Между галактикой Андромеды и русским подъездом (1/1)

Вам, случаем, не надоел Млечный путь? Не осточертело сидеть под рукавом Ориона? Не устали смотреть на небо и лицезреть такие жалкие и никчёмные виды? А ведь где-то всё по-другому. Где-то в местной группе. В галактике Андромеды, например.Млечный путь?— действительно пыльное местечко, не так ли? Начинает мутить от того, сколько космической грязи находится в нём. Столько неопределенности и неточности…Ваня любит думать о большом. Ведь когда он думает о чем-то великом он чувствует себя существом, не зависящим от бытовых проблем и мелких катастроф. Он ощущает себя чем-то бестелесным, бесформенным. Чем-то беззаботным и лёгким. Живым и, одновременно, мёртвым.Мальчик сидит во дворе на прогнившей карусели и залипает в небо. Так красиво. Он видит всё. Бесчисленное количество звёзд танцуют над его головой. Они пляшут, вертятся, падают, встают и снова обезумевши пляшут, пляшут, пляшут, напевая свои беззаботные мелодии, которые никак не укладываются в сознании. Их невозможно запомнить. Остаётся лишь жить моментом и наслаждаться. Насыщаться этими звуками. Впитывать в себя всё прекрасное, на что смотришь перед собой. Изумительный вид.Карусель медленно вертится издавая неприметный скрип. Даже он ласкал слух.Иван оглядывается вокруг. Потресканные фонари тёплым светом освещают площадку. Здесь так безмятежно и хорошо. Как в сказке.Ржавая дверь подъезда распахивается с режущим слух писком. Взгляд мальчика натыкается на четырёх человек, вышедших на грязную тихую улицу.Наташа с Толей держатся за руки и ведут непринуждённую беседу. Они подсели к утопленнику на качель, но, кажется, даже не заметили того. Говорили они о чём-то бытовом и неважном, даже, можно сказать, абстрактном. Ваня осознаёт, что не может вслушаться в их диалог. Не понимает ни слова.Они так нежно смотрят друг другу в глаза. Что-то внутри мальчика больно укололо и тот быстро перевёл своё внимание на людей, вышедших с предыдущей парой. Боря и Данил сидели на горке и смотрели на небо. Туда, где яркими вспышками, как фейерверки, взрываются звёзды. Даня шепчет что-то коммунисту на ухо, а тот робко отстраняется от партнёра.Ваня мрачнеет. Он так не любит смотреть на парочек. Быть может, потому что сам одинок и безответно влюблён? Ну нет же, дело точно не в этом! Мальчик встал и поплёлся к другим качелям. Оттуда, наверняка, тоже неплохой вид. Но нет. Вид просто отвратительный. Настроение испорчено.—?Эй, парень?— хриплый голос заставил заострённые ушки затрепетать, а губы растянуться в блаженной улыбке. Тим неведомым образом оказался рядом. —?Идём.Мужчина зашагал в сторону захарканной двери. Ваня нагоняет его, пытаясь спросить о том, куда они держат путь, но не получает ответа, поэтому просто плетётся за мужчиной, обнимая себя за плечи. Всё же в этой галактике холодно.Тим открывает железную дверь и впускает мальчика. Ваня моргает.Яркая вспышка. Они на крыше. Пальцы на руках всё ещё предательски немеют. Человек в кожанке останавливается и смотрит на утопленника, что-то говоря. Не расслышав ничего из сказанного, Ваня вздёргивает бровь. Тим цокает, закатывает глаза и его куртка приземляется на плечи мальчика. На ощупь она какая-то…странная, будто невесомая и мягкая. Становится теплее.Ваня вздрагивает, когда слышит какой-то хлопок. Он оглядывается по сторонам, но не видит ничего, что могло бы издать такой звук. Только Тим, который снова закуривает и садится на рыхлую крышу, закидывая голову и смотря на волшебный ночной небосвод. Ваня аккуратно подступает к объекту влюблённости и садится рядом, стараясь не нарушать идиллию и тишину, скопившуюся почти видимой дымкой вокруг. Мальчик смотрит на мужчину с восхищением и восторгом. Иван, как ни странно, не чувствует пылающих щёк, но что-то в животе даёт о себе знать. Утопленник начинает сомневаться, что это бабочки. Может, это драконы? Такие красивые, с переливающейся перламутровой чешуёй, они скачут по внутренним органам мальчишки, устраивая дикие танцы и крутя сумасшедшие виражи. Они счастливо виляют длинными хвостами, радостно носятся по всему желудку, извергая теплое и приятное пламя, а потом мирно засыпают ещё на некоторое время, сберегая силы на следующие пляски.Тим невероятно красив. Сногсшибательно. До безумия. Ваня старается вглядеться в его лицо, но оно кажется мутным, неясным. Но мальчик до сих пор уверен, что перед ним его предмет воздыхания. Иван вообще не помнит, как смог так сильно влюбиться. Это же произошло за пару минут. Быть может, это просто детская невинная влюблённость? Она пройдёт очень быстро, но… Ваня не уверен, что хочет, чтобы она проходила. Очевидно, что у него никаких шансов, ха-ха! … Тим разбавляет его гнусную, липкую жизнь своими чудесными красками, давая желание и надежду дальше существовать и караулить человека в кожанке, сидя на помойной площадке первого этажа.Если подумать, то что в Тиме такого хорошего, из-за чего можно так быстро впасть в такое сильное состояние привязанности? Быть может, потому что рядом с ним мальчик чувствует себя защищённым? Будто под покровом Эгиды, ему уютно и беззаботно. А может, дело в отношении мужчины к студенту? Он никогда не воспринимал Ваню как очередного человека в беспрерывном потоке жизни. Тим всегда проявляет заботу в своих действиях. Вкладывает в их разговоры некий шарм, который будоражит сознание мальчишки, неосознанно притягивая к себе, как коллапсар. А вдруг, дело в его хриплом голосе? Этот размеренный тембр бережно лелеет заострённые ушки утопленника, заставляя того проникаться блаженным чувством эйфории.Кто знает? И снова, никто. Да это, впрочем, и не важно. Важно то, что прямо сейчас они сидят спина к спине и наблюдают за тысячами комет, падающими и рассыпающимися на огромное количество осколков. Наверху созидаются величественные чёрные дыры, пока снизу кто-то маленький выясняет свои отношения.Тишину нарушает водитель маршрутки, который очень недоволен тем, что Ваня разбивает второе окно. О боги, он что, снова это сделал? Рядом хихикает Толя, а Тим с укором смотрит на мальчишку, разворачивается и выходит, оставляя утопленника тет-а-тет со своими проблемами.Студент просыпается в холодном поту и со слезами на глазах.