Часть 2 (1/1)

С годами Скотт перестал надеяться на чудо?— жизнь неоднократно обманывала его, даже когда он вкладывал немало сил в дело, которое должно было окупиться. Однако всё заканчивалось тем, что его усилия оставались незамеченными. Так было и с отношениями, со свиданиями с незнакомцами, от которых он уже ничего и не ждал?— твёрдо был убеждён в том, что не заслуживает этого. Кто кто, а он?— нет. Из-за этого Скотт перестал верить в то, что способен на большее и что заслуживает лучшего.С подобными мыслями Скотт и отпустил Джона в то утро, зная, что вряд ли увидит его в ближайшее время?— если увидит вообще, даже несмотря на то что они обменялись телефонными номерами и Джон запомнил его адрес.В двадцать два года Джон стал знаменитым и успешным, и по прошествии трёх лет его карьера продолжала стремительно взлетать, и было не похоже, чтобы этот молодой человек собирался сбавлять обороты. Именно поэтому Скотт в глубине души понимал, что он всего лишь один из тысячи, тех кто промелькнет мимо его глаз, но не задержатся рядом с ним.Однако… Вселенная всё же преподнесла ему сюрприз в виде позвонившего к нему в дверь Джона три дня спустя.Скотт как раз собирался ложиться спать, решив, что утро вечера мудренее, и недочеты архитектурного плана с первыми лучами солнца перестанут казаться ему загадкой, схожей с Роаноком.Скотт и рта не успел раскрыть, как Джон с порога бросился обнимать его. Для Скотта это было что-то в новинку. По правде сказать, для него подобные жесты всегда казалось дикостью?— даже если вы уже и переспали друг с другом. Ведь Скотт привык жить с мыслью, что подобное бывает только раз и навсегда остаётся в прошлом, разве нет? И всё же… он, забыв обо всём на свете, отчаянно прильнул к Джону в ответ. Тот крепко прижал его к себе, уткнувшись ему головой в грудную клетку. Скотт и не думал, что так бывает по-настоящему?— когда тот, кто тронул твоё сердце, сможет воплотить твои грёзы о романтике в жизнь. Скотт ничего не спросил, Джон же?— ничего не сказал. Скотт проводил его на кухню, где заварил ему кофе и, заикаясь, извинился за то, что забыл об этом в прошлой раз, но Джона, похоже, это вновь не волновало, и, даже когда дымящаяся чашка оказалась у него в руках, он продолжал смотреть на Скотта. Смутившийся Скотт вдруг съежился, но в то же время по его венам расплылось тепло.—?Что?Джон улыбнулся.—?Ничего. Просто я соскучился по тебе.Скотт не сразу сообразил, что эта фраза заставила его улыбнуться тоже. Впервые за этот тяжёлый день.В ту ночь одиночества, последующую за той, которую они провели вместе, Скотт долго переворачивался с одного бока на другой, думая о том, что быть такого не может?— всего сутки назад Джон лежал рядом с ним. Второй раз. Так не бывает в реальности, во всяком случае, в реальности Скотта Роберта Гилла.Это невозможно.И в какой-то момент Скотт начал смеяться в совершенно пустой квартире?— Джон и был невозможным.Да, так оно и было, потому что как иначе объяснить тот факт, что он стал без предупреждения заявляться к нему на пороге?Он не соблюдал никакого расписания?— мог появиться и рано утром, когда Скотт ещё спал, или постучаться в окно в кромешной темноте, когда единственным источником света была тусклая настольная лампа на забитой бумагами столе Скотта, или вообще мог простоять целый день,?— если верить рассказам Джона?— пока Скотт не возвращался с работы.А иногда от Джона не было ни весточки целую неделю, а то и две, и тогда обеспокоенный Скотт каждый раз перед работой убеждал себя, что обязательно позвонит ему или хотя бы пошлёт смс, но обстоятельства не всегда позволяли выкрасть свободную минутку, а усталость?— вспомнить, что же он упустил… Была ноющая тоска в сердце, ощущения того, что чего-то не хватает, чего-то особенного… кого-то. Джона. И лишь мокрая от слёз подушка напоминала о том, что тот, кто поселился в душе Скотта, кто-то, кто ранил его бетонную стенку замкнутости сильнее, чем кто бы то ни было.Но Джон всё равно возвращался.Рано или поздно, даже тогда, когда мысли о нём из головы Скотта улетучивались.И опять?— без предупреждения.Ему как будто бы было самому неясно, что обычно люди всегда предупреждают о своём приходе. Но в том-то и дело, как-то ответил ему, смеясь, Джон на обидчивую тираду Скотта?— быть как все ему не хотелось.Он был тем, кем он был, и умолял Скотта пообещать ему, что если он когда-нибудь измениться, пристрелить его.Джон никогда не приходил к нему с пустыми руками?— в зависимости от времени года это мог бы быть осенний гербарий, или букет черемухи, или синяя роза, или же белый голубь, на лапке которого было прикреплено какое-то послание. Лишь после того как его открепляли, птица улетала. В послании обычно имелась какая-та подсказка и за её разгадку Скотт был вознагражден либо припрятанной бутылкой вина, либо книгами по искусству в дорогих переплётах, либо поцелуем и всем последующим за ним.Но даже тогда, когда у Джона не было припасено никакого сюрприза, он приносил в дом Скотта истории. Истории из своего детства, юношества?— о своём первом воспоминании о том, как его попросили спеть перед всеми, о том, как он впервые понял, что отличается от всех остальных тем, что, как и его старшая сестра, любил рассматривать парней, как терпел насмешки и издевательства, но никогда не давал волю кулакам… Он рассказывал обо всех сторонах театральной жизни, о несбалансированном графике, о том, каково это?— репетировать до упаду, выступать по несколько раз в день и всё равно находить повод провернуть что-нибудь такое юмористическое, потому что реплики уже приели, и ещё чуть-чуть, и голос сядет…Он говорил об этом и ещё о многом, валяясь со Скоттом на кровати или на полу рядом с креслом, потому что денег на диван у Скотта не было, или сидя за кухонным столом, поглощая приготовленную Скоттом еду?— теперь-то у Скотта был повод готовить, а не выбрасывать продукты, ведь благодаря неумолимому аппетиту Джона, еда так и не доживала свой срок годности, что вполне устраивало Скотта. Джон говорил, гладя Скотта по волосам или лежа у него на груди, или просто держа его за руку и смотря только в потолок, или что-то неразборчиво шептал, когда Скотт уже проваливался в сон.А порой… порой Джон приходил к нему совершенно без сил.Такой вялый, усталый, подавленный.Апатичный.В такие моменты Джон отказывался от еды, от чая и кофе, от спиртного, и даже от молочного шоколада, который так любил и который Скотт специально покупал для него.Он даже не звонил?— просто стучался, и для Скотта это было сигналом того, что Джон выдохся.Они не обменивались любезностями, ни обнимались, ни целовались, и даже ночью не занимались сексом.Джон просто молча разувался и уходил в спальню, где ложился на кровать и, свернувшись калачиком, смотрел прямо перед собой. У Скотта от этого всегда скреблись кошки на душе?— никто не говорил ему, что нужно делать в такие моменты. Поначалу Скотт пытался рассмешить его, или втянуть в разговор, поделившись последними бродвейскими сплетнями, почерпнутыми из желтых журналов, но Джон оставался безучастным. Тогда-то Скотт и понял, что Джон эмоционально выгорел. Джон не говорил об этом, но Скотт знал, что он еле-еле сдерживает крик о помощи?— ему всё это очерствело, надело до такой степени, что он готов уже лезть на стенку иль, чего хуже, в петлю, или,?— ?я не знаю как долго смогу это делать, я перестал чувствовать, что живу на сцене, мне кажется, я просто существую??— или,?— ?что, если этот спектакль?— мой последний, что, если я больше не получу ни одну роль, что, если я стану посредственностью??Джон не произносил ни слова, но Скотт видел эту внутреннюю боль в его голубых глазах.Тогда Скотт просто ложился рядом с ним, вплотную прижимался к нему и, обняв со спины, гладил, или делал массаж, а чтобы чем-то заполнить эту вакуумную тишину, решил начать сам делиться воспоминаниями о своей жизни. Или, когда Джон отталкивал Скотта,?— тот никогда не обижался на него после этого?— Скотт перетаскивал телевизор на колесиках в спальню и включал дурацкие передачи?— комедийные сериалы, мультфильмы, и радовался сам как малое дитя, когда замечал, что Джон, вышедший из своего кокона, улыбается, глядя на то, как сумасшедший кролик гонится за кем-то со своей деревянной кувалдой. В такие тяжелые периоды Скотт не понимает, как ему удается заснуть, но каждый раз он просыпался от поцелуя Джона. Тот улыбался и светился как прежде, и выскакивал из его квартиры раньше, чем Скотт задавал вопросы о его самочувствии. О Боги… это было так странно, и в то же время так… мило. Не раздражающе.А однажды,?— в середине декабря, ближе к Рождеству,?— Джон, в задумчивости рассматривающий рисунки Скотта, спросил, может, ему стоит переехать к нему. Рука Скотта, держащая в этот момент сковородку, замерла. Спустя несколько секунд он всё же нашёл в себе силы сказать, что вдвоем им здесь места не хватит?— ведь обычно Джон здесь только ночевал. Тогда Джон всего-лишь отмахнулся и заявил, что в этом случае они могут переехать жить к нему. Скотт словно бы издалека наблюдал, как он, стоя в фартуке, произнес заветное ?да?.