1 часть (1/1)

Мы пойдем до конца,мы будем биться во Франции,мы будем бороться на морях и океанах,мы будем сражаться с растущей уверенностью и растущей силой в воздухе,мы будем защищать наш Остров, какова бы ни была цена,мы будем драться на пляжах,мы будем драться на побережьях,мы будем драться в полях и на улицах,мы будем биться на холмах;мы никогда не сдадимся,и даже, если так случится, во что я ни на мгновение не верю, что этот Остров или большая его часть будет порабощена и будет умирать с голода, тогда наша Империя за морем, вооруженная и под охраной Британского Флота, будет продолжать сражение, до тех пор, пока, в благословенное Богом время, Новый Свет, со всей его силой и мощью, не отправится на спасение и освобождение старого.Сэр Уинстон Черчилль Из речи “Мы будем сражаться на пляжах”, произнесенная после эвакуации солдат из Дюнкерка04.06.1940 Дюнкерк в цифрахспасены:198 229 британских военных139 997 французских военных636 кораблей союзниковзахвачены:262 вражеских самолета Бросив очки на пластиковый столик, Рей с удовольствием потянулась, ощущая, как напряжение после двухчасового сидения за штурвалом потихоньку отпускает её. Но привычный адреналин все ещё стучал в крови, немного заглушая собой Andantino Энигма-вариаций сэра Эдварда Элгара. Сыгранные ещё в 1984 году симфоническим оркестром BBC под руководством самого Леонарда Бернстайна, они звучали в беспроводных наушниках так, будто девушка на своем серебристом Тайфуне* перенеслась во времени. “Что-то таки этот “Первый Орден” понимает в звуке”, - лениво подумала девушка и совсем не вздрогнула, когда без предупреждения получила поцелуй в щеку. Лишь усмехнулась и поправила привычно выпавший из слегка растрепанной прически локон, когда напротив сел парень. Бледный настолько, что в нём можно было легко заподозрить ближайшего родственника графа Дракулы, если бы, конечно, в этом мире существовали бы рыжие вампиры. Он с улыбкой что-то рассказывал, судя по тому, как шевелились его губы, но Рей продолжала слушать Элгара и нетерпеливо барабанить пальцами по потертой столешнице в ожидании своего рафа. - Арми, не нуди, - вдруг перебила девушка, сбрасывая наушники на стол. Ярко-голубые, они смотрелись на скучной столешнице отражением безоблачного неба, в котором каждый пилот ощущал себя птицей. Каждый, кроме Рей. Она была из тех, кто обожал сложные погодные условия, и легко могла лететь, ориентируясь исключительно по приборам, не видя ни неба, ни земли. Слепые полёты были ее стихией ещё со времен академии, когда большая часть сокурсников все время проваливала их и раз за разом отправлялась на контрольные полёты под колпаком. Потому для неё голубой был лишь приятным цветом. В густых облаках ей было комфортнее. - С чего ты взяла, что я… - Ты всегда нудишь, - пожала плечами девушка. - И, кстати, когда в следующий раз попытаешься подойти ко мне со спины незамеченным, чтобы застать меня врасплох, обращай внимание на мои очки, - Рей кивнула в сторону своих авиаторов, зеркальная поверхность которых отрицала любую попытку подойти к ней втихаря. - Вечно ты в боевой готовности. - Просто очень внимательная, - усмехнулась Рей, - о, Джордж, спасибо, дорогой, ты просто прелесть. Девушка расцвела довольной улыбкой, когда бариста поставил перед ней стакан с двойным дном, в котором был раф на кокосовом молоке с добавлением вишневой соли и белого шоколада. По мнению девушки, этот напиток был чем-то покруче оргазма. В определенных обстоятельствах.- Эй, я, вообще, свой эспрессо ещё пять минут назад заказал, - напомнил Армитаж, глядя на парня без лучезарной улыбки. - А, да? - вяло отреагировал тот и без всякого энтузиазма поплелся назад. - Спорим, он о нём забудет? - хмыкнула Рей, отпивая раф и блаженно щурясь. - Конечно, думаю, ты и без своих зеркальных очков знаешь, что он пожирает тебя глазами и никого вокруг не видит. Он от тебя без ума. Рей, ощущая вкус вишневой соли, развела руками. Естественно, она знала, ведь именно Джордж придумал для неё этот божественный напиток. Бедняжка так пытался обратить на себя её внимание, что целых два месяца пытался поразить воображение Рей своими экспериментами. И если сначала девушка плевалась от всяких лавандовых капучино, посыпанных сублимированной малиной, или эспрессо на тониках из розы, то вот этот раф стал платой за её мучения, которую она благосклонно приняла. - Сходила бы ты с ним на свидание, что ли. - Арми, от меня на нашей базе каждый третий без ума, и что, мне со всеми ходить на свидания? Даже если я решусь на такой акт благотворительности, то у меня нет столько времени. - лениво зевнула девушка. - А как насчет генерала Прайда? Он, между прочим, уже не первый месяц так на тебя смотрит… - На жену бы свою так смотрел, - поморщилась девушка, вспоминая парочку недвусмысленных фраз от генерала. Возможно, если бы не кольцо на пальце, она бы и посмотрела в его сторону, проверяя, так ли он суров, но у неё был свой набор стоп-кранов. - Более того, лидером эскадрильи** я хочу стать за заслуги в воздухе, а не за пируэты в постели. Ну, или, по крайней мере, чтобы у меня за спиной такую грязь не разводили. - Все и так знают, что до лидера эскадрильи тебе осталось пару месяцев. - Вот поэтому не стоит размениваться. И вообще, тебе-то какое дело? Ты - единственный, кто меня никогда не хотел. - Откуда ты знаешь? - вдруг коварно улыбнулся Армитаж, и они весело захохотали. Выросшие в прямом смысле в одной песочнице, они были скорее как брат и сестра - очень контрастные брат и сестра - чем объекты сексуального интереса друг для друга. - Помню, когда мне было шестнадцать… - Ой, ты сейчас все испортишь, - перегнувшись через стол, прижала палец к его губам девушка. - Не хочу знать, что ты там делал в своей одинокой постели в шестнадцать, когда я только начала носить короткие юбки. - И те высокие розовые туфли, - парень мечтательно улыбнулся, но потом посерьезнел. Вдруг на секунду задумался, что, преодолей он свою замкнутость и стеснительность в те мучительные шестнадцать, жизнь Рей сложилась бы совсем иначе, но пока боролся то ли с первым нахлынувшим чувством, то ли с нежеланием испортить детскую дружбу, она уже встретила кое-кого иного. Как же много воды утекло. К счастью. - Ладно, пойдем, что ли, на историю? - Божечки, я совсем забыла, - Рей нахмурилась. - Вот объясни мне на милость, на кой хрен нам курс истории второй мировой, ну? Мы же давно не в академии, и вроде как все знаем, что да как. К чему это? Лучше бы добавили нормальных полетов на предельную дальность, а то наша дивизия в этом отстаёт. Как тут не отставать, когда нужно грызть гранит науки. Снова. Армитаж улыбнулся. Она всегда была такая нетерпеливая на земле. Сам он дополнительные программы всегда принимал с любопытством или интересом. - У меня сегодня ночные полеты, какая к черту история. Парень кивнул. Про ночные полеты он догадался. Хоть наушники Рей небрежно лежали на столешнице, Энигма-вариации звучали достаточно громко, чтобы он их различил среди сотни других мелодий. Лишь их девушка слушала перед ночными вылазками, они словно приглушали её невероятную эмоциональность, позволяли настроиться. Энигма-вариации были персональным штурманом Рей Кеноби. - Ещё и кто её будет преподавать. Какой-нибудь коммивояжер из Йеля. Небось прислали кого-то в нафталиновом костюме, кто будет рассказывать нам, как бравый капитан Америка защитил всех. Или во что там эти ребята сейчас верят, - фыркнула Рей, допивая раф. Её прямо выбешивало, что отчего-то у них будет преподавать не просто американец, а ещё и гражданский. Как он мог читать курс военной истории? - Эти игры в политкорректность по обмену мне противны. Спасибо, дедушка не дожил до времени, когда историю войны нам рассказывают…. другие стороны, будто у нас некому об этом рассказывать. Циничней было бы прислать кого-то из Мюнхенского университета и… - тут девушка осеклась и виновато улыбнулась. То, что Арми был чистокровным арийцем, и без того наделало немало проблем, когда он выбрал военную карьеру, потому её слова были неуместными. - Нравится или нет, а идти придется. Поговаривают, этот профессор не любит опозданий. - довольно сухо заметил парень, поднимаясь. - Ты иди, а я ещё должна взять у командира крыла свои маршруты. Займи мне место где-нибудь на галерке, где я смогу выспаться немного, хорошо? И не нужно так осуждающе смотреть. Опоздаю чуток - не страшно. В конце концов, что это за глупое требование - не опаздывать. Смешно, что именно американец такое устанавливает. В конце концов, это его страна всегда опаздывает, кому, как не историку, это знать, так что пусть профессор уменьшит пафос. Тем более, он же тут временное явление. Его правила никому не интересны. Здесь армия, а не Йель, и другие приоритеты. - Ладно, не заводись. Сдавай свои маршруты, а я займу тебе удобное местечко. - Эй, Арми, погоди, - крикнула вслед вечно пунктуальному - вот уж точно, что немец - другу Рей. - Зовут-то его как, этого историка? Не могу же я обратиться к нему просто “ээээ, как вас там”, - Имя не запомнил, но фамилия Соло.- Профессор Соло. Лучше не бывает, - скептично протянула Рей и, дослушав Энигма-вариации до конца, отправилась сначала к командиру крыла. Были вещи поважнее тех, которые она и без какого-то зануды из Йеля знала. В конце концов, её дед был героем войны, пока родственники того же зануды профессора сидели сложа руки, позволив втянуть себя в провокацию с Перл-Харбором. Мысленно проносясь на высоте в восемнадцать тысяч метров над землей, где она будет разрезать своим серебристым и острым, как пуля, Тайфуном ночь, Рей неспешно шла, цепляя носками голубых конверсов слегка потрепанное ковровое покрытие в коридоре. Все еще размышляя с нетерпением о небе, она открыла дверь в аудиторию, автоматически бросив взгляд на часы. Опоздала всего на тринадцать минут. И вдруг выдохнула, поскольку, кажется, пунктуальный американец тоже ещё не появился. Посреди аудитории стоял, видимо, какой-то стажер или ассистент, поскольку был ещё молод для профессора и совсем не респектабелен. По крайней мере, костюма с жилеткой, или во что там должны одеваться представители университета Лиги Плюща, не наблюдалось. Услышав скрип двери, он развернулся и посмотрел на девушку с неким удивлением. А Рей оценивающе изучала его, слегка сощурившись. “Господи, какая тоска”, - подумала она, давая быструю оценку очкам в квадратной оправе, скромной клетчатой рубашке и светло-кофейному пиджаку. Весь вид этого ассистента был невыносимо пресным. Разве что волосы были достаточно длинными, что особо выбивалось на фоне коротко стриженных военных. - Добрый день, - первой поздоровалась Рей и, найдя глазами Арми, спешно, пока не пришел тот профессор, направилась к последнему ряду. Но не успела она ступить на лестницу, как её остановил голос. Глубокий. Низкий. Обволакивающий. - Простите, но опоздавшие не допускаются на лекцию. Рей резко развернулась и ещё раз посмотрела на незнакомца. Стало даже обидно, что под такой скучной внешностью скрывается столь насыщенный голос. - Представьтесь, будьте добры. - прозвучало чуть менее мягко. Мужчина на неё не смотрел. Опустив глаза, рассматривал, видимо, список фамилий. - Лейтенант звена Кеноби, - холодно сказала Рей, при этом не прикладывая пальцы к виску, поскольку стоящий перед ней человек был не военным, да и она была не в своей форме. Ну и забрало своего шлема Рей опускать не спешила*, ощетинившись. Что он о себе придумал, этот ассистент? Мужчина вскинул голову, и его темные глаза как-то странно блеснули. Или это просто солнце отразилось на серебристой оправе невыносимо строгих очков? - Так вот, лейтенант звена Кеноби, на мои пары недопустимы опоздания. - На ваши? - изумилась Рей, вдруг привычным жестом наклоняя голову влево. Так она всегда делала, когда удивлялась. То есть, вот это вот - профессор из Йеля? Не пойми кто в джинсах и взглядом последнего ботана? Серьезно? Это было даже хуже престаревшего дедули в старомодном костюме, который бы помадил волосы каким-то древним средством. Такой мог быть гребанным энтузиастом, считающим, что все обязаны забить на всё на свете, кроме его великого предмета. “Только этого мне не хватало. Особенно, сейчас”, - мысленно застонала Рей. - Да, на мои. - Кажется, её замешательство немного позабавило мужчину, так как уголки его рта едва заметно дернулись в ухмылке. - Профессор Соло. - Ну что ж, профессор Соло, значит не судьба, - она легкомысленно пожала плечами, радуясь возможности покинуть аж душную от нагревающего её солнца аудиторию. От запаха пыли, кружащейся в воздухе, у неё начало першить горло. - Пересдача обязательна, - снова бросил ей в спину профессор. В этот раз его тон ничего не выражал. Просто констатация. Не более. - Что? - тут Рей не выдержала. - Это я-то Вам должна пересдавать эту тему? Шутите? Её глаза полыхнули. Она ещё раньше заметила надпись на доске. Лаконичную и болезненную для британцев. Дюнкерк. Этот идиот собирался тестировать их на знание Дюнкерка? - Знаете, профессор Соло, я-то пересдам. Мой дед - он герой войны. Пролетал её всю - от Дюнкерка до Победы, потому без проблем. Но это странное требование, ведь вы и весь ваш народ, вообще, испытание Дюнкерком не прошли, - тон девушки стал опасно ядовитым. Она видела, как Армитаж прикрыл лицо, понимая, что сейчас она уже не просто не поднимает забрало, а идет в лобовую атаку. Задетая гордость Рей всегда была опасностью. - Пока ваша великая страна думала, дать ли нам ленд-лиз на новые танки да самолеты, мы прикрывали и ваши спины, и спасали своих солдат на проклятых пляжах Франции. - На пересдаче, надеюсь, вы будете столь же красноречивы, мисс Кеноби. - Лейтенант звена, - ледяным тоном поправила Рей, напоминая этому жалкому гражданскому, который не мог даже вступить с ней в спор, что он - на военном полигоне, а не в своем Йеле. Больше не сказав ни слова, развернувшись на носок, девушка покинула ненужную лекцию. К огромному своему облегчению. Профессор Соло с невозмутимым видом повернулся к аудитории. - Итак, Дюнкерк….*Еврофайтер Тайфун - многоцелевой истребитель **лидер эскадрильи эквивалентен званию майора на территории бывшего СНГ** есть такой полумиф распространенный, что традиция отдавать честь пришла со средневековья. Рыцари, открывая забрало своих шлемов правой рукой, демонстрировали миролюбие своих намерений, показывая открытое лицо и отсутствие в правой руке оружия.*** 27 мая 1940. Ла-Манш. Асока задумчиво вытерла соленые капли с лица и вскинула голову. Воды Ла-Манша всегда, всегда были холодными, но сегодня они казались по-особому ледяными. - А погода будто насмехается, правда, Пло? - она, идеально удерживая равновесие, повернулась к отчиму. - В это проклятое время оно светит, как будто вокруг - нормальное лето. - Наоборот, малышка, - успокаивающе улыбнулся тот, не сводя внимательного взгляда с берегов дома, который был ещё так бесконечно далеко. - Это знак, что погожие дни бывают даже в самые темные времена. Девушка не ответила, поскольку предчувствовала - темные времена только надвигаются на них всех. Потому, мягко улыбнувшись, она взяла кипу пледов, которые они с отчимом приготовили, и стала раздавать уставшим, изможденным солдатам, которых им удалось… эвакуировать. Удастся ли их спасти - вот в чем вопрос, ведь в беззаботном голубом небе в любую секунду могли появиться хищные, вражеские мессершмитты, потопившие уже не один эсминец при попытке переплыть Ла-Манш. Асока помогла какому-то солдату поправить одеяло и пообещала горячий чай. Подумала, что в последний раз они с Пло и матерью выходили в море прошлым летом, когда весь мир был встревожен, но война казалась все равно чем-то далеким. Легко было поверить, что мир будет сохранен любой ценой, когда растягиваешься на полотенце прямо на палубе, и плеск волн успокаивает тревогу. Сейчас плеск скорее раздражал. Асоку сейчас все раздражало. Здесь, в воде, она ощущала себя беспомощной. Её место было там, вверху, однако правительство решило не отправлять много авиации на подмогу застрявшим в Дюнкерке солдатам, потому ей оставалось лишь злиться и пытаться сделать хоть что-то. Лучше бы, конечно, патрулировать небо, но...да, она еще была слишком юна, наверное, туда отправили лучших летчиков. Чтобы бить противника качеством, а не количеством. Спасибо, хоть вообще отправили - Черчилль сомневался несколько дней, прежде чем дать разрешение на эвакуацию. “Что ж, чай тоже спасает жизни”, - подумалось девушке, а в следующую секунду стало не до кипятка, когда железные крылья мессершмиттов вдруг закрыли беззаботную, безоблачную, насмешливую голубизну. - Где та проклятая авиация? - пробормотал тот солдат, которому Асока протягивала чай с невозмутимым видом, хотя про себя девушка задалась тем же вопросом. Где, где, где же, черт возьми, их авиация? Почему более восьмисот гражданских судов, реквизированных и нет, были мишенями? Почему никто не обеспечивал уставшим солдатам безопасный путь домой? - Они прилетят, - спокойно, с уверенностью, которую не чувствовала, сказала Асока, пока отчим брал курс левее, надеясь увернуть их суденышко от первой упавшей бомбы. Потонуть, преодолев большую часть пути, будет весьма несправедливо. Но она стояла и говорила с улыбкой. Потому что главным врагом этой переправы был страх. Страх, который мог уничтожить сознание и сломить дух настолько, что сил воевать не останется. Быть уверенной и стойкой её научили, потому она стояла посреди суденышка и передавала уверенность солдатам, была их маяком, ориентиром, опорой. Время было такое странное. Когда восемнадцатилетняя девчонка могла подставить плечо тридцати взрослым солдатам. Ей хотелось, чтобы солдаты - все солдаты, включая её саму - попали в Британию, ведь им ещё предстояло защищать свой дом. Не успела Асока что-то сказать, как вдруг увидела лучшее зрелище в своей жизни - серебристый Спитфайр, совершенное творение Митчелла, лег на курс вражеского истребителя. - Давай же, давай. Чего ты ждешь, - тихо бормотала Асока, неосознанно вцепившись в железную чашку так, что костяшки пальцев побледнели. Она прекрасно понимала, отчего пилот медлит, но то, что в небе было секундами, здесь, на судне, ощущалось годами. Девушка аж закусила губу в ожидании, когда Спитфайр вступит в бой. - Да есть же, - вырвалось у девушки одновременно с ещё парой солдат, которые еще могли говорить. Их радость была обоснованной - один из мессершмиттов, находящийся рядом с ними, оказался подбит и падал в воду, вызывая лишь одобрительный гогот. Вряд ли этому летчику в горящем истребителе кто-то бы пожелал протянуть руку помощи. Сколько суден он потопил до этого? Война ещё не началась, но уже стирала индивидуальность, разделяя мир на “наших” и “тех, других”. И больше ничего не имело значения. Все время, что разделяло судно Пло и берег, серебристый Спитфайр охранял покой возвращающихся домой солдат. К большому облегчению многих, он оказался не один, и, видимо, меткость британских летчиков заставила задуматься немцев, потому что больше бомбы не падали, и вода не горела, превращая все вокруг в ад, как было у берегов Дюнкерка - проклятого места, которое, Асока, была уверена, войдет в историю. Как провал. Как трагедия. Как катастрофа. Как место мужества и отчаяния. Как показатель того, что Британия не сдается и своих не бросает. Что даже самый обычный человек, вроде её отчима, который никогда не был военным, может сделать вклад. - Добро пожаловать домой, парни, - повторял и повторял Пло, когда маленькое судно причалило к берегу. Асока, желающая выбраться побыстрее, заставила себя подождать, пока выйдут все, и лишь тогда ступила на твердую поверхность. Выдохнула, хоть и ненадолго, ведь завтра им снова предстоит возвращаться в Дюнкерк за теми, кто ещё ждал, когда же дом приплывет за ними. Пробиваясь сквозь толпу, Асока, потеряв отчима, шла в сторону плацдарма, где приземлилась уже парочка Спитфайров. Ей хотелось отыскать того летчика, который защищал именно их. Не успела девушка дойти, как из того самого, запомнившегося ей истребителя, легко выскочил пилот, снимающий на ходу летный шлем и ищущий кого-то глазами. Асока замерла, рассматривая красивого молодого мужчину, у которого глаза горели так же ярко и беззаботно, как то солнце над головой. Словно он был не в бою. - И где же вы были так долго? - грубо фыркнул на него какой-то уставший солдат, на что летчик лишь похлопал того по плечу, а затем улыбнулся, когда к нему подошел другой мужчина. Постарше. И рангом повыше. - Энакин, я… - строго начал тот, хотя даже борода не могла скрыть широкой улыбки, которая наползала на его лицо. - Бен, все знаю, но по-другому нельзя было, - беззаботно отмахнулся молодой мужчина, не обращая внимания на недовольство старшего товарища. - Не вздумай это повторить завтра. Что ответил тот, кого назвали Энакином, Асока не расслышала, поскольку оба мужчины отдалялись. А она стояла и смотрела в спину того, что помоложе, вдруг понимая - день, в самом деле, не такой уж и плохой. Даже в самые страшные времена юные девушки оставались девушками. И если солнце продолжало беззаботно светить, отчего бы ей, такой молодой и наивной, вдруг бездумно не влюбиться с первого взгляда в незнакомца, который был окутан ореолом героизма для неё? И неважно было, что они больше не увидятся, или что завтра кого-то из них могло не стать. Важно было лишь то, что без предупреждения постучало в её сердце. - Энакин, - эхом повторила Асока, а затем пошла искать Пло. ***- Кардо, значит поменяй билет, в чем проблема, не понимаю? - заходя в местное кафе, Бен продолжил беседу с лучшим другом, который, как всегда, имел трудности с добиранием из пункта А в пункт Б. И неважно, пунктом Б была кухня собственной квартиры или Лондон. - Нет, и вся команда нужна мне здесь. У меня не так много времени и просто невероятное количество пыльных архивных коробок. Потому напрягись, ладно? Все, плохо слышу тебя, музыка орет вовсю, пока. Постаравшись побыстрее закончить разговор, чтобы не слышать ещё тридцать четыре аргумента, чтобы подольше побыть в зоне комфорта, Бен жестом заказал себе ристретто. Не то, чтобы он был большим поклонником жесткого кофе, однако из-за джетлага его организм никак не мог нормально проснуться и синхронизироваться. Да и музыка - какая-то сладковато-грустная песня про небо и мечты о нём - звучала отвратительно громко. Бен задумался - любопытно, это часть агитационной программы - рок с привкусом облаков или случайность? В ожидании, пока сонный бариста выпросит у дышащей на ладан кофемашины порцию ристретто, Бен покрутил головой и обнаружил ту дерзкую девушку, которую выгнал с пары. I just wanted to see the sky, open the one last time…* продолжил, тем временем, грустить исполнитель, когда девушка, реально видевшая небо каждый день, покачивала в такт музыке головой. Пользуясь тем, что она очень увлечена чем-то в своем смартфоне, Бен стал изучать её куда внимательнее, чем на паре, когда его больше интересовало поставить минус напротив её фамилии. Однако, вызов в её голосе заставил его сейчас присмотреться к этому...лейтенанту крыла. Бена удивила не столько дерзость девушки, сколько молодость. Ей от силы было лет двадцать пять, но звание было… старше её самой. Видимо, когда ты внучка героя войны, то очень хочешь превзойти саму себя. Или тебе помогают. Тут уже у кого как складывалось. Сейчас его ещё и удивил некий контраст строгости и небрежности, который девушка в себе сочетала. Она была одета в легкий хлопковый комбинезон цвета хаки, который, невзирая на то, что не был частью формы, был украшен нашивками Королевских ВВС Британии. Девушка как бы подчеркивала свою принадлежность к авиации, как в тот момент, когда поправила его, сказав, что она “не мисс”. Но при этом она была обута в голубые кеды, тонкие запястья украшала парочка браслетов, а волосы были собраны в messy bun, что заставляло девушку поминутно поправлять выпадающие локоны. Забавно, но выглядела она совсем не по армейским протоколам. Особенно, его позабавила булавка в ухе девушки, которую она использовала вместо серьги. Позабавило потому, что в другом ухе у неё была длинная протяжка, которую летчица теребила, когда не поправляла падающие на глаза волосы. Словом, она была необычным экземпляром этого летного террариума. Хотя в Йеле вот таких - молодых, дерзких и контрастных - было много. У него был...немалый опыт в этих сражениях, где лучшей тактикой было спокойствие.- Ристретто, - гаркнул бариста ему чуть ли не на ухо, и Бен, снова потихоньку проваливающийся в сон, аж вздрогнул. Подхватив стаканчик, он вышел из кафе, оставив и мысли о девушке с громкой фамилией, и о полигоне в целом. Попивая на ходу ристретто, рассеивающее туман в голове, он искал пару перчаток в сумке, спускаясь в архив. В конце концов, Бен, в самом деле, прилетел сюда не лекции военным летчикам читать. I have got a heavier heart I must give it away, maybe it's not too late to regret now** - звучало ему вслед, но мужчина уже был слишком далеко, чтобы думать еще и над словами песни. * мне бы только увидеть, как небо распахнется в последний раз** у меня тяжело на сердце, мне нужно поделиться этим, может ещё не поздно раскаяться?***Итак, весна и новая история, да.Родившаяся в голове ещё в январе, во время просмотра "Войны Клонов", наконец, она оформилась в первую главу. Сразу хочу оговориться, да, она на два таймлайна, но далеко не каждая глава будет разделена временем. История будет развиваться где-то 70/30, и в прошлое мы будем возвращаться в период самых ключевых воздушных сражений Второй Мировой. Поставила метки в истории, посмеялась. Да, гремучая вышла смесь, но что уж тут поделать. Так оно сложилось))) Но будет все, просто со временем:) В общем, пристегивайте ремни и мы...взлетаем.