1 часть (1/1)

Вовка спрыгнул с подножки вагона, и дорожка тут же отозвалась тонким хрустом гравия под ногами. Тишина вокруг казалась запредельной: будто в этом месте никто не был годами. Ветер гнал песчинки по пустоши, и ни одного человека не было видно. Вовка обернулся назад и посмотрел в темноту; мгновения растягивались, замирая.Глеб подошел ближе к свету, близоруко щурясь. После бесконечных ночей в нутре поезда яркий дневной свет бил по глазам и вызывал желание зажмуриться. Глеб был без очков, и пейзаж в его глазах сливался в сплошную бежево-голубую линию.-Давай. —?Вовка подал ему руку. —?Потом купим новые, не проблема.Глеб сделал шаг вперед и оказался почти у края вагона, отделявшего его от призрачного пейзажа неизвестной конечной остановки. Лишенное румянца белое лицо в свете полуденных лучей казалось еще более болезненным чем обычно.—?Ну же, ступай. Никто здесь тебя не съест. —?Требовательно сказал Вовка, продолжая протягивать руку.Глеб улыбнулся, но улыбка вышла перекошенной.—?У меня с реальностью свои счеты. —?Произнес он, и голос его прозвучал безжизненно и тускло.Наконец он спрыгнул вниз и отошел дальше от состава. Почва мягко обняла его ступни, будто затягивая в болото. Вовка нагнал его, обнял, прижимая к себе неловко, еще не зная, как именно следует поступать. Обнять сильно и властно как Глеб привык? Дать свободу, такую желанную? Даже в прикосновениях, даже во снах, даже в фантазиях он еще не знал, что именно должно делать. Проявить инициативу? Самоустраниться, слиться с общим фоном?—?Нет. —?Вслух произнес Вовка, обозревая пустошь. ?Общий фон? был, в кои-то веки, не гламурной фотосессией Снейка, и не фанатской тусовкой, где тебя примут любым. Пейзаж, открывавшийся взгляду, не обещал ничего хорошего. Впереди были километры и километры пустоты. Пустоты, которой им надлежало пройти вместе.***—?Не устал? —?спросил Вовка, и осекся. Глеб соскользнул с очередного острого выступа камня в бесплотной попытке забраться вверх.В очередной раз реальность вокруг изменилась, обернулась чем-то иным, с чем Вовка не знал, как управиться. Когда пейзаж изменился? Возможно, когда он, выбившись из сил, заснул у Глеба на плече? Когда именно пустошь сменилась острыми выступами высокогорья. Тем более, он не знал, возможно ли это в принципе: чтобы пустыня перешла в мрачное каменное царство почти сразу. Хотя, когда это ?сразу?? Он закрывал глаза и открывал их в иной реальности. Будто все суровые красоты природы поочередно решили предстать перед его внутренним взором.—?Господи прости. —?Вырвалось у Вовки, когда в очередной раз окружающая действительность переменилась. —?Боже, я уверую, только подскажи…—?Спокойно. —?Глеб прильнул к нему со спины, так, что Вовка ощутил его дыхание. —?Еще немного, еще чуть-чуть.Когда он хотел, он мог говорить так мягко, так увещевающие, что противится этому голосу не было никаких сил. А когда хотел унизить?— бил как плетью, словно в последний раз. И Вовка ловил себя на мысли, что ему нравился этот мягкий рокочущий тембр, какая бы боль не следовала за словами.Вовка откинулся назад и ощутил дыхание Глеба на своей шее.Много ли времени прошло, мало ли?— ему было неведомо. Листва обернулась багрянцем, а потом сгнила; любимая глебова пора начиналась внезапно, словно кода самого красивого произведения, которое Вова когда-либо слышал в своей жизни.—?Давай передохнем. Дальше будет легче. —?Вовка шагнул к нему и сел рядом. —?Не знаю, зачем мы здесь. Но ты-то знаешь.—?Только не говори, что доверяешь мне.—?Я тебе доверяю. —?Усмехнулся Вовка, обнимая Глеба за плечи и притягивая к себе. Тот не противился и даже склонил голову к его плечу. Он знал: Вовке всегда это нравилось.—?Зря.—?Что же ты хотел, после всех этих намеков? Я не железный. Сам выбрал?— сам отдувайся.—?Ответственный ты наш… —?в голосе Глеба сквозила такая привычная ирония, грозящая скоро перейти в откровенный глум. —?Смотри, не надорвись. Были, знаешь ли, случаи.Помолчали. Вовка приглаживал русые, с проседью, локоны, которые за время, проведенное в пути, уже успели отрасти. Их уже можно было намотать на палец, потянуть, но Вовка не решался. Ему все еще казалось, что у него нет права обходиться с Глебом сообразно собственным желаниям. Что-то внутри не давало спонтанной нежности прорваться наружу?— и он сам не смог бы сказать, что именно это было.—?Идем? —?предложил он, когда солнце начало тускнеть, окрашивая пейзаж вокруг в багряный. —?Скоро сумерки.—?Успеем. —?Тихо ответил Глеб и поднялся, опираясь на вовкину руку.?Иначе и быть не может? подумал про себя Вовка.Какое-то время, показавшееся бесконечностью, они шли, молча закрываясь руками от внезапного ветра, ступая сбитыми на мысках ботинками по острым камням, преодолевая усталость. Наконец, внизу склона показался заброшенный дом.—?Какого черта я в это вписался… —?вырвалось у Вовки.—?Скажи спасибо, что не тайга. —?Ответил Глеб мрачно и следующую минуту засмеялся?— Привыкай.Это вечный глебов ?юмор?, заставляющий мурашки бежать по спине; теперь Вовка тоже смог почувствовать, что значит быть приближенным к нему, к Глебу. Многих умерших нервных клеток стоила такая близость.Порыв ветра, будто взявшийся ниоткуда, едва не сбил смеющегося Глеба с ног. Вовка обернулся, тщетно пытаясь отличить шум деревьев от глебова смеха. Голова закружилась, и он остановился, часто дыша, не в силах совладать с внезапной усталостью. И лишь голос Глеба заставил его вернуться обратно.—?Вернуться без головы всегда успеешь. —?То был прежний Глеб, будто помолодевший, отчаянный и энергичный, готовый к любым экспериментам. —?А пока, ты мне еще нужен!Вовка посмотрел на него и кивнул. Он убрал волосы с лица и вдохнул всей грудью. Глеб смотрел на него насмешливо и ждал, когда он придет в себя.?Могло быть и хуже??— Успокаивал себя Вовка. Когда муть отпустила его, он начал спускаться по склону. Глеб стоял и некоторое время смотрел вниз, а потом пошел следом.—?Подожди! —?крикнул он, не успевая за Вовкой. Но тот решил, что лучше быстрее добраться до цели и разделаться в этим непонятным, не весть кем отпущенным заданием, чем идти медленно и долго.—?Догоняй. —?Отозвалось вдалеке.Добравшись до дома Вовка ощутил, что силы покинули его. Он опустился на колени перед дверью, не в силах открыть ее. Ему казалось, Глеб потерялся где-то далеко, и теперь у него нет ни одного шанса встретить его снова.?Ну и пусть??— зло подумал Вовка, кусая бесцветные губы. ?Зачем я здесь? Что здесь происходит?? Мысли проносились и гасли, словно пламя на ветру. Покрывшаяся паутиной дверь перед глазами была огромной и внушала страх неизведанного.—?Слабак. —?Донеслось до его ушей. —?Слабак, как и все прочие. Я-то понадеяся, что ты отличаешься от других.Сил оправдываться не было. Отчаяние было близко. В глубине души Вовка уже хотел никогда не видеть ни Глеба, ни его стихов, ни его задумок, которыми тот делился с ним щедро. Инстинкт самосохранения?— последняя данность, на которую он мог положиться,?— кричала сиреной: Прочь! Прочь! Прочь!Сил не было. Вовка сидел на коленях, опустив голову к каменному полу, готовый сдаться.—?Вовка… Еще не все… —?едва слышно сказал Глеб, опуская ладонь на белоснежную шевелюру. Мягкие пальцы вплелись в волосы на затылке и легко потянули назад, заставляя его поднять голову.Когда их взгляды встретились, Вовка был готов поклясться жизнью, что Глеб помолодел на несколько лет, а быть может, и на десятилетие. Его губы сладко искривились в подобии улыбки, они приблизились, такие желанные, гладкие и свежие, и легко коснулись его небритой щеки.—?Ты бредишь. Сам еще не знаешь, но ты бредишь. Поверь. Ты же доверяешь мне? —?Разочарованно сказал Глеб, подхватывая голову Вовки рукой. —?Подожди. Лучшее конечно…Вовка задрожал от внезапного холода, и не решился продолжить знакомую фразу. Каменный пол грозил стать каменным дном, последним, что Вовка видел в своей не такой уж длинной жизни. Он закрыл глаза, а когда открыл их, вокруг была кромешная тьма.+++Мягкая постель едва скрипнула под его весом, когда он сладко потянулся, вытягивая руки из невыносимого тепла перины. Он открыл рот, втягивая разгоряченный воздух всей силой легких. Какие страшные кошмары могут сниться после обычного рабочего дня, если весь этот день проведешь с таким строгим начальником, как Глеб Рудольфович…. ?Стоп! Не люблю я такие сны!??— молнией пронеслось в голове у Вовки, а в следующий миг он вскочил на кровати, судорожно путаясь одеялах, которые стягивали руки и ноги, словно рыболовные сети.—?Что, что, что здесь происходит…- заикаясь и глотая воздух, как выброшенная на сушу рыба, зачастил он. Темнота ответила ему тишиной и молчанием, от которого сжималось и холодело в груди.—?Эй… Эй, там. Кто здесь? —?Вовка слышал собственный заполошный речитатив посреди мрака комнаты. Он был готов поверить в любых богов и божков, лишь бы снова оказаться на старом диванчике в студии, ожидая, когда Глеб вернется и продолжит распинать его неправильно выполненную работу. Но вокруг была тишина, и не было никаких сомнений, что именно она?— реальна, а студия и горячо любимая работа?— не более чем фантазия бредового, болезненного кошмара.—?С-спокойно. —?проговорил он себе под нос и сцепил похолодевшие руки. Вечный индикатор страха: холодные ладони, которыми он боялся прикасаться к другим людям. —?С-сейчас все исчезнет…—?Ничего не исчезнет. —?Звонкий голос напугал его до испарины. —?Подвинься.Вовка отринул к краю необъятной постели, цепляясь одеревеневшими пальцами за металлическое изголовье. Рядом с ним, на перину, уселось Нечто.—?Все вы такие… —?тихо сказало Нечто, и Вовка отмер, распознав, наконец, знакомые печальные интонации.—?А ты-то мог бы понять…- еще печальнее отозвался голос в темноте—?Глеб? Что тут п-происходит? —?запинаясь и поминутно сглатывая спросил Вовка.—?Ты забыл что ли? Твои же намерения, мальчик. —?Тяжко вздохнул Глеб, и Вовка ощутил мягкую ладонь на голени. Голой голени, как он теперь заметил.?Твою же мать??— вопил инстинкт самосохранения, но тело оставалось недвижимым, будто объятое сонным параличом. Преодолев невиданное сопротивление плоти, Вовка попробовал спустить ногу на пол, но тут же отдернул ее: дощатый пол был раскален, словно сковорода. ?Надо было уволиться, надо было уволиться??— мысль, словно загнанная лошадь, металась по чертовому кругу, не находя выхода.—?Владимир. —?Вдруг сказал Глеб успокаивающе, и голос его был сладким словно патока. Таким, каким Вовка мечтал услышать его в реальности много месяцев назад. —?Закрой глаза.Боковым зрением Вовка увидел, что невесть откуда взявшееся пламя объяло комнату слева, и теперь разгоралось задорнее, высвечивая красным мрачный длинный коридор.—?Да мы сдохнем здесь, если не выберемся! Зачем только ты позвал меня сюда! —?вырвался крик у Вовки, в то время как горячая ладошка Глеба продолжала гладить его ногу, теперь уже выше, в отблеске зарождавшегося пожара ставшая видимой посреди черноты. Краем сознания Вовка отметил, что мобильной связи здесь наверняка нет, и пытаться звонить кому бы то ни было бессмысленно. В закатывающихся глазах на мгновение возник призрачный образ Стаси, а в следующую секунду там же образовался Вадим, не к месту грозивший Вовке разоблачением его, вовкиных, гомоэротических фантазий. ?Будто это имеет смысл, если мы все умрем??— равнодушно ?ответил? он эфемерному образу, и картинку в его голове тотчас разнесло на пиксели.—?Закрой глаза. —?Уже настойчивее повторил голос, успокаивая, в то время как руки Глеба сжимали обнаженные вовкины бедра с невиданной доселе силой.Не имея возможности высвободится, или хотя бы шевельнутся, Вовка подчинился приказу.+++В тот же миг он дернулся всем телом и очнулся. Вскочил, хватая ртом воздух и не осознавая, где он находится сейчас. На языке застыла шершавая горечь, как после субботней бессонной ночи, и голову ломило нещадно. Рука затекла во сне. Он с трудом распрямил ее, зажмурившись от боли.—?Не волнуйся, ты недолго проспал. —?Хриплым голосом сказал сидящий напротив Глеб. Он был в домашних потрепанных джинсах, небритый как минимум три дня, и расслабленный сверх всякой меры. Расслабленный и дружелюбный, таким он очень редко бывал в той жизни, которую помнил Вовка.Глеб невозмутимо жевал мармелад и смотрел на Вовку с интересом.—?Не хотел тебя будить, ты ведь давно не спал. —?Тихо сказал Глеб. Вовка не моргая смотрел на него. В облике друга нечто изменилось неуловимо. А потом до него дошло: возраст. В волосах Глеба прибавилось седины, будто прошло несколько лет жизни.—?Ты стонал во сне. —?Продолжил Глеб буднично. —?Что тебе снилось?Вовка сел на диванчике, не зная, что ответить. Сказать правду? Отмахнуться дежурной фразой про алкогольные кошмары? Свалить все на затекшую во сне руку?—?Заколдованное место. Что-то надо с ним сделать. —?Наконец произнес он вслух, потирая лицо. Щетина колола ладонь: значит, не только для Глеба время пронеслось в какой-то невообразимой быстроте. Что же это было?—?Два способа. —?Четко проговорил Глеб. —?Есть два способа, чтобы совладать с этим.На полу, куда Вовка неотрывно глядел последние пятнадцать минут, была дыра, будто от пепелища.?Оно??— подумал Вовка, холодея. —??Оно никуда не делось?—?Слышишь… —?донеслось до его слуха. —?Есть действенный способ. Ты его знаешь.Глеб усмехнулся, но улыбка тотчас погасла на его лице.Вовка развернулся и долго смотрел Глебу в глаза. Будто потеплевший взгляд холодных голубых глаз не обещал ничего, кроме дружеского участия и расположения. Как бы прежнему Вовке не хотелось чего-то большего.—?Запишем песню. А потом пойдем и купим тебе новые очки. —?Произнес Вовка вслух твердо. Слова сами вырвались и закружили его, будто цунами воспоминаний. Он прижал руку к лицу, пытаясь справиться с внезапно накатившей тошнотой.Глеб не выглядел удивленным. Он встал, отряхнул невидимые крошки с ?крылатой? домашней майки, и в следующий момент подал Вовке руку в знак согласия:—?Ты же больше не боишься. —?констатировал он, улыбаясь.Сделка состоялась.