Глава-7 Расставание (1/1)

Утро, после вчерашнего, началось на удивление неплохо, хотя, если честно, мне и было достаточно хреново, видимо сказывалось тот газ, которым я надышался в болоте.—?Доброе утро,?— Ольга, уже одевшись до моего пробуждения. —?Как ты себя чувствуешь? —?с долей беспокойства спросила она в догонку.—?Могло быть и лучше,?— честно ответил я, надевая рубашку и галстук- штаны я и не снимал. —?А что случилось, и где Славя?—?Ты ночью кашлял много, едва ли не задыхался, бредил. Славю я, на всякий, домой отправила. А то чёрт тебя знает… —?сложив руки на груди, ответила она мне.—?Занятно,?— заключил я и поспешил заверить Ольгу в своём сносом самочувствии. —?Ладно, не беспокойтесь, всё со мной хорошо. На линейку ещё не опаздываем?—?Нет, даже рано ещё. Можешь поискать Славю. Уверена, она будет рада узнать, что с тобой всё в порядке,?— ответила мне Ольга Дмитриева с улыбкой.Славя действительно была рада меня видеть. Она рассказала, что очень беспокоилась, особенно потому, что Виолы до сих пор нет в лагере, а больше из медперсонала и нет никого. И хоть я тоже был крайне рад Славе, кое-что заострило моё внимание.Василий не вернулся. Он и Виола так и остались в городе. Чуйка подсказывала мне, что тут не всё так просто. Это и напрягало. Мне остаётся надеется, что это, всё же, больше пустое беспокойство, нежели действительная проблема. После общения со Славей, мы направились на линейку уже вместе. Наверное, не для кого в лагере уже не были секретом наши отношения, впрочем, мы всё равно не выходили за какие-нибудь рамки на людях.На линейке речь вожатой о том, что мы достойно провели вчерашний вечер, прервал полноватый лысый мужик, лет за 40. Поправляя очки и запыхаясь, он о чём-то пошептался с Ольгой, повертел перед ней копной листков, почти потыкав её туда, а после, с каким-то растерянным видом, удалился, оставив ошарашенную Ольгу пред нашими очами. Мы сразу же окружили нашу вожатую и попытались растормошить её, окликая и дёргая (от такой плотности рук лично я и вовсе чуть ли не лапал её, впрочем, чья-то рука совершила и такой акт попытки выведенья из транса, уж не знаю кто и специально ли).—…Дети… —?наконец потерянно начала она говорить. —?Сразу после завтрака собираетесь. Лагерь закрывается, смена оканчивается досрочно. Сегодня последний день.Такое заявление заставило выпасть в осадок и всех остальных. Впрочем, делать нечего. Грустно, но дисциплинированно и тихо, почти в унисон, шестой отряд отправился на завтрак, в столовую.Остальные отряды и дети выглядели, мягко скажем, подавленными, да и не только они- даже вечно добрая и весёлая повариха выглядела как-то мрачно, даже слегка угрюмо. Да что уж там- сам завтрак сегодня был… вроде бы и вкусная еда, ничего особенного, но от неё словно оставалось горькое послевкусие, не составляющее ни шанса на то, чтобы забыться хотя бы на время приёма пищи.После завтрака подавленная гурьба пионеров стала разбегаться по домикам, дабы собрать свои скромные, или не очень, пожитки, да и приготовиться к отъезду. И я не стал исключением. Хотя, конечно, и собирать-то было нечего, так что прежде чем отправиться помогать Славе с её чемоданами, я вновь засел за дневник, заодно болтая с Ольгой Дмитриевной и помогая ей с её вещами, по крайней мере с теми, к которым она подпускала.—?Нечего тебе в белье моём копаться, или секретики разглядывать,?— объяснила она с улыбкой.Вся весёлая и беззаботная атмосфера этого лагеря испарилась в одночасье, заменив собой настроем эдакого трудового лагеря- мрачность и некая безысходность.Познать истинную причину такого неожиданного отъезда мне не удалось- все узнанные мной у Ольги ответы были крайне туманными, а конкретики в них было меньше, чем в снах моих. Возможно, и сама вожатая не была в курсе всей картины. Неужели всё настолько серьёзно? Иначе я просто не представляю, в чём же причина такой секретности и срочности.Закончив сбор и упаковку вещей, я закинул свой рюкзак на плечи, после чего направился к домику Слави.Уже подходя к нему, я заметил стоящую на крыльце и скучающую Женю. Она же, заметив меня, слегка переменилась в лице и постучала в дверь, после что-то сказав в приоткрывшуюся щель.—?Только не испорть там никого! —?она беззлобно усмехнулась, а после, посмотрев мне за спину, неожиданно тепло улыбнулась и быстро сошла с крыльца.Меж тем, двери их со Славей домика открылись и на пороге показалась трудолюбивая обладательница длинных кос. Едва не столкнувшись со мной в дверях, она, по-своему тепло улыбнувшись, тут же схватила за руку и утащила за дверь, после чего захлопнула последнюю и крепко обняла.—?Тебе уже лучше? —?негромко спросила она, подняв на меня взгляд голубых глаз.—?Конечно лучше,?— я уверенно кивнул и улыбнулся. —?Не беспокойся ты так. Надеюсь, уснула потом?—?Ну, да, уснула. Но плохо спала,?— Славя опустила уголки губ вниз, а в её глазах показалась грусть. —?Всё о тебе думала.—?И снова о себе не подумала! —?пожурил я её, после чего сел на кровать, усадив Славяну себе на колени. —?Надо и о себе беспокоится!—?Я помню, но как будто я не могла не думать,?— ответила та, руками обвив мою шею.—?Ладно-ладно, верю,?— продолжая улыбаться, ответил я и, взяв её за подбородок, потянул к себе, уже собираясь поцеловать, но она ловко высвободилась из моих объятий и вскочила на ноги.—?Может, сначала соберёмся? —?предложила она, поставив на кровать чемодан. —?А уже потом, когда закончим, если время ещё остаётся, то можешь делать со мной всё, что захочешь,?— заверила она меня невинным голосом и с такой же гримасой на лице.—?Ладно, можешь не продолжать! —?я поднялся на ноги и встал, ожидая дальнейших указаний.Вещей у Слави было, на самом-то деле, не так уж и много. В первую очередь- одежда и бельё, конечно. Были у неё с собой и книги, а так же разные мелочи, на вроде полотенец и покрывал для пляжа, так что долго собираться не пришлось, да и сами сборы проходили достаточно- действовали-то мы вдвоём и, в целом, слаженно. Славя, конечно, доверяла мне уже не только какое-то элементы одежды, но, всё же, какие-то личные вещи разбирала сама.—?Ну, что же теперь? —?с улыбкой спросил я, после того, как мы закончили.—?А тут уже тебе решать,?— Славя улыбнулась мне в ответ и облокотившись об чемодан.—?Чур не жаловаться, сама напросилась! —?я подмигнул ей, после чего сел на кровать и потянул к себе.—?Ммм, и что же ты задумал? —?сев мне на колени, игриво спросила девушка и обвила мою шею руками.—?Пока что- ничего такого,?— ответил я, вновь взяв её за подбородок и вновь потянув её к себе, и вот уже на этот раз Славя убегать не стала.Наш затянувшийся поцелуй прервал горн на обед. Чтобы не пропустить последней обед, мы с неохотой оторвались друг от друга и, взявшись за руки, молча направились в столовую.После обеда Ольга вновь собрала нас. Она говорила, что хотела встречать последний день как-нибудь по-особенному, но преждевременный отъезд сломал ей все планы, так что теперь остаток дня нам предстояло провести на какой-нибудь мероприятии вместе. Как ни странно, никто не только не возразил, но даже предложили что и где. И вот, дружным голосованием, выбирая из всех зол меньшую- клуб Мику.И пусть Ольга Дмитриевна обычно и пыталась казаться строгой, но ещё вчера дав слабину, она и сегодня позволила нам многое. Хоть в это и не входила выпивка и, скажем, наркотики, но всё же вечер обещался быть весёлым. Мы забрали свои вещи из домиков и засели в клубе. Мику в тот день наверняка была счастлива даже больше нашего. Весь оставшийся день прошёл за песнями и музыкой, разговорами и танцами. Наверное если и есть показатель пионерской дружбы и единости, то этот вечер был им. Когда же прозвучал последний на сегодня горн, мы, взяв вещи, направились на остановку. Уже там находились остальные отряды, погружающиеся в уже прибывшие ?Икарусы?. Нам остался один автобус, в котором мест было в раза два, чем людей в нашем отряде. Впрочем, это и к лучшему- дорога в город предстояла пройти всё в той же, одновременно весёлой и грустной, но дружественной атмосфере.Перед тем, как усадить нас в автобус, Ольга, убедившись, что все здесь, громко вздохнула и решила дать короткую, но эмоциональную речь. И хоть пробыл я тут, фактически даже в неволе, всего неделю, но даже я проникся этой речью. Ольга и не скрывала, как привыкла к нам за это время, как мы, не смотря на все проблемы, были для неё, своего рода, дороги. И уж если Ольга выдаёт такие искренние эмоции при прощании с своим отрядом, то что было бы, будь она учительницей? —?И что ты там постоянно пишешь? —?Славин вопрос вывел меня из раздумий.Девушка сидела рядом со мной и улыбалась, погладывая то за окно, то на меня. Опомнившись, я улыбнулся ей в ответ и, закончив писать, закрыл планшетник, после чего приобнял её за плечи, пододвинувшись чуть ближе.—?Дневник веду, если это можно так назвать. Скорее даже ежедневник, с прерыванием на размышления,?— ответил я ей, покрутив в руках предмет. Обложка на нём ужё давно стёрлась, так что поверх неё красовалась символика ?Мирного Атома? и ?Виски?, а на задней стороне сам план коридоров бункера.—?Размышления? Ты у меня ещё и философ… —?Славя обняла меня в ответ и принялась с интересом рассматривать внешнее убранство планшетки. —?А что это за карта и символы?—?Не могу сказать точно,?— пожал я плечами. —?Планшетка досталась мне от деда, в подарок.Я почти не соврал. Это действительно был подарок от старого прапорщика в честь окончания моего обучения. Конечно, были и другие мелочи, но именно с этой планшеткой я пришёл в Зону. Я ещё помню нанесённые на неё надписи, что это армейская собственность, не для продажи и всё такое, условное и ненужное. Надписи стёрлись, а вот качественная кожа, к моему искреннему удивлению, хорошо сохранилась до сегодняшнего дня, почти не пострадав.—?Ух ты. Она для тебя, наверное, дорога? —?догадалась девушка, на что я скупо кивнул.Автобус, меж тем, продолжал движение. За окном мелькали бесконечные поля и какие-то леса, а ближе к дороге- вышки ЛЭП. Солнце уже неспешно спускалось к горизонту, температура спадала, в автобусе стояла почти полная тишина, прерываемая лишь, к моему удивлению, тихим урчанием мотора, болтовнёй пионеров, да разговором Ольги и водителя- лысого мужичка, лет 50-ти, средней комплекции, одетого в кожаную куртку, какие-то простые серые штаны, белую рубаху, да кепку-аэродром с прямоугольными очками, что рассказывал вожатой о случаях из своей жизни и карьеры. Всё это, в купе с тем, что тошнились мы тут уже с пару-тройку часов, выливалось в сильнейшее желание подремать, так что я убрал планшетку в рюкзак и посмотрел на Славю. Она мягко ульбнулась и по-удобнее уселась рядом со мной. Я обнял её за талию, удобнее лёг, да и почти сразу провалился в сон, на последок подмечая, что и остальной отряд умолкает и укладывается.Наверное я должен был беспокоится о том, что же, всё же, станет потом, после приезда в город. Однако… я и не знал, зачем об этом беспокоится. Деваться мне, конечно, некуда, но… может, навязаться со Славей, или разыскать Василия? Да, пожалуй что-то из этого я обязан сделать, чтобы не пропасть в ритме жизни города. Хотя, он скорее будет каким-нибудь райцентром, чуть большее деревне и с налётом цивилизации, так что в его ритм я, наверное, смог бы войти. Ведь не в крупный мы город едем, верно?А может, моим мечтам и не суждено было сбыться. Отчего-то проснувшись посреди поездки, я подметил, что всё окончательно уснули, даже Ольга. Да и вообще словно пропали все, кроме меня, да Слави- автобус ехал уже только под монотонное урчание мотора, проносясь мимо всё тех же пейзажей, что не менялись, словно зацикленный фон в какой-нибудь сцене на поезде в видеоигре. А может, и не словно. Чем дальше мы ехали, тем чаще мелькали какие-то непонятные ?дырки? в ландшафте, просто пустоты, в которых ничего не было. В какой-то момент дошло до того, что картинка, словно голограмма, постоянно пропадала и появлялась вновь, а на редких участках видимого мира то и дело всплывали самые сюрреалистичные сцены, прямиком из ночных кошмаров людей, и будничной обыденности сталкеров. Тут и ужасные монстры, разрывающие целые отряды вооружённых до зубом людей, аномалии, заливающее местность вокруг светом и красивыми, но устрашающими, эффектами, и войны людей в причудливой одежде на руинах цивилизации более развитой и разумной, чем они. В конце-концов было тут и нечто большее, чем просто призраки будничности прошлого, были призраки и того, что я видел и раньше- тёмные тени, силуэты, очертания людей, гигантские щупальца и многое прочее. Их было всё больше и больше, они появлялись даже там, где вместо земли была пустота, и были они всё ближе и ближе к дороге, к автобусу, начав, вскоре, почти что окружать его вплотную. Однако быстрее, чем всё это произошло, я снова уснул. Следующая пробудка была для меня уже не совсем по-собственному желанию- разбудила меня и Славю Ольга, потряхивая нас за плечи.—?Просыпайтесь, голубки, прибыли,?— с грустной улыбкой проконстатировала она.Обменявшись со Славей улыбками, мы вышли из автобуса наружу, уже последними, забрав свои вещи.Город. Конечно, я представлял его по-разному, склоняясь то к скромному городищу среди деревень и полей, то к какому-нибудь крупному областному городу, навроде условного Якутска для республики Саха. И всё-таки первый вариант был истинной. Небольшой, видимо небогатый, потёртый временем и отсутсивем надлежащего ухода с поддержкой бюджета, но не заброшенный, не превратившийся в простой узел связи между мёртвыми сёлами и крупными урбанизированными клочками земли, нет, девяностые, как явление, в этом мире ещё не наступили, в этом месте точно.—?Ну что же, ребята,?— Ольга снова обратилась к нам, кажется, едва сдерживая слёзы. —?Вот и пора прощаться, снова. Сейчас вы разбредётесь по поездам, или даже автобусам, а мне, с Виолой, обратно, лагерь закрывать. И я снова надеюсь, что мы ещё увидимся вновь, в следующем году, или даже в уходящих деньках августа этого, а может и на других каникулах. Как уж карта ляжет,?— негромко, с проскакивающими нотками грусти в голосе и улыбке, говорила вожатая.Мы все обнялись снова. И хоть у многих наверняка был шанс и желание приехать сюда снова, но всё же эти объятия были как последние. Мы распрощались, все разошлись, лишь несколько человек разбрелись по двойкам-тройкам, а я направился со Славей, моей единственной ниточкой с жизнью в этом новом-старом месте.—?Ты будешь уезжать вместе со мной? —?она усмехнулась, так же не без доли горичи в голосе, следуя к нужной ей остановке общественного транспорта.?— Ну, поскольку сбагрили меня в лагерь на две недели, то ещё одна у меня точно в запасе. Надо только предупредить что ль… по телефону.—?Ох и планы у тебя! А назад как? —?уже ярче улыбнувшись, спросила она обеспокоенно.—?По ситуации, что-нибудь придумаю. Может, у тебя на шее останусь,?— улыбаясь, ответил я и остановившись у ближайшей телефонной будки.Славя лишь покачала головой и сказала, что подождёт у кассы. Я, меж тем, не веря в существовании не то, что моих родителей, но даже в наличии места жительства более старших родственников, всё же стал набирать единственный номер, который я запомнил за всю свою жизнь.—?Ну давай, железяка, восемь, девятьсот двадцать один… —?проговаривал я себе под нос, проворачивая колёсико на нужных цифрах.И каково же было моё удивление, когда действительно пошли гудки! Я был просто шокирован, сердце в пятки ушло, сознание помутнело, а ноги подкосились. Неужели я дозвонюсь до тех, которых не знал уже долгие и долгие годы, до тех, кто был в моёй жизни лишь строчкой в графе ?расходы?, ещё одним минусом на общий баланс? Наконец, гудки закончились, но не от окончания времени на дозвон, а от поднятия в трубке. Твёрдое и исключительно утвердительное ?да? услышал я на том конце провода. Голос принадлежал явно не мальчишке, но и не пожилому человеку, но мужчине средних лет, что называется ?в самом расцвете сил?, с примесью армейской дисциплины и выслуги, даже железность и строгость можно было различить в этих двух буквах, одном слоге, произнесённом спокойно, без удивления и заинтересованности.—?Григорий Семёнович??— сухо спросил я сглотнув, крепко сжав в руках трубку, стараясь не вывалить её из трясущихся и вспотевших рук.Как ни странно, но конструктивного и продолжительного диалога не получилось. Делового военного мало интересовали ?подростковые выходки? и звонки из будущего. Проще говоря- он не поверил мне, не поверил, что я его внук, носитель отчества его сына. который и родился-то едва ли не вчера, не верил он и в рассказы про другие меры, будущее, аномальный лагерь и такую же Зону на месте какого-то там Чернобыля на территории какой-то там Украины, даже не УССР, про судьбу родины своей, будущее и прочее, прочее. Он просто повесил трубку, не стал опускаться до грубых ответом, или угроз, унижаться с требованиями и просьбами не звонить сюда. Просто спокойно попрощался и положил трубку. Как-будто могло быть иначе.—?Поздравляю, на неопределённый срок, от недели точно, я весь твой,?— с улыбкой пообещал я Славе, когда, повесив трубку, пришёл в себя и вернулся к ней.—?Как здорово! —?она счастливо взглянула на меня и, повесившись мне на шею, крепко поцеловала в губы, однако не стала затягивать поцелуй надолго, но показала сразу два билета. —?Я так и подумала! Потому взяла сразу два. —?пояснила она.—?Теперь я твой должник, буквально,?— подметил я, обняв её за талию и мягко улыбнувшись в ответ.—?Да ладно тебе, брось,?— она махнула рукой и, поглядев мне за спину, развернула меня, после чего подбежала к своему чемодану. —?Удача-то какая!К остановке уже подъезжал ещё один автобус.У него, вместо номера, была лишь написанная краской надпись об начальной и конечной остановке. Учитывая радость Слави, я сразу понял, что это нужный нам транспорт, помог ей занести чемодан, подождал, пока она отдаст билеты, да и разместился вместе с ней в пустом салоне.—?А куда едем-то? —?решил спросить я, ложась на Славины колени.—?В деревню,?— ответила она, погладывая в окно, положив голову на левую руку. —?Я, после лагеря, не сразу домой. Нужно прабабушке в деревне помочь.—?Даже так… что же, буду рад помочь тебе в хозяйстве, заодно с родственниками познакомлюсь твоими.—?Главное не переборщи с чем-нибудь,?— хихикнула девушка.—?Обязательно,?— пообещал я ей с улыбкой, ну, а вскоре мы снова уснули- путь-то предстоял не близкий, а поговорить мы всегда успеем.Но вот я снова в лагере. Сейчас тут тёмная ночь, а я сижу, облокотившись об постамент памятника Генде, в луже собственной крови и в почти уничтоженной амуниции. Боль прошла, словно её и не было, но осадок остался, арматуры, к слову, тоже нет. Значит, не всё так плохо, а может это, всё же и чистилище?Вот там, впереди, я видел ворота лагеря. Они были открыты, сияли тусклым красным светом, от них веяло сквозняком, точнее даже сильным ветром.—?Он должен быть уничтожен,?— в который раз услышал я. —?Мы должны остановить его.Вокруг же памятника располагался другой свет, какой-то мягкий оттенок голубого, дул слабый и приятный ветерок, но так же звучали голоса, спокойные, какие-то миролюбивые.—? Мира, мы хотим мира, он не понимает.А затем передо мной появилась она. Я не знаю кто и откуда, я даже не могу разглядеть что-то, кроме её тёмного силуэта. Она стоит почти в упор ко мне, чуть наклонившись надо мной и словно прожигает взглядом. Она тут не просто так. Может, что-то спросить у неё? Да. Как там погода? Нет, глупый вопрос. Может, спросить, как её зовут? Слишком банально, я и не знаю, что у неё спросить. Но вот надо ли спрашивать-то? Впрочем, она не оставляем мне времени на раздумья и спрашивает сама:—?Ты пойдёшь со мной?Почему-то так не хочется отвечать, такой сложный, но простой вопрос, требующий ответа, пусть и не немедленного, а если и не отвечать, то и не проснёшься никогда, почему-то это я знал, и этот вечный сон не есть смерть. Я задумался. А что же мне ответить-то? И я нашёл, что ответить… и ответил.