30. Июль 2019 года (1/1)

Кардифф навевал воспоминания. Перед глазами непроизвольно начали всплывать образы прошлого — подумать только, прошло уже десять лет со съёмок третьего сезона "Торчвуда"! А ведь были ещё первый, и второй… и четвёртый, который Джон не очень-то любил вспоминать, но о причине подобного задумываться не хотелось. Точнее, хотелось верить, что это только из-за его провала, а не от ощущения неправильности, преследующего на протяжении всех съёмок. Преследующего не только потому, что сменилось место, остро не хватало Наоко, Бёрна, Гарета... И, как бы Джон ни хотел в этом признаваться даже себе, именно Гарета тогда не доставало больше всего. Как мог жить Джек без своего Янто?.. Вздохнув, Джон перевёл взгляд с проплывающего за окном пейзажа на мужа, сидящего рядом. Наконец-то они помирились. Их отношения после Джунглей были натянутыми, с изматывающими эмоциональными качелями, обвинениями во всех смертных грехах и какими-то больно уж спокойными примирениями… точнее, это время можно было бы назвать перемириями или затишьем перед бурей, но никак не полным окончанием ссоры. Хотя они и не ссорились в общепринятом смысле этого слова, просто Скотт наконец-то понял, что он не единственный значит для Джона так много, что есть ещё один, необходимый не меньше, и это сильно задело. Нет, Скотт не обвинял напрямую, но по его намёкам и так всё было предельно ясно. Джон мог бы соврать, сказать, что муж всё выдумал, что он любит только его, но… врать-то и не хотелось. Совершенно. Устал он уже от постоянных недомолвок. Выдохся. И теперь с каким-то странным безразличием ждал, чем всё закончится, примет ли Скотт положение вещей или уйдёт. Что-то доказывать, открывать душу, оправдываться, что годами пытался вырвать другого из сердца, но не получилось, что он любит, действительно любит обоих одинаково сильно, что без одного из них часть души попросту умирает, было смешно. Скотт, если бы захотел, проанализировав их жизнь, и сам мог догадаться обо всём — это он умел как никто другой, в логике мужу не откажешь. Да и не спрашивал тот в открытую, а самому поднимать тему… Зачем? Чтоб окончательно рассориться? Ему это надо? Нет, он себе не враг. Тем более что ещё и работа отнимала много сил. Всё разрешилось перед концертным туром в честь тридцатилетия Джона в шоу-бизнесе, где тот уговорил участвовать и свою семью. С родителями оказалось просто — они всегда были за любой кипиш, а вот Скотт… но и он наконец-то согласился. Правда, разговор у них вышел не очень, Джон даже полететь на комик-кон после не смог, лишь послал видеоизвинение фанатам в Твиттере. Скотт тогда его хорошенько потрепал, больно раня словами, довёл-таки до слёз, а после, сам бледный от эмоций, задал лишь один вопрос спокойным до мурашек голосом: ?Скажи, ты меня любишь? Только честно? — и, дождавшись Джонова хоть и тихого, но твёрдого ?да?, удовлётворённо кивнул и согласился. С этого момента их отношения начали налаживаться… Джон до сих пор не понимал, что у них сейчас — очередное перемирие или полное воссоединение, но то, как теперь вёл себя Скотт, позволяло надеяться на второе, ведь даже два дня в Кардиффе, в один из которых Джон надеялся встретиться с Гаретом (ради чего, собственно, он и продлил тур до третьего июля), муж никак больше не комментировал, тогда как раньше это вызывало у того резко негативную реакцию. И даже слова Джона о запланированной встрече были восприняты им на удивление спокойно. Скотт просто кивнул головой, приняв к сведению, и продолжил подсчёт проданной околоконцертной атрибутики, которой в этот раз занимался лично.— О чём задумался? — ворвался в мысли голос Скотта, которому, видимо, стало интересно, с чего это муж последние пару минут так пристально на него смотрит, но ничего не говорит.— Знаешь, что я люблю тебя? — вопросом на вопрос ответил Джон. Не потому, что хотел умолчать о своих вывертах сознания, а просто размышления настроили на сентиментальный лад. — Вот это новость! — хмыкнул Скотт, изобразив шуточное удивление. — Позволь напомнить, мы женаты уже больше двенадцати лет, и ты до сих пор не уверен, знаю ли я о твоих чувствах? Что ж, тогда тебе надо чаще напоминать мне о них, чтоб не забывал… — О, это я запросто, — расплылся Джон в счастливой фирменной улыбке. — Я тебя люблю. Я тебя люблю. Я тебя люблю…— О, прекрати это, — рассмеялся Скотт, пытаясь заткнуть Джона ладонью, но тот продолжал повторять эти важные слова, старательно отпихивая руки мужа. Их шуточная борьба закончилась поцелуем и тихим Скоттовым: — Я знаю и уверен в твоих чувствах, Джон, пусть я и не единственный. И я тоже люблю тебя. Джон замер. Что сказать на подобное, он не знал, но не выразить чувство, поселившееся в душе после признания Скотта, было попросту невозможно. Волна тепла и благодарности к мужу, безграничной любви, от которой щемило сердце, осознание, что тот принял его таким, какой он есть, даже с его неправильными чувствами к другому, с которыми он ничего не мог поделать, затмило всё остальное. Оставалось только сильнее сжать ладонь мужа и снова поцеловать его, и на этот раз поцелуй был настолько эмоциональным, что Скотт всё понял без слов, наконец-то полностью уверившись в правильности принятого им решения.