Эли (1/1)

Из приоткрытого окна слабо тянуло сквозняком, но это, к удивлению, это не мешало. Наоборот?— холодок, который щекотал кожу, был почему-то приятным.Ладонь лежала в ладони. Шершавые, жёсткие, с натянутыми струнами жил, одна?— отдающая машинным маслом, свинцом и грязью. Вторая?— с железными нотками крови, пепла и стали, которые не могли перебить даже сигареты и дорогой одеколон.Он курил. По привычке, выдыхая дым к сквозящему окну. Она молчала, чувствуя, как Серебро переливается в кончиках пальцев, сквозь кожу сплетается с Пурпуром?— горячо, почти невыносимо.—?Завтра я еду на учения,?— тихо проговорил Броненосец с хрипцой в голосе. —?Меня не будет примерно неделю. Может, две. Выживешь сама, зазнобушка? —?хохотнул мужчина, легонько сжимая руку Эли. —?Или к родителям поезжай. Так лучше всего будет.—?Выживу, начальник, выживу,?— хохотнула девушка, стараясь не выдать грусти. —?Ты мне щей и борщеца свари?— и не пропаду.—?Если будешь идти куда-то?— квартиру на два замка запирай. И к столу моему не лезь,?— подойдя к холодильнику, генерал достал две бутылки пива, точным движением их отрыл о столешницу.—?А я когда-то такое святотатство совершала? —?натянуто улыбнулась Эли и взяла бутылку.—?А вдруг в сей раз совершишь? —?чокнулся с бутылкой девушки, Броненосец сделал короткий глоток.—?И ты больше меня не увидишь, а так же своих наград, табельного и чести?— всё забрала, стерва,?— хохотнула Эли, делая глоток.Хорошее, холодное пиво. Как раз под стать лёгкому сквозняку из приоткрытого окна, и лёгкой струйке дыма, что поднималась с конца непотушенной сигареты.Броненосец снова отвернулся к окну, слегка сболтав в бутылке алкоголь. Взял с пепельницы сигарету, лениво затянулся и стряхнул пепел на подоконник.На учения он едет, а как же.Ложь была ощутимой?— Серебро тут же встревожилось, натянуло тонкие нити, соединяющие его с Пурпуром.Он едет на фронт. В ту разверзнутую рану, что давно болела на юге страны. Он снова привезет с собой запах крови, пороха и стали, содранные костяшки и сорванные связки.Война уже давно приобрела характер окопной, заставив тем две стороны неохотя пойти на сближение. И теперь весь военный Триумвират и совет министров таскают на поклон?— поддержать дух бойцов, встретиться на границе с ?коллегами? из-за баррикад, и, наконец, решить этот конфликт, который больше нельзя тянуть.Он молчал. Отстраненно смотрел в окно, с какой-то меланхолией продолжал курить. Эли почти ощущала, как Пурпур стучит набатом в чужих висках, требует действия, решимости, чужой крови. Уже раз загатили реку трупами, уже раз давили прямо танками вражеских солдат! За это на его груди сверкает второй орден, который сам генерал-с-большой-буквы отчужденно звал Спасом-на-Крови. Будто бы и не было Броненосца, стуже взгляда которого мог позавидовать и волк, и убийца, и сам Пурпур, чье сердце так горячо билось в груди.В пачке не осталось сигарет.Осознание этого заставило Броненосца лишь вздохнуть, и он медленно отхлебнул глоток из бутылки. Опять тупо уставился в окно, сверля взглядом каждое мрачное здание.—?Начальник? —?тихо позвала Эли, поднимаясь с места. —?Может это… Я с тобой поеду?—?Нет,?— коротко отрезал Броненосец. —?Нельзя. Пока на бумаге ты мне никто?— я не имею права таскать тебя за собой. Я вообще не имею права обладать тобой так, как обладает Брат Сестрой.—?А ты сам этого хочешь? —?тихо спросила лейтенант, сплетая пальцы с чужими.—?Всем сердцем хочу,?— тяжело ответил Броненосец, и, резко сняв со среднего пальца кольцо с рубиновой прожилкой, зажал его в руке девушки. —?Вот. Здесь моё сердце, запечатлёное клятвой. Самому Пурпуру на верность присягал Думай, размышляй?— я тебя не тороплю, и торопить не стану. Если хочешь?— даже выбросить сможешь. И, если сейчас ты распустишь сопли с влажными криками ?Да!?, я его выброшу вместо тебя. Не надо тебе без раздумий бросаться в такую жизнь, даже если ты над этим думала. Дурной я человек, лейтенант… Очень дурной.—?Дурного человека я бы к себе не пустила?— научил отец в людях разбираться,?— хрипло ответила Эли, прижимаясь к горячей груди мужчины, что, казалось, обжигала даже сквозь ткань.—?Верю, зазнобушка, верю,?— горько улыбнулся Броненосец, прижимая девушку к себе покрепче. —?И именно эта вера меня на земле держит.—?Дурак ты, начальник,?— улыбка отдавала не меньшей горечью.—?Знаю, лейтенант. Слишком хорошо знаю…