VII (1/1)

Глухие удары деревянных мечей, крики и улюлюканья доносились с мрачных дворов Драконьего Камня, в то время, как в чертогах играла музыка и звучало пение сладкоголосых евнухов. Рейенис сидела в пуховых подушках, окружённая благородными ровесницами и музыкантами. Сладкое персиковое вино дурманило разум и веселило дух.— Почему же леди Висенья не с нами? — спросила ее пухлая и розовощекая Дженна Селтигар.— Сестрица предпочитает пение стали и музыку яростных сражений, — ответила Рейенис, подчёркнуто лениво растягивая слова. При этом ее пальцы принялись вертеть серебряную чашу так, чтобы вино в ней начало расплёскиваться. Дженна хихикнула:— Не предстало невесте перед свадьбой набивать себе синяки, этим после займётся супруг.— Висенья, похоже, и на брачном ложе предпочтёт сперва избить его палкой, — ухмыльнулась Джоселин Масси, изящно отправив в рот спелую виноградину. Рейенис прыснула со смеху вместе с остальными. Даже прыгающий перед ними дурак не упустил возможность подхватить шутку об эпичной битве за девственность старшей дочери лорда Эйриона.— Об этом сложат песню, — закатила глаза Рейенис, укусив спелый персик, и сладкий сок его потек по ее запястью. Танцовщицы с Летних Островов сверкали намасленными разгоряченными телами с кожей чёрной, будто смола. Рейенис откинулась на подушки, в который раз пригубив вина. Щеки ее порозовели, а мысли унеслись далеко от маленького пиршества в честь будущей свадьбы меж ее сестрой и братом.Она знала, что и кого на самом деле желал Эйегон, и Висенья входила в сей список в самую последнюю очередь.В отличии от старшей сестры Рейенис имела легкий нрав и присущее многим юным девам озорство, которое часто сходило ей с рук, стоило девочке лишь улыбнуться. Подрастая, она осознала силу своего очарования и умело пользовалась им. Многие мальчишки — сыновья вассалов отца — да и сами старые лорды заглядывались на нее на пирах, соперничали за право первого танца и едва ни устраивали дуэли за ее внимание. Но сердце Рейенис оставалось свободным, навеки отданное небесам. Ей нравилось кокетничать, кружить головы, будоражить мужское самолюбие и фантазии. Но она и сама не поняла, когда успела настолько завладеть разумом и сердцем собственного брата. Эйегон всегда оберегал ее, защищал от падений и невзгод. Во время штормов приходил к ней в покои, чтобы сестра не боялась грома. Рейенис и не боялась, но ей нравилось притворяться беззащитной и давать брату возможность ощутить себя героем из сказок. В детстве их отношения были преисполнены невинности, но позже все изменилось. Его незначительные прикосновения стали дольше и во взгляде глубоких фиолетовых глаз зародилось нечто темное… нечто опасное. То, из-за чего мужчины способны погубить и сжечь целые королевства ради одной лишь женщины. Рейенис нравилось видеть эту необузданную страсть Дракона, которая так забавляла ее поначалу, теша избалованное самолюбие. Она не обещала своего сердца и ему тоже, давая лишь ложные надежды. Но с Драконом нельзя играть, словно с собачонкой. Не в характере Эйегона было оставаться в тени солнечного внимания, как другие. Он с детства получал все, чего желал, и Рейенис исключением не стала.Она помнила ту ночь. Его поцелуи. Краткую боль. Стыд, смешанный с возбуждением от того, что они вместе совершили что-то запретное… касающееся лишь их двоих.На том ничего не закончилось. Он стал приходить каждую ночь, и ей даже нравилось это. Но долг вынуждал Дракона сочетаться браком со старшей сестрой, что была еще невинна и ждала своего часа.Музыка смолкла внезапно, когда на пороге зала показался лорд Эйегон. Серебряные волосы зачесаны назад, дублет из черного бархата со вставками из алого шелка и рубинов сидел на нем безукоризненно. По его лицу все поняли, что веселиться Дракон не намерен. Плясуньи замерли, подобрав одежды, музыканты отложили смычки, а дурак спрятался за юбки вскочившей Дженны.— О, милорд, — залепетала она, — Мы не знали, что Вы изволите нас посетить. — Дракон не удостоил ее ответом, лишь обвёл мрачным взглядом всех присутствующих и в упор посмотрел на Рейенис, которая нарочито делала вид, будто ничего не происходит. Если Эйегон не в духе, слова утешения ему безразличны.— Оставьте меня с леди Рейенис! — громко приказал он, и от такого беспардонста в ее покоях Рейенис слегка опешила. Кем он себя возомнил? Она не принадлежит ему, как вещь! И принадлежать не станет! Разве только если Висенья в пылу тренировок свалится со стены или напорется на собственный меч.Танцоры, певцы и даже фрейлины мигом капитулировали, не забыв при этом присесть в реверансе у дверей, когда проходили мимо Эйегона, но тот продолжал упрямо сверлить глазами сестру, что уже начинало ее утомлять. Она приняла ещё более расслабленную позу, демонстративно закинув ногу на ногу так, что легкое шелковое платье оголило изящные икры ее ног.— Чем могу помочь, любимый брат? — спросила она приторно сладким голосом, словно издеваясь. — Надеюсь, это что-то важное, иначе ты зря прервал мое одинокое празднество. — Его поступок оказался предсказуем: даже не удосужившись захлопнуть дверь, Эйегон преодолел комнату в несколько широких шагов и почти грубо поднял сестру с софы. Не успела она ничего возразить, как брат впился в ее губы яростным поцелуем. Он часто бывал с ней груб и нежен на грани жестокости, но Рейенис это только раззадоривало. Дразнить его она обожала с детства.— Что вы делаете, лорд Эйегон? — игриво вопросила она, укусив его за нижнюю губу и тем самым заставив отстраниться. — Завтра ведь Ваша свадьба с леди Висеньей, негоже бесчестить невесту изменой накануне свадьбы!Гнев в его глазах едва не сжёг ее живьём, подобно огню Балериона. Иллюзорная веселость младшей из Таргариенов рассеялась туманной дымкой. Брак между Висеньей и Эйегоном означал, что ей больше не будет места на Драконьем Камне. Отец ушел раньше, чем успел подобрать младшей дочери мужа, и теперь этим должен заняться брат, который считает ее любимой игрушкой. Вот уж злая ирония! Рейенис не грезила браком, она с радостью бы выбрала свободу, но свобода значила и утрату родного дома.— Ты станешь моей женой! — прорычал Эйегон ей в губы, на что Рейенис, удивлено хлопнув ресницами, рассмеялась, но смех этот отдавал горечью. Она высвободилась из объятий и отошла к столику, где все ещё стояло недопитое вино.— Думай, что говоришь! Твой долг взять в жены Висенью! Так велел отец и повелели боги! Ты не сможешь опозорить нашу сестру из-за своих… — она смерила его взглядом, — личных желаний.— Я исполню свой долг, как и подобает! Висенья получит мужа, но и тебя я отпустить не могу! Как не могу и отдать другому.Злость Дракона утихла, уступив место сожалению. Он сел на софу, на которой недавно отдыхала Рейенис, и уткнулся лбом в собственный кулак. Сердце сестры тут же оттаяло; мужская слабость всегда подкупала ее. Она приблизилась, опустив руки на его могучие плечи, и Эйегон, выдохнув, снова взглянул на неё, и на этот раз он был задумчив и сосредоточен.— Я и не желаю быть кому-то отданной, дорогой брат, — говорила она, перебирая пальцами жидкое серебро его волос. — На свете нет больше мужчин, которым было бы по силу совладать с драконом… Раз уж боги распорядились так, что Висенья родилась первой, то мне достаточно просто быть рядом с вами и поддерживать вас во всем.— Судьба старой девы не для тебя. Ты всегда будешь моей. — Подытожил Дракон, словно отрезал, и Рейенис фыркнула от негодования:— Быть твоей любовницей для услад до скончания веков? Ну, уж нет! Боюсь, что после свадьбы тебе останется довольствоваться лишь жёсткой постелью Висеньи, а наши маленькие шалости оставить далеко в прошлом.Она почувствовала, как кровь вскипает в ее жилах, но и брат испытывал то же самое. Он резко вскочил, откинув от себя ее руки и едва не заставив отшатнуться.— Боги неспроста подарили драконьему роду троих детей разом. Нам не выиграть войну без тебя и Мераксес. Мне недостаточно довольствоваться лишь одной королевой, как и одной из двух моих сестер. Я намерен надеть короны на вас обеих…