Фанф первый: Ненависть и благодарность. (2/2)
— Чего ты хочешь? – срывающимся голосом спрашиваю я.
Ты молчишь. Потом опять улыбаешься и тянешься к моей шее.
— Тебя.
Как громом поражён твоими словами. Нет, нет, не может быть, так не правильно! Глупости, это точно сон! Снова отталкиваю тебя, и на этот раз снова безрезультатно. Боюсь, я боюсь! Уходи!
— Убирайся!
— Ни за что! – ещё громче меня кричишь ты, и начинаешь целовать. В шею, кусать подбородок, впиваться губами в губы, спускаться и очерчивать языком впадинку ключиц. Руки не слушаются, мурашки по всему телу, ужасное напряжение. Лихорадочные мысли: "Что делать, что же делать?!" Ты не останавливаешься. Твои действия возбуждают. Ками-сама, что же я делаю?! Ты грубо кидаешь меня на кровать, с такой лёгкостью, как будто я не более чем маленькая букашка. Мой плащ где-то далеко. Сетчатая футболка, похоже, скоро отправится туда же. Как и вся остальная одежда. Так и есть. Твоя тоже, ты почти обнажён. Мои руки трясутся. Разум кричит, что надо сопротивляться. Но тело не повинуется ему. Ты оказываешься рядом на кровати. Переворачиваешь на живот и кладёшь холодные ладони на мою спину…
…А-а-а! Как больно, дико, ад! Не могу сдержать истеричный крик. Животный, точно не человеческий вой раздаётся в комнате. Орочимару смеётся, как наркоман, наконец-то получивший дозу, маниакально, как зверь. Без предупреждения начинает двигаться внутри меня жёсткими резкими точками. Выходит почти на всю длину, врывается внутрь, яростно преодолевая сопротивление тугого колечка мышц. При каждом рывке кричу всё громче, за что получаю всё новые и новые параллельные раны от его ногтей на моей спине. Чувствую, как по внутренней стороне обоих бёдер стекают струйки крови. А по щеке – слеза из правого глаза. Я давно не плакал, с детства. А сейчас, это единственное, что связывает меня с реальностью. Как будто я – не я, а тело раскололось на две половины, и не понять, то ли голова, где сейчас только одна мысль: "Ненавижу!", остаётся холодна и возвращается к реальности закипающей от остроты чувств и боли слезой, то ли разгорячённое тело, которое леденеет от боли, а щёки горят и застывают под этой солёной каплей.
— Ну, что белобрысая шл**а! – змей резко хватает меня за волосы, и насильно запрокидывает мою голову – Скажи мне, кто ты! Скажи, что ты сучка!
Молчу, упрямо сжав губы. Орочимару зло встряхивает мою голову. Разум, кажется, улетает, а все чувства и эмоции отступают, остаётся только боль.
— Ты, что меня не понял?! СКАЖИ, КТО ТЫ! – орёт Орочимару.
Благодаря моим крикам и крикам великого саннина в комнату должны были сейчас врываться Акацки с вопросом: "Что тут происходит?" и Хидан, как всегда: "Кто кого тр**ет?" Но саннин на то и саннин, его новая печать тишины на двери, видимо, спасала меня от этого. Хотя, наоборот, только чей-нибудь приход может сейчас меня спасти. Но наша организация – убийцы, а не добрые друзья, которые могут просто зайти в гости. К тому же, уже далеко за полночь. Данна, где же вы? Данна… Данна!
С трудом понимаю, что последнее выкрикнул вслух. Орочимару снова смеётся.
— Ну, что для тебя значит этот куколькик?! – презрительно спрашивает, даже не прерывая движения.Снова молчу. Не смотря ни на что, не буду отвечать на твои провокационные вопросы! Сволочь! Чтоб ты сдох! Но сейчас, наверно, тебя не вернуть в сознание, всё слишком далеко зашло. Ты хватаешь неизвестно откуда взявшийся кунай и подносишь его к моей шее. Металл холодит нежную кожу над сонной артерией.
— Отвечай! – неистово орёт Орочимару.
— Ничего!
— ЛОЖЬ!
Я опять молчу. Когда же это наконец закончится? Отталкиваюсь назад, ты вздрагиваешь, твой стон разносится по комнате. Ногти бессознательно царапают спину, тело содрогается и расслабляется. Внутри меня так тепло…
Мы оба утомлённо падаем на кровать. Ты дышишь рвано, тяжело, я – почти не слышно, чувствую, что отключка близко. Ты опять издевательски усмехаешься. Как же мало времени тебе нужно на восстановление… Встаёшь, запахиваешь плащ, и подходишь к окну.
— Я ещё не закончил. Жди. Учти, если кто-нибудь узнает, ты – труп!!!
Слышу это уже сквозь пелену шума в ушах. Перед глазами всё темнеет и плывёт. Проваливаюсь в темноту.
***Утро не из приятных. Тело отказывается двигаться. Раны болят, некоторые при каждом движении кровоточат. Спасибо Ками-сама, что в такую рань все Акацки спят. Держась за стену медленно продвигаюсь к ванной. Вместе с кровью так хочется смыть всю ту грязь, что ты на меня вылил. Сволочь! Сволочь! Сволочь! Ненавижу! Тёплая вода медленно струится по телу, оставляя влажные дорожки, касается свежих ран и царапин, я отчаянно пытаюсь не дрожать, не кричать. Я и не думал, как на самом деле мне было дорого моё совершенное тело. Теперь понял… Лучше бы никогда не узнал. Включаю воду сильнее, прохладную, почти холодную, её шквал опрокидывается на голову постепенно вытесняя из неё все плохие мысли. Теперь нужен только холодный расчет. Что делать? Он придёт снова, это очевидно. Я должен подготовиться. Либо вырубить его первому, либо убить. Чёрт, о чём я? Он – саннин!!! Что я вообще могу против него? Его змеиные глаза, почти как шаринган Итачи-сана для меня, они завораживают и гипнотизируют. Не получается сопротивляться. Сползаю по ледяной стене вниз, где лужи воды, красной от моей крови. На коже мурашки, мокрые волосы спадают на лицо, капли застилают глаза, ничего вокруг не видно. Надеюсь сейчас это не слёзы. Хотя определить трудно. Кто-то сказал бы, что безвыходных ситуаций не бывает. Наверно он прав, а у меня просто отказывается работать мозг. Кажется, остаётся только тихо-смирно сидеть в уголке и ждать своей дальнейшей участи. А кто бы не впал в депрессию, после того как с ним сделали… это? Вспоминаю, содрогаюсь, решаю загнать эти воспоминания куда-нибудь подальше в самые задворки памяти. Знаю, что не получится. Такое не забывается.
Даже не вытираясь, завернувшись в полотенце, иду в мою комнату, нет в нашу с Сасори. Сбрасываю полотенце на кровать, открываю все окна, впуская свежий воздух и лёгкий ветерок, скользящий по телу. Падаю на кровать. Почему-то так легко. … Сколько я так уже лежу: секунды, часы?.. Время не идёт. Краем уха слышу пение птиц за окном, краем глаза вижу – весеннее солнце на ярко синем небе. Всё такое родное, теперь всё это стало ещё дороже, ведь жизнь – она одна. Только сейчас осознаю мир, такой, каким он должен быть. Медленно поворачиваю голову навстречу солнцу и ветру, к окну. В ярких бликах на ресницах проступает неясный силуэт: лицо человека. Щурюсь ещё больше. Что-то знакомое есть в этих чертах. Я был прав, ведь первой мыслью было: Сасори… Эти красные волосы и большие милые глаза… Наверно, я уже сплю. Или это мои мечты. Странно… Мы говорим о чём-то, но слов не слышно. Пытаясь разобрать тему разговора, проваливаюсь в спасительный сон.
***
Голова раскалывается, всё тело болит, горит, слёзы на щеках. Сегодня он пришёл снова. Во второй раз. Сука, почему меня нет сил сопротивляться ему? Что может быть дороже чести?! Месть? Чего и хочу добиться! Но не смогу… Он заблокировал все пути. Вздрагиваю от новой судороги в теле, со стоном поворачиваю голову, медленно открываю глаза. Вся кровать в моей крови. Зачем он делает это? Почему эти змеиные глаза так гипнотизируют? Почему?.. Луна в окне, её отражение и моё вместе в зеркале, облака со скоростью света летящие по небу. Как бы я хотел быть настолько же свободен. Связан по рукам и ногам. Где, чёрт возьми, Сасори?! Так низко ждать его сейчас, я ведь всё равно не смогу ему ни в чём признаться. Да и чем он сможет помочь?! Ведь я дал слово. Не говорить никому. Он даже не сможет понять меня. Орочимару. Как же я ненавижу тебя… Ублюдок!
Ручка двери медленно поворачивается. Ками-сама, пусть это будет не саннин! Вижу изящную руку с тёмно-красными ногтями. Сасори, наконец-то… Увидишь своё "вечное искусство". Меня в луже собственной крови. Не буду портить тебе драматизма момента. Хотя, как я могу хоть на что-то надеяться?! Ты ведь кукла. Не чувствуешь ничего, даже не потому что не хочешь… Может, такова и моя судьба? Сейчас, это кажется наилучшим решением: считай, что я умер, сделай из меня себе подобного, такую же бесчувственную марионетку, зато твою собственную. Я уже не принадлежу ни себе, ни тебе. Только этому проклятому змею!
Вижу в твоих глазах отблеск луны. Бросаешь равнодушный взгляд в мою сторону. Тебе всё равно. Как я и думал. Скидываешь снаряжение на соседнюю кровать и идёшь обратно к двери.
— Куда ты? – не узнаю своего голоса.
Удивлён, наверно, вправду подумал, что я уже умер.
— За Конан.
— Не надо Конан! – пытаюсь подняться на локтях, но после первой же вспышки боли, понимаю, что потерпел фиаско.
— Ладно, — ты поднимаешь брови и выставляешь обе ладошки перед собой. – Ладно, ладно… — повторяешь и… Конечно, ты как всегда бесчувственен ко всему и ко мне в частности. Твои огромные светло-карие глаза сверкают, но не живым блеском. Ты берёшь бинт и какую-то заживляющую мазь и подходишь ко мне. Кладёшь их на кровать и скидываешь с себя плащ. Придирчиво осматриваешь мои раны.
— Подожди, я принесу воды, — голос удивлённый, в который раз, как будто не можешь понять, почему я до сих пор жив.Ты будешь меня лечить?! Не могу поверить! Как это не похоже на тебя, как будто ты не настоящий, а тот, кто был Сасори в моём представлении, был бы безразличен до самого конца!
Ты возвращаешься. Начинаешь смывать с меня кровь. Раны жгут, но теперь просто нельзя не терпеть. Берёшь меня за плечо, тянешь в сторону. Перевернуть?
— Не надо, — шепчу угасающим голосом.
— Успокойся, я всё понял. Мне плевать. Если ты не хочешь, чтоб об этом знали, я буду молчать.Сасори переворачивает меня на живот. Слышу изумлённый вздох. Ради этого стоило вытерпеть всё. Ты наконец-то выразил эмоции, хоть как то, но всё же… Это уже первый шаг к твоему оживлению. Почему это стало моей целью? Сейчас не могу понять. Вообще ничего не понимаю. Снова думаю, почему же я ещё не отрубился? Чувствую твои нежные руки на моей спине. Ты медленно, бережно, ласково гладишь, постепенно стирая кровь – следы пребывания здесь Орочимару. Конечно, раны не скоро уйдут, если уйдут вообще. Но ты здесь, сейчас, заботишься обо мне. В глазах защипало, горло сдавила холодная рука горечи. Пытаясь успокоиться, медленно втягиваю в себя воздух.
— Не плачь.
— Не плачу, — не слышу своих слов, но ты слышишь, я знаю. И понимаю, что ответ не верный. Сдерживаться больше не могу. Уткнувшись лицом в подушку, вздрагиваю, всё ещё пытаясь вернуть спокойствие.
— Хочешь?..
— Хочу. – на этот раз верно. Ты берёшь меня и садишь рядом с собой. Прижимаюсь, обнимаю, сцепляю руки на твоей спине, не хочу отпускать, ты – единственное, что у меня осталось. Сасори…
— Не уходи… — слёзы стекают по щекам, доходят до губ, чувствую соль. Всё уже смешалось, кровь и боль. Только ты можешь помочь. Пожалуйста, будь таким как сейчас. Всегда.
— Кто это сделал? – содрогаюсь, услышав вопрос. Медленно поворачиваю голову к твоему уху.
— Я не могу сказать, я дал слово…
— Глупый. Ты не понимаешь. Он использует тебя. Пользуется и твоей слабостью и тем, что ты дорожишь честью. Просто забудь про всё. На секунду. Скажи мне.
— Орочимару.
Ты слишком открыт, я слишком доверяю тебе. Если раньше я не понимал… Я живу этой минутой. Данна, я люблю вас.
Снова сказал вслух.
Молчишь. Можешь не отвечать. Какая разница, я всё равно не поверю. Как-никак, ты всё ещё кукла. Просто отстраняешь меня от себя, переворачиваешь на живот и стираешь последние кровавые подтёки. Набираешь мазь. Твои пальцы скользят между ягодиц. Пытаюсь сжаться, отстраниться, но крепко держишь. Ты даже не представляешь, как я хочу верить, что это – выражение твой любви ко мне. Хочу верить и боюсь. Накладываешь мазь на все раны по очереди, покрывая всё тело. Накрываешь сверху тонкой простынёй, поправляешь подушку и садишься напротив, поставив стул спинкой вперёд, и положив голову на руки.
— Спи.
Я должен подчиниться.
— Можно?.. — договорить не могу, но ты, кажется, понял, чего я хочу. Поцелуй, всего один и тогда я смогу спокойно провалиться в небытие.
— Я бы сказал "не сейчас", но…
Ты подходишь к кровати и наклоняешься к моему лицу. Твои губы мимолётно касаются моих. Кладёшь прохладную руку на лоб. И повторяешь:— Спи…
***Прошло несколько недель. Он больше не приходил. Может из-за того что ты был рядом. Как это случилось, я не знаю. Просто на очередном собрании Акацки, Пейн сообщил, что кто-то отнял у Орочимару силу. Предположительно, это был яд. Какая-то новая разновидность, блокирующая движение чакры. Вздрогнув, взглянул в твои глаза. Вернее, в глаза Хируко. Ты был самим собой, но только со мной по ночам. А днём, для остальных вновь становился песчаным Скорпионом. И постоянно где-то исчезал. Никто не знал, где, а мне ты не говорил, объясняя это сюрпризом. Теперь я понял. Готовил яд, чтобы убить Орочимару. Даже Кабуто не смог его нейтрализовать. Хоть он и не умер, но больше не опасен. Я догадался, ведь ты так в этом уверен, а я тебе верю. Все смотрят только на тебя.
— Сасори?..
Пейн задаёт вопрос в пустоту. Не хватает продолжения "Можешь ли ты сказать что-нибудь в своё оправдание?"
— Не вижу причины, — резонно замечаешь ты, и все понимают, что ты не делал этого. Только я знаю правду.
И вот сегодня ночью, когда ты уже спишь, я сижу на подоконнике, окно открыто, лёгкий ветер играет с моими волосами, луна светит с небес, не закрытая пеленой облаков. В груди почему-то всё сжалось. Я знаю, эта ночь напоминает мне ту, настолько далёкую и одновременно близкую. Ту, что пытаюсь стереть из памяти и одновременно так часто вспоминаю. Ту, когда пришёл он. Сейчас это кажется просто кошмарным сном, напоминают только раны. Но и они затягиваются, ведь ты лечишь меня. Физически и морально. Ты показываешь, что есть настоящая любовь, не омраченная жестокостью и принуждением, как будто рабством. На самом деле я до сих пор ощущаю себя его рабом.Только его змеиные глаза преследуют меня повсюду, приходят в кошмарах, когда я просыпаюсь в холодном поту, а ты меня успокаиваешь. А сейчас ощущение, будто чего-то не хватает. Я почувствовал это уже давно, через три дня с его последнего прихода. Сначала гнал эти себя эти мысли, теперь понимаю, что ничего не изменить. Он знал, что я его не забуду. Что останется чувство. Только вот какое?.. Не знаю. Глупо было бы говорить, что это любовь или хотя бы симпатия. Смеюсь судьбе в лицо. А ты сделал меня сильнее… Наверно это благодарность. Ненависть и благодарность. Орочимару… Последний взгляд на луну, и я снова с тобой, Сасори. Спасибо, что спас меня.