Часть 5 (1/1)

—?Пожалуйста, Джон, ответь, пожалуйста,?— нервно пробормотал Скотт, стоя у телефонного аппарата в одном из аэропортов Нью-Йорка,?— ну же!Скотт за пару недель предупредил Джона о том, что получил визу в США и заказал билет и просил встретить его по прилёту. Он не был уверен, что Джон вовремя получит письмо, но дозвониться из Лондона в Нью-Йорк у него не получилось. Оставался единственный выход?— проделать этот трюк в самом Нью-Йорке.Наконец, после, кажется, сотни гудков, Джон ответил.—?Да? Алло, кто это?—?Джон! —?прокричал Скотт громко, да так, что посетители аэропорта косо на него глянули. —?ДЖОН!—?Господи, Скотт! —?Голос Джона, до этого момента настороженный, стал радостным. —?Скотт! Поверить не могу! Я получил твоё письмо только вчера вечером, но не успел толком даже прочитать… где ты, Скотт?—?Прямо в аэропорту, и мне нужно, чтобы ты отсюда меня забрал!На несколько секунд на том концу провода повисла тишина, но затем Джон вернулся и заговорил быстрее.—?Поверить не могу, что ты прилетел!—?Сантименты потом, ты можешь приехать?—?Я буду через полчаса. Никуда не уходи, ладно?—?Нет, мистер всезнайка, помчусь со всех ног смотреть на статую Свободы!Джон засмеялся.—?О Господи, как же я скучал по твоему голосу.—?Джон! —?Одёрнул его Скотт, который был слишком взвинчен для проявления чувств.—?Уже еду!Скотт повесил трубку и занял одно из мест в зале ожидания с чемоданом и сумкой. Колени у него дрожали, и он никак не мог взять себя в руки. Он наконец-то увидится с Джоном… с Джоном, от которого практически не было ни слуха ни духа целых два месяца, показавшихся Скотту адом на земле.После того, что ему удалось узнать о Джоне, Скотт понял, это задача не из простых?— спокойно жить и дальше без возможности поговорить с виновником всех его тревог. Оглядываясь назад, Скотт только диву давался, как ему удалось не сорваться на ком-нибудь и дождаться лета и, воспользовавшись возможностью взять отпуск, сделать всё, что от него требовалось ещё до начала июня. Ещё и ведь визу получил, и билеты на самолет заказал.Поначалу Скотт убеждал себя выкинуть Джона из головы?— в конце концов, когда-нибудь он всё равно вернется обратно в Лондон, и пусть уж сам решает, нужен ли ему Скотт Гилл или нет, а он к тому времени уже подыщет себе новое жилье… Но, после всего, что между ними было, вычеркнуть из своей жизни Джона Барроумэна казалось до смешного нелепо. Глупее и быть не может. Он нуждался в нём, как бы безумно это ни звучало. Даже если жёлтая пресса, Майкл и весь мир вопили о том, что с Джоном Барроумэном лучше не связываться, Скотту всё равно хотелось услышать это из уст Джона, увидеть собственными глазами, почувствовать, как разбивается его сердце на тысячу осколков из-за измен Джона. И всё же, и всё же… в Скотте продолжала теплиться надежда?— вера в то, что с ним Джон так не поступит, что Скотт не все, что… что намерения у того самые искренние. Сидя в здании аэропорта, Скотт ощущал себя провинившемся школьником в кабинете директора, нервно ожидающего своего наказания. Пришлось себя ущипнуть пару раз, чтобы собрать всю волю в кулак и приготовиться к встрече с Джоном.—?Скотт! —?Чей-то знакомый голос прорвался сквозь пучину его мыслей, и вновь вернул его в настоящее. Скотт поднял голову, и увидел… Джона.Сердце готово было выпрыгнуть из груди, а ноги уже сами неслись к Джону навстречу. Вопреки сковавшим его страху, обиде и горечи, и разъедающей его уверенности о том, что Джон нашел себе кого-то получше, Скотт отметил, что Джон выглядел ещё лучше, чем в их последнюю встречу?— он подстригся, загорел, стал как будто бы чуть выше, мужественнее…Если бы Джон не подхватил Скотта, неизвестно, куда бы он убежал?— поди обратно в Лондон… Они крепко обнялись, и Скотт закрыл глаза, стараясь не заплакать, наслаждаясь каждым мгновением происходящего и осознанием того, что всё это?— не сон. Скотт, наплевав на общественные предрассудки, на усталость, не дававшую ему покоя с тех самых пор, как он провел Джона в путь, на натянутые как струна нервы, отчаянно поцеловал Джона в губы, словно только этот поцелуй мог спасти его, даровать заветный воздух, открыть второе дыхание, стереть восемь недель, проведенных в разлуке… На мгновение Скотту показалось, что они снова у него в старой квартире, прижимаются друг к другу, как подростки, только что открывшие себя… а потом… потом вернулись звуки внешнего мира: голос, оповещающий пассажиров о прибытии и отбытии самолетов, чьи-то торопливые шаги, плач младенца, позвякивание посуды в ресторане на верхнем этаже… На кончике языка у Скотта осталась частичка Джона, которая не рассеялась бесследно стоило им отстраниться друг от друга. Джон широко улыбался и его сияющие от радости глаза неотрывно смотрели на Скотта. Скотт ощутил свои ладони в ладонях Джона, что означало одно?— отпускать друг друга им обоим не хотелось. Все тревоги Скотта мигом рассеялись, стоило лишь Джону вновь оказаться рядом с ним. Казалось, Джон всегда был его и никому и никогда не будет принадлежать более.Слова, которые Скотт так тщательно подбирал всё время пути, сейчас застряли в горле, потеряли свой смысл, лопнули и бесследно исчезли в шумном мире… Скотт открыл рот, но оттуда не донеслось и звука, тогда Джон, взяв инициативу на себя, уже сам поцеловал его, а когда, уже задыхаясь, все же прервал столь романтичный момент, нежно провел рукой по его щеке.—?Это ты. Это действительно ты…—?Да… я вернулся к тебе, Джон,?— произнес Скотт шепотом.***—?Это?— Мариэль Хемингуэй,?— представил Джон Скотту женщине приятной наружности. Та, одарив Скотта очаровательной улыбкой, протянула ему ладонь, и Скотт по-джентльменски её поцеловал. —?Оу,?— смутилась та,?— Джон, почему ты раньше прятал от меня такого красавчика?Джон усмехнулся и потрепал Скотта по плечу. —?Для меня большая честь познакомиться с такой талантливой актрисой и внучкой знаменитого писателя,?— признался искренне Скотт.Мариэль внимательно посмотрела на Джона.—?Ты не хочешь одолжить мне своего парня на вечер? —?Она обернулась к Скотту. —?Если Вы, конечно же, не против.Все трое дружно засмеялись.—?Надеюсь, что Ваш отец в бодром здравии.Мариэль кивнула.—?Всё хорошо, спасибо, что спросили.—?Всегда пожалуйста,?— ответил Скотт. Мариэль подмигнула ему и, перед тем как уйти, изобразила трубку?— мол, позвони мне.Джон не мог перестать хихикать даже тогда, когда Мариэль позвали и она была вынуждена их покинуть.—?Ох, Скотт, ты ей понравился.—?Но ты же знаешь, что я только твой,?— сказав это, Скотт тотчас же прикрыл ладошкой рукой, потому что сам не ожидал от себя подобных интимных слов. Небеса… как же он истосковался по Джону.***Джон познакомил Скотта со всей съемочной площадкой в тот же день?— после аэропорта они сразу же поехали на студию, оставив вещи в багажнике, потому что Джон сказал, что перед окончанием рабочего дня им нужно отснять ещё несколько сцен, а он еле-еле уговорил режиссера отпустить его. Судя по всему, ни один из присутствующих в тот день на съемочной площадке не был огорчен ни появлением Скотта, ни тем, что они были вынуждены задержаться из-за отлучки Джона. Это было хорошим знаком?— значит, Джона по-настоящему здесь любили и уважали. После всего навалившегося на Скотта, он чувствовал себя выжатой тряпкой, но всё же стойко выдержал экскурсию по студии, как и многочисленные знакомства?— раз это было важно для Джона, Скотт мог и отбросить на задний план мысли о теплой постели и свежем душе. Накормив Скотта, Джон усадил его на одно из зрительских мест и попросил потерпеть ещё немного?— скоро он освободится, и тогда они вдвоем поедут домой. Скотт хотел было спросить, почему бы Джону не вызвать такси и не назвать адрес, но тот, в очередной раз поцеловав его в губы, уже умчался на съемки. Да и Скотта вскоре сморил сон, и все, кто был в этот день на студии, мог наблюдать презабавную картину?— молодой человек улегся во весь рост на жестких стульях и забылся сном младенца. Спустя какое-то время Джон, слегка толкнув Скотта, разбудил его и сказал, что он свободен. Джон помог утомленному Скотту добраться до машины и, усадив на задний ряд, на котором Скотт тотчас же свернулся в позу эмбриона, спросил, не хочет ли тот поужинать в честь его приезда. Перед тем, как погрузиться в сон вновь, Скотт громко пробормотал всего одно слово?— НЕТ.***Скотт проснулся поутру в незнакомой ему кровати. Открыв и закрыв глаза, он сначала не мог понять, где находится, но вскоре к нему вновь вернулась память.США. Нью-Йорк… квартира Джона. Стоп… квартира Джона?! Скотт припомнил только?машину Джона… Вытянув руки в разные стороны и пошарив ими, Скотт отчаянно вздохнул?— везде было пусто. С трудом встав на ноги, Скотт протёр глаза и увидел, что очутился в просторной комнате, где помимо двухспальной кровати стояли стол со стульями, декоративный шкаф, новенькие кресла, широкоплазменный телевизор, автомат с газировкой и несколько автоматов с играми. А окна выходили… Скотт медленно сделал несколько шагов, так, на пробу, словно боялся, что разучился ходить и, подойдя к окнам, увидел… распростершийся на много километров Центральный Парк. У Скотта от представившейся ему красоты перехватило дыхание, и он окончательно проснулся. Всё было замечательно... да только Джона поблизости не было видно. Скотт осторожно прошелся по комнате, словно бы боялся что-то разбить и только сейчас заметил, что рядом с прикроватной тумбочкой лежит записка. Быстро схватив её, Скотт жадно прочел написанное.?Доброе утро, Скотти! (Постой, смею ли я тебя так называть? Пожалуйста, скажи да, скажи да!). Ты так крепко спал, что я не решился тебя будить, и поэтому поднял на руках на четвертый этаж (видишь, я не так плох, как сам думал). Я буду на съемочной площадке целый день, и если ты захочешь приехать, я буду только рад. Я оставил адрес на обратной стороне записки. Кстати, в холодильнике тебя ждёт завтрак. Я так взволнован тем, что ты приехал! Я намерен провести каждое мгновение с тобой! Твой Джон?.Скотт не сразу сообразил, что стоит и улыбается как настоящий дурак.***После завтрака, Скотт, насладившись душем, вызвал такси и попросил отвезти его по указанному Джону адресу. Таксист оказался разговорчивым, а потому, узнав, что Скотт впервые в Нью-Йорке, провез его по туристическим местам, пролегающих как раз по указанному маршруту, причём это не вошло в договоренную до поездки стоимость, за что Скотт был ему искренне благодарен. Благодаря этому Скотт мог полюбоваться на Таймс-Сквер, Эмпайр стейт билдинг, а также на башни всемирного торгового центра, сияющие в безоблачном небе. На прощание водитель пожал руку Скотта и пожелал удачи, добавив, что было бы здорово иметь побольше таких вежливых клиентов. Поднявшись по ступенькам студии, Скотт на мгновение остановился перед звонком, так как не был уверен, что его пропустят внутрь без удостоверения, даже если он и был парнем одного из актёров. Но, тем не менее, Скотт позвонил. Охранник оценивающе посмотрел на него, но прогонять не стал?— спросил по рации правда ли то, что сказал Скотт, и, получив положительный ответ, пропустил, но перед этим тщательно осмотрел. Когда наконец его провели в нужный отсек, в голове у Скотта промелькнула мысль просил ли Джон охранника также осматривать его каждый день перед входом. Джон встретил его с всё той же широкой, потрясающей улыбкой и нежными объятьями. Обвив руками шею Скотта, Джон поцеловал его под громкие аплодисменты всего остального каста. Весь день Скотт провел на студии, занимаясь тем же, чем и в театре?— исследовал всё и при этом старался никому не попадаться на глаза. Сейчас он чувствовал себя расслабленным, потому что не приходилось беспокоиться о нависших заказах надоедливых клиентов. После съемок, Джон отвёз его в свой любимый ресторан, который Скотту показался таким же престижным, как и Белый дом в Вашингтоне. Скотту по-прежнему было неловко находиться в подобных заведениях?— он вырос в обычных условиях и не привык к роскоши, и, в отличие от Джона, боялся, что завтра всё это может кануть в Лету?— разве ноябрь 29-го не должен был людей чему-то научить?Пока они ждали заказ, обедали, хаотично катались по Нью-Йорку вопреки просьбам Скотта отвезти его в конкретную точку и дать ему возможность пройтись самому?— Джон говорил ему не быть занудой?— Скотт пытался завязать с Джоном разговор о них. Однако тот переходил на отвлеченную тему каждый раз, когда лицо Скотта принимало серьёзное выражение. Джон болтал без умолку, чаще всего о какой-то ерунде, рассказывая о смешных моментах на съемках или о своих впечатлениях о самостоятельной жизни в Нью-Йорке в то время как Скотт интересовало совершенно другое. Хотелось спросить, почему от него так редко были известия, почему он не звонил ему вопреки его обещанию делать это чуть ли не каждый день, почему не присылал почтой вырезки из журналов и газет, сообщающих о его успешной карьере, почему, в конце концов, делает вид, будто бы не было этих двух месяцев тишины, молчания, которые чуть ли не свели Скотта с ума, почему не спрашивает о делах Скотта, как будто бы знает обо всех его архитектурных проектах, как будто бы Скотт был рядом с ним всё это время… Однако Скотт терпел и молчал, потому что голос Джона был самой лучшей песней из всех, когда бы то ни было услышанной им, потому что Джон выглядел так очаровательно, был таким обходительным, жизнерадостным, смешным, искрился светом, энергией, весельем… Потому что Джон встретил его, предоставил ему место в своей квартире, покормил его и позаботился о том, чтобы у него было всё, что ему нужно. Потому что Джон… был Джоном, и этого для Скотта было достаточным, несмотря на то что внутренний голос продолжал шептать ему, что всё не так беззаботно, как ему хотелось бы в это верить. И, наслаждаясь поцелуем Джона, склонившегося над ним в постели той ночью, Скотт попытался снова заговорить о наболевшем, но Джон лишь игриво приложил указательный палец к его губам и прижался своим обнаженным телом к его.***Даже тогда, когда Скотту хотелось побыть наедине с самим собой, когда даже величественный Нью-Йорк напоминал ему бездушную машину, непрекращающую работать ни на секунду, даже когда от навалившейся за день усталости единственное, что ему хотелось?— это лежать в кровати и не двигаться, даже когда он не мог говорить, улыбаться или кричать из-за апатии, вызванной чередой разнообразия, за которой не поспевал мозг, Скотт по-прежнему упорно скрывал своё беспокойство, предполагая, что если будет плыть по течению и дальше, то пустота перестанет рвать его душу в клочья. Джон продолжал избегать серьёзного разговора, не желал даже в упор замечать, что Скотт уже еле еле держится на ногах, и постоянно, всюду таскал его за собой, представляя его всем и вся. Даже на мероприятие, посвященное выходу первой серии первого сезона сериала, и то заставил пойти. Джон вёл себя как неиссякаемый источник, в жизни которого не было такого понятия, как усталость, и Скотт со временем с горечью стал подмечать, как сильно он, нынешний, отличается от того лондонского Джона?— того, пусть и время от времени, да терзали сомнения, и всё, что ему нужно было?тогда — это побыть какое-то время наедине с любимым, с тем, кто был способен рассеять его страхи. Сейчас же… от былой нерешительности ни осталось и следа?— в артистической среде имя Джона было чуть ли не у всех на устах, и ничто, казалось, не предвещало мрачного будущего. Джон становился всё успешнее, и потому старался подкрепить эту уверенность участием в многочисленных мероприятиях, в которых Скотту словно бы отводилась роль талисмана. И всё же, несмотря на то что Скотт постоянно был рядом, у них совершенно не осталось времени друг на друга?— после насыщенного дня у них обоих не оставалось времени на разговоры?— лишь на сон, а секс… стал… просто сексом. В нём по-прежнему было место для страсти, но с каждым разом ей отводилось всё меньше и меньше внимания, и к Скотту вновь вернулись слова Майкла предупреждающего о том, что от однообразия у Джона крышу сносит. И потому Скотту стали сниться по ночам кошмары, в которых Джон улыбался ему со всех постеров, рекламных плакатов, телевизионных экранов, дизайнерской одежды, но самому Скотту в его жизни уже не было места. И лишь тёплое дыхание Джона по правую сторону кровати позволяло Скотту вновь закрыть глаза и дожить до рассвета.