лица ?мученика?, он тихо хохотнул, осознавая, что все это с ним делает маленькая Кристина. Зарксис был готов расхохотаться во весь голос. Она сейчас как капризный ребенок пыталась доставить ему боль, чтобы он закричал, упал и начал бояться ее, не смея произнести ни слова об увиденном в тревожном сне.— Чувствуешь, как он стоит за твоей спиной, Кевин? – равномерный звон железных пластин, полуулыбка на губах Руфуса Бармы, - он уже готов сомкнуть свои руки на твоей шее за свою любимую? Или ты еще не дошел до этого этапа?— Герцог Барма, Вы мне солгали, - серые пронзительные глаза оторвали взгляд от Шляпника, а длинные волосы скрыли поджатые губы, - помниться, Вы говорили, что Призрак появился благодаря чувствам леди Хардуэй?— Ты прав, Шляпник, - Барма поднял голову и всталкресла, обходя столик, - что же заставило тебя задуматься о моей лжи?— В тот раз Вы сказали, что Кристину убил Призрак. Вы сказали, что она его жертва, но после оказалось, что смерть произошла из-за суицида, - Зарксис криво улыбнулся, подойдя к столику и взяв с шахматной доски несколько фигур.— Ты сам знаешь ответ, так к чему же вопрос? – Руфус перевел взгляд на доску, пересчитывая шахматные фигурки.Конь, пешка, слон. Ферзя нет. Ферзь – это страх всех прочих фигур. Его пытаться устранить самым первым не боясь, что пострадают мелкие сошки. За слона беспокоятся больше, чем за пешку – и это факт. Поэтому слабость всегда впереди, дабы затуманить сознание врага, пряча за собой страшную силу. Эта сила скрывает себя за хищным оскалом белоснежных клыков, которые безжалостно впиваются в мягкую горячую плоть, купаясь в крови. С виду мирный, просто стоит, пока не появиться лазейка и тогда начинается погоня за значительной ничего не смыслящей фигурой, чью блестящую золотую корону видно издалека. Она способна лишь выходить напоказ, а в борьбе падет на колени, еще не проигравши.— Дабы доказать Вам, что знать все невозможно.***— Как-то однажды мне отец рассказал об ангеле сизокрылом. Я мечтала, чтоб передо мной он предстал – добрый, улыбчивый, милый.Теперь я пою и он рядом со мной, рукою касается нежной и под трели мои засыпает он сладко и безмятежно, - девочка, словно изваяние стояла посреди комнаты и напевала слова песни себе под нос.Белые волосы с золотым отблеском доходили девочке до ступней. Белая сорочка, словно мешок весела на ней и была слишком велика. Бледные худые плечики были открыты, а нежная молодая грудь просвечивалась через тонкую материю. Большие глаза смотрят куда-то вверх, пытаясь что-то различить в темноте. Совершенно детское личико для восемнадцатилетней девушки. Губки поджатые и ярко-розовые, надутые щечки, и совсем недетские глаза. Казалось, что она хотела увидеть все-все и не упустить ни одной детали. Не замечая ничего, она продолжала петь свою песенку.— Он здесь зовет меня с собой в свои волшебные страны. Я знаю, что он всегда будет со мной. Он гений не имеющий равных.Тихое шипение донеслось до слуха девушки. Она закрыла глаза и в предвкушении улыбнулась. Кристина чувствовала всем телом, что он появился рядом с ней. Сейчас он стоит за ее спиной и, раскинув свои ?белоснежные крылья?, укроет он страшногомира уродства, зла и шума. Холодная шелковистая ткань одеяния ангела коснулась ручки девочки. Холодный ветерок от взмахов крыльев заставил девочку вздрогнуть.
— Милая Кристина, - шептал ангел, заключая в объятия своих рук хрупкую девушку, - спой, спой мне еще.И вновь комнату наполнил голос тихий, спокойный и такой любимый для Него. Он вздрагивал от слов ее песен, посвященных лишь ему и никому более. Он крепко держал это маленькое существо, вдохнувшее в Него жизнь.
— Когда, наконец, ты меня разорвешь, когда ты под ребра засунешь мне нож. И вырежешь знак у меня на спине и как-то еще прикоснешься ко мне,- томно шепча слова песни, девушка повернулась лицом к Нему и открыла глаза.— Моя глупая Кристина! – мужчина отпрянул от белокурой девушки, обхватив руками голову и рухнув на каменный пол в палате, - ты обещала не смотреть! Милая, глупая Кристина.Она смотрела, как он закрывает глаза руками и мечется в разные стороны. Как его окутывает душевная боль, и он всеми силами хочет избавиться от нее.
Перед ней предстал вовсе не ангел с белоснежными крыльями и золотым нимбом, а монстр. Он не хотел смотреть на свою бедную Кристину, которая видит его таким уродом. Вместо сердца сквозная рана со скисающимися сухожилиями, вместо шелковой одежды – стальные доспехи на руках измаранные его собственной кровью. А язык его как у кобры тонкий, длинный и разрезанный. Тело белое, словно снег изрисовано змеями, огнем, гидрами и прочими гадами.
Кристина стояла и глядела на своего ?ангела?. На тонких губах мелькнула улыбка, а глаза засверкали. Она упала на колени и, обхватив ручками шею мужчины, она провела похолодевшей рукойпо золотым волосам. Онемевший от горя и удивления, Призрак отрывает руки от лица и вглядывается в бездонную голубизну ее глаз. Девочка улыбается и смотрит в его такие же голубые, загадочные и пугающие глаза с маленькими, словно зернышко зрачками. Белая сорочка окропляется алой кровью, что стекает по телу Призрака из кровавой раны в ?сердце?.
—Ах, Кристина, Кристина, - обессиленно шепчет он ей на ушко, отчего девушка ощутила, как замерзает, - любовь моя. Всегда одна, убитая горем, людьми и их ненавистью. Несчастная, обиженная и потому любимая.Дрожащие руки призрака нежно обхватили личико Кристины. Он неотрывно смотрел в эти чистые глаза. Медленно он накрыл ладонями глаза светловолосой леди и надавил на них. Кристина часто задышала и обхватила плечи своего Призрака. На лицо мужчины брызнула красная кровь девушки, а по щекам заструилась алая жидкость вперемешку со слезами.
— Прости меня, моя Кристина, - молил Призрак, целую мокрые щечки девушки, - но ты не должна видеть, не должна.Девочка обмякла в сильных руках мужчины. Белесые волосы окрасились в кроваво-розовый, сорочка прилипла к телу. Призрак вздрогнул и вдохнул в легкие как можно больше воздуха.Ничего, нет запаха жизни, любви и молодости. Цепь зарычала, а яркие глаза засветились в темноте. Казалось, Призрак плакал, но он лишь пытался вновь почувствовать тот пряный сладкий запах девушки. Горло захрипело, но это не привлекало внимания мужчины. Он все искал то, что потерял в миг.***— Видите, господин Шляпник, я не лгал, - прошептал Барма, глядя на ошарашенного Зарксиса Брейка.