2. discipulus (1/1)

Посвящается Элоди?—воспоминания о тебе, как фотографии в спрятанном под паркетом альбоме?— я всегда знаю, где они.***Ночь выдалась тяжёлая.Начиная с вечера, Вайолет безустанно находила как можно больше причин не отпускать Клауса спать, засыпая его уймой вопросов, точно маленький ребёнок.—?Знаешь, я давно не видел тебя за работой,?— вдруг замечает брат, отчаянно подавляя зевок и ковыряя вилкой в мороженом, которое они едят из одной тарелки. —?В смысле не за домашней и не вынужденной, чтобы заработать деньги. За той, которую ты любишь. Как в детстве.Вайолет косится на снятую с волос изумрудную ленту, задумчиво удерживая ложку с тающим лакомством во рту подольше, дабы оправдать своё молчание в ответ. Наконец, тяжело сглотнув, пожимает плечами.—?Мне приходилось изобретать, чтобы спасти наши жизни. За последние четыре года это стало необходимостью и… рутиной. Отсюда, наверное, и неприятные ассоциации. Понимаешь, чтобы изобрести что-то по-настоящему удивительное, нужна искра. Во мне её больше нет,?— она улыбается без нотки сожаления, с каким-то пугающим спокойствием. Опускает ложку на краешек блюдца, вслушиваясь в звуки ночи за окном и ёжась от пробежавшего по плечам ветерка из форточки. Заметив взгляд Клауса, уточняет, опережая его ответ:?— Только не переживай за меня. Мир оказался сложнее, чем в рассказах родителей, правда? Да он и не должен быть красивой сказкой. Считай, идейное направление нашей истории?— реализм,?— девушка невесело усмехается.—?Я понимаю, о чём ты. И сам, наверное, давно не читал ради удовольствия, а только лишь для того, чтобы поскорее применить свои знания, выудив из книги максимум пользы,?— Клаус откидывается на спинку стула, складывая руки на груди. —?Но я всё ещё считаю, что это неправильно. Несправедливо.—?Так и есть,?— Бодлер-старшая поднимается, унося тарелку к раковине, и как бы невзначай продолжает:?— Расскажешь, что ты прочёл последним?—?Что-то про аграрное хозяйство и селекцию,?— так же невесело, как и она, хмыкает Клаус, доставая из комода позади себя стопку писем и раскладывая их на столе.—?Я видела у тебя что-то, связанное с психологией. Заинтересовалась, да времени не особо много,?— вытерев руки, Вайолет вновь садится за стол, подпирая подбородок ладонью и наблюдая за братом. —?Ты ведь перечитал их уже сотню раз.—?Знаю. Но это ведь письма волонтёров: уверен, здесь десяток скрытых вещей между строк,?— он проводит пальцами по пожелтевшей бумаге, а девушка невольно вспоминает, как ещё на Острове, в дневниках родителей, они вычитали про этот дом. ?Дом ста дорог и тысячи перипетий??— так называли это место, в котором могли останавливаться члены организации, нуждающиеся в убежище. Судя по заброшенности, в нём уже очень и очень давно никто не бывал?— и это, на самом деле, было лишь на руку Бодлерам.—?Не хочется верить, что от Г.П.В ничего не осталось,?— тихо говорит Клаус, внимательно рассматривая бумагу на фоне лампы, и сокрушённо качает головой каким-то своим мыслям.—?Всем организациям, рано или поздно, приходит конец,?— флегматично откликается Вайолет, голова которой занята совсем иными вещами.—?Не могу отделаться от ощущения, что мы приложили к этому руку. Всюду, куда бы ни пошли, за нами тянется эта безумная череда несчастий,?— парень устало потирает глаза, слегка съезжая вниз по стулу и запрокидывая голову, чтобы уставиться в потолок. —?Будто за ниточки нашей судьбы дёргает какой-то жестокий безумец.—?Скажи, Клаус, а ты читал что-нибудь про… галлюцинации? Симптомами чего они могут являться? —?Бодлер-старшая понимает, насколько неуклюже переводит тему, но брат словно бы и не замечает этого, откликаясь рефлекторно, точно привыкнув к роли справочного бюро:—?Болезнь Паркинсона, депрессивное расстройство, эпилепсия, шизофрения,?— буднично перечисляет он,?— зачастую бывают и у психически здоровых людей, например, при переутомлении или катаракте?— этот случай описан Шарлем Бонне. После утраты близких как психотическое проявление. Ещё при… Погоди-ка.Он приподнимается, сонно щурясь на сестру, принявшуюся нарочито сосредоточенно заштопывать маленькие носочки Беатрис, выуженные откуда-то из недр комода. Пальцы её дрожат так, что иголка то и дело проходится по подушечкам, не вызывая, впрочем, ни единой эмоции на бледном лице девушки.—?Вайолет? Что происходит? —?Клаус внезапно оказывается прямо перед ней, забирая из рук нитки и иглу, и кладёт ладони ей на колени, напряжённо вглядываясь в лицо сестры. —?У тебя… галлюцинации?Она коротко кивает, покусывая щёку изнутри, чтобы хоть как-то держать себя в руках.—?И что ты видишь?Вайолет замирает.—?Я… —?она запинается, приближаясь к моменту истины, но в итоге смелость так и не берёт над ней верх. Он не поймет. —?Родителей.Клаус выдыхает будто бы с облегчением, проводя ладонью по волосам, и на лице его отражается лихорадочный мыслительный процесс.—?Бывает… Бывает, что осознание утраты приходит с сильным запозданием. Думаю, это лишь период, который не должен продлиться дольше месяца,?— наконец с твёрдостью заключает он.—?А если попробовать рассмотреть это не с научной точки зрения? —?осторожно уточняет Вайолет, неуютно поёжившись от ощущения, что за ней наблюдают из темноты ночи за окном. Кажется, даже сверчки замолкают, и привычный гул волн тоже не касается слуха, настораживая ещё больше.Клаус молчит какое-то время, раздражающе барабаня пальцами по её коленям, но девушка не решается прервать его раздумья. Наконец, он разбавляет эту тяжёлую густую тишину своим тихим, непривычно неуверенным голосом.—?Иногда я думаю, что хотел бы увидеть родителей ещё хоть раз?— и неважно в какой форме. Сон, видение, любой другой обман зрения. Что угодно, понимаешь? Поэтому… Может быть, это шанс сказать им то, что не успела при жизни. И послушать то, что скажут они?— несмотря на понимание, что это лишь часть тебя, поднятая из глубин подсознания. На самом деле, в нас уже таится очень много ответов на имеющиеся вопросы, проблема лишь в том, что их тяжело услышать,?— Клаус устало опирается спиной о кухонную тумбу, пока Вайолет, затаив дыхание, впитывает каждое слово. —?Мы никогда не узнаем, что нас ждёт после смерти. Но может быть, умершие никуда не уходят? Может быть, они внутри нас навсегда, а мы, боясь этого, глушим их голоса.С ресниц Бодлер-старшей срывается одна-единственная слезинка, прокатываясь по бледной щеке и оседая на искусанных губах. Она твёрдо кивает, стирая влажную дорожку рукавом.—?Прости мне эту слабость. Это я должна быть мудрой старшей сестрой, а в итоге плачусь тебе в жилетку,?— девушка грустно улыбается, опускаясь к брату на пол. Теперь они сидят, соприкасаясь плечами.—?Я бы хотел, чтобы моя сестра, как ты выразилась, плакалась мне в жилетку почаще. Боюсь тебя потерять,?— Клаус приобнимает её, и Вайолет наклоняет голову так, чтобы легонько стукнуться лбом о его висок.—?Тогда я поплачусь о том, что очень не хотела бы сегодня засыпать.—?Уверен, у тебя есть причины. Кофе?Через несколько минут они устраиваются на полу среди подушек: Клаус?— за чтением дневников, оставшихся от проживавших здесь волонтёров, а Вайолет берётся за фотоальбомы и письма. Комоды, антресоли и чердак в этом доме просто кишат документацией, которую им не удалось перебрать полностью даже за год.На фотографиях родители встретились всего раз?— и то раздельно.Чаще других мелькали хозяйки дома ста дорог?— Элоди и Арнеле. За их контрастные образы сложно не зацепиться взглядом: вот, например, общее фото, на котором Арнеле в готическом длинном платье с тонкой, угрожающей тростью в руке. Она серьёзна и даже слегка надменна, а на бледное лицо спадают завитки локонов, обрамляя и выделяя его остроту. Элоди рядом с ней со смазанной на кадре рукой: явно машет в воздухе подзорной трубой, забавно упирая вторую в бок, всячески кривляясь и пытаясь оживить фото?— и ей это удаётся, благодаря заразительной, живой энергии, ощущаемой даже через потёртое фото. На ней белоснежное с нежными кружевами платье и такая же, как у девушки рядом, высокая прическа. Пронзительный взгляд, мягкая улыбка, а на талии, стянутой изящным корсетом, покоится ладонь Арнеле.—?Как думаешь, где они сейчас? Судя по всему, это было не так уж давно,?— Вайолет приглядывается к подписям на обратной стороне фото, отпивая из потрескавшейся чашки кофе, разбавленный молоком.—?Мы слишком многого не знаем о волонтёрах,?— Клаус качает головой, потянувшись за кофейником, чтобы заново наполнить свою, уже опустевшую, кружку. —?Часть из них словно провалилась под землю. Или, может, продолжает свою деятельность, а мы слишком оторваны от мира, чтобы это узнать.Он возвращается к дневникам, бережно перелистывая страницы, из которых то и дело выпадают засушенные листья или цветы, а Вайолет продолжает изучать альбом, кутаясь в шаль.Пока не находит фото с ним. С графом Олафом.Не то чтобы она не видела его прежде… Но тогда, в самый первый раз, лишь быстро пролистала, не желая вглядываться в улыбающееся лицо этого мужчины.Зато теперь делает это с какой-то жадностью, рассматривая молодые и оживлённые черты. Волосы его всё так же непослушны: тянутся вверх, точно языки необузданного пламени. Он сидит, в окружении прочих волонтёров, прямо на барной стойке, позади которой?— гигантский витраж в виде глаза.Кажется, будто можно ощутить запах моментов, во время которых были сделаны эти удивительно живые, атмосферные фотографии. Услышать смех, дружеские похлопывания по плечам, звон бокалов и невероятные джазовые мотивы. Вайолет полностью затягивает в воронку тех счастливых времён, особенно, когда она берётся за письма, вместе с Клаусом изучая их вдоль и поперёк и чувствуя прежний, давно забытый энтузиазм исследователя.Эта странная ночь пролетает на удивление быстро и спокойно, отчего даже закрадывается спасительная мысль: пронесло. Всего лишь временное помутнение.Клаус активно клюёт носом во время завтрака, не успевая реагировать на проделки Солнышка и Беатрис, и Вайолет, виновато поджав губы, осторожно касается его руки.—?Иди поспи, ладно? И Боже, мне правда жаль, что я заставила тебя сидеть со мной так долго.—?Брось, это было замечательно… совсем как в детстве,?— губы брата трогает задумчивая ностальгическая улыбка. —?Да и я только рад помочь тебе хоть чем-то. Хотя сон бы и впрямь не помешал, конечно. Уверена, что я могу идти?Девушка с улыбкой кивает, напоследок потрепав брата за щёку так, что тот фыркает от смеха и всё же поднимается, уходя в спальню. Солнышко уносит посуду к раковине, Беатрис вытирает уже вымытые тарелки, а старшая Бодлер, коротко чмокнув обеих в макушки, подхватывает корзину с грязным бельём. Толкнув бедром дверь, выходит на улицу, с удивлением обнаруживая, насколько сегодня пасмурно: тяжёлые грозовые тучи заволокли небо, создавая ощущение, что на дворе уже вечер. После бессонных ночей мир всегда кажется размытым, точно иллюзия, а двое суток сливаются в один бесконечно долгий тошнотворный день.Эти ощущения давят неприятным грузом на плечи, но, по крайней мере, не происходит никаких неожиданностей.Крик чаек, свист ветра в ушах и… поблёскивание ножа в траве, неприятно напоминающее о вчерашнем. Вайолет, беспокойно нахмурившись, подходит ближе, чтобы быстрее спрятать его в корзину, пока не нашли домочадцы.И поспешно направляется вниз по склону, к воде, пока что достаточно спокойной. Конечно, можно было и подождать, чтобы, чего доброго, не попасть под дождь, но отчего-то в стенах дома стало мучительно тесно. Душно. Стало?Хотелось свободного простора и отрезвляющего холода океана у щиколоток.Бодлер подвязывает полы платья так, чтобы не намочить его, и неспешно заходит в воду, с удовлетворением ощущая, как по оголённым ногам бегут мурашки. Наконец, постояв так ещё немного, она принимается за стирку, из-за отсутствия сна чувствуя себя всё более странно, так, что даже не находит в себе сил думать о чём-либо ещё, лишь рефлекторно повторяет нужные незамысловатые движения.А закончив, тащит потяжелевший из-за мокрых вещей таз к импровизированной уличной сушилке, развешивая простыни и невольно начиная что-то насвистывать, несмотря на слегка сбитое дыхание.Запах чистой одежды и лавандового мыла навевает какие-то приятные мысли, обо всём и ни о чём одновременно, и Вайолет, задумавшись, невольно задерживает ладонь на краю простыни, покачивающейся из-за ветра и касающейся влажными концами ног. Она оглаживает подушечкой пальца пятно, которое не выводится вот уже несколько лет,?— это Беатрис опрокинула чернильницу?— и улыбается этому воспоминанию краешком губ.А, тем временем, по другую сторону, сквозь белоснежность мокрой ткани, пальцев Вайолет касается ледяная, как порывы ветра, ладонь. Девушка, ощутив, как приподнялись волосы на затылке и руках, замирает, точно встревоженная лань, и зачем-то пытается разглядеть очертания человека сквозь простынь, то ли надеясь, что это Клаус, то ли…Разглядеть удаётся. Фигура делает шаг ближе, так, что кажется, будто вот-вот прижмётся лицом к ткани, пытаясь дотянуться до Бодлер, делающей неуверенный шаг в сторону, почему-то больше не находя в себе сил на страх.Тень?— за ней, как отражение в зеркале. Вайолет тяжело сглатывает и вновь осторожно протягивает ладонь, надавливая на простынь, словно зная, что она непременно пройдёт насквозь, прямиком в пространство между мирами.По ту сторону её пальцы сжимают чужие, так явственно, что девушка всё же отскакивает, наконец вырываясь из этого транса. Ветер с океана мощно бьёт в спину, треплет волосы, но Вайолет не замечает ничего, кроме тени, подходящей к краю развешенного белья, чтобы вот-вот показаться.Не дожидаясь, старшая Бодлер разворачивается и, подхватив юбки, бездумно бросается к океану. В висках пульсирует, а перед глазами привычно плывёт, отчего реальность становится похожей на мазки какого-то безумного художника.Ноги вновь охватывает холод воды.Это сумасшествие! Я сама себя загоняю в ловушку!После этой отрезвляющей мысли, к собственному удивлению, Вайолет находит в себе силы взять животный страх под контроль, резко замирая на мелководье и разворачиваясь.—?Убегать бесполезно, ты ведь знаешь,?— Олаф качает головой, медленно рассекая воду и угрожающе подбираясь всё ближе. Глаза его горят, точно раскаты молний, а вся высокая фигура искрит каким-то электрическим напряжением, готовым убить любого, кто прикоснётся. —?Это шанс послушать то, что скажут мёртвые.Он повторяет слова Клауса, и лицо Бодлер искажается какой-то мукой, отрицанием, упрямой жаждой сбежать. Она медленно, но пятится.—?Не заглушай мой голос, Вайолет. Позволь мне показать.—?Почему я?Кажется, будто этот вопрос, оброненный голосом, полным отчаяния, его веселит. Призрак прошлого, в этот раз больше не медля, молча добирается до неё одним хищным движением, полностью сокращая расстояние.Его руки словно повсюду. Как и блестящие глаза, низкий голос, запах… И теперь к нему хочется тянуться, как к единственному в мире лучу огня, о который можно согреть озябшее тело.Ей так холодно. Так больно, измученно и бесконечно одиноко.И Вайолет, приняв это одиночество, впускает его огненное тепло, не в силах бороться ещё хоть секунду, в этот же миг чувствуя, как под весом тяжёлого тела её утаскивает под воду.***Тишину коридора прерывает лишь стук небольших каблуков её высоких, на шнуровке, ботинок. Вайолет нравится рассматривать их острые носы и потёртости на коричневой коже, напоминающие о долгих прогулках и многочисленных падениях во время игр в салочки.Мама в очередной раз здоровается с кем-то, замеченным ею в открытых дверях кабинетов, тянущихся вдоль коридора, чем заставляет девушку вспомнить о своём присутствии рядом. Вайолет поворачивает к ней голову, пытаясь вглядеться в утонченный профиль, но он теряется то на фоне яркого света, бьющего из фрамуги над дверьми, то из-за слишком тёмных картин, которыми увешаны стены. В основном, это портреты известных волонтёров, глаза, неустанно наблюдающие за тобой, и величественные морские пейзажи.Они идут в тишине, практически не глядя друг на друга.Наконец, Беатрис Бодлер, ободряюще улыбнувшись дочери, толкает двустворчатую, добротную дверь, пропуская Вайолет вперёд. Щуриться не приходится?— девушку тут же обволакивают спокойные цвета и приглушённый, приятный свет.Это большой зал со скоплениями столиков, сценой и высокими потолками, под которыми можно разглядеть прожекторы. Красное дорогое дерево, изящные светильники, бархатный занавес у сцены.Одна стена полностью покрыта живым плющом, возле неё?— кожаные диваны и несколько пальм в крупных кадушках. Взгляд Вайолет особенно цепляется за элементы декора в виде механизмов и шестерёнок, гармонично вписывающихся в те или иные предметы: они на тумбах, ножках столов и даже на паркете, будто бы созданным для энергичных танцев под живой джаз.В центре помещения?располагается внушительных размеров бар с многочисленными полками, уставленными самыми разнообразными бутылками. Стеклянная стена за ними демонстрирует мозаичный глаз, как ни странно, один-единственный на весь зал.За сверкающей полированной стойкой сидит мужчина, очевидно, слишком высокий, чтобы держать спину ровно. Он склоняется над чем-то перед собой, и над головой его причудливо вьётся дым от сигареты, пепел которой он то и дело небрежно стряхивает в пепельницу. Его фигуру и пространство в ближайшем радиусе обволакивает приятная сизая дымка, и Бодлер, почувствовавшей её на своих губах, она приходится по вкусу.—?Олаф, запах просто невозможный,?— мать Вайолет, скривив красивые бордовые губы, морщится, демонстративно взмахивая ладонью перед лицом, когда они подходят ближе.—?Беатрис, не порть мне утро, имей совесть,?— после нескольких секунд игнорирования всё же подаёт голос мужчина. И поворачивается к ним вполоборота, не отрываясь взглядом от своего блокнота, отчего старшей из детей Бодлеров представляется возможность как следует рассмотреть его профиль. Первыми бросаются в глаза аристократический нос с красивой горбинкой и волосы, хоть и слегка приглаженные, но очевидно непослушные по своей природе. Они тёмно-русого цвета с проседью, хотя незнакомец, кажется,?— ровесник матери?— и у той ещё нет седины. Строго очерченная линия челюсти, вдоль которой, почти от самого виска, тянется аккуратно стриженная светлая бородка; острые, как и в целом черты лица, скулы, мрачно поджатые губы. Он в простой, белой рубашке с закатанными по локоть рукавами и тёмных полосатых брюках, которые мужчина небрежно подтягивает чуть вверх, когда они натягиваются из-за незапланированной смены положения.Точно почувствовав на себе чрезмерное внимание, Олаф наконец поднимает взгляд, тут же упираясь им в Вайолет. В светлых глазах мелькает лёгкое удивление,?— кажется, он не ожидал увидеть кого-то, помимо Беатрис?— и, не задержавшись на девушке, волонтёр обращается к её матери, вопрошающе приподнимая край густой брови.—?Олаф, здесь ребёнок,?— женщина ещё раз акцентирует внимание на сигарете, и он закатывает глаза, но всё же тушит её с демонстративным напором, после откровенно фальшиво приподнимая уголки губ.—?Я весь внимание,?— цедит он, уставившись на Беатрис по-настоящему прожигающим, блестящим взглядом, пока Вайолет, присев на край стола, вновь принимается рассматривать носки своих ботинок, ловя себя на лёгком раздражении оттого, что мать считает её ребёнком.Беатрис делает вид, что не замечает его расположения духа, преспокойно указывая ладонью на Вайолет:—?Привела подопытную для практики твоих наставнических способностей.Девушка едва заметно морщится от подобной формулировки и косится на Олафа как раз в тот момент, когда он делает то же самое. Пару секунд они всматриваются друг в друга, и на лице мужчины ярко отображается мыслительный процесс.—?Что за чушь ты несёшь, Бодлер? Я же сказал совету, что в этот раз не беру учеников,?— он отмахивается от неё, как от назойливой мухи, пытаясь вернуться к своим записям, но Беатрис повышает голос, делая шаг вперёд и чинно складывая руки на груди:—?Мне напомнить тебе, по какой причине Кит не может заняться менторством в этом году?Теперь уже она выжидательно приподнимает бровь, и Олаф отчётливо сжимает челюсти, играя желваками.—?Допустим. Нельзя было кого-нибудь… другого? —?и, повернув голову к Вайолет, добавляет:?— Без обид, ничего личного конкретно к тебе.—?Я понимаю,?— Вайолет усмехается краешком губ, потирая затёкшую шею ладонью, облачённой в чёрную перчатку.Почему-то эта фраза, обращённая к ней, звучит так, будто они знают друг друга вот уже несколько лет, хотя это, разумеется, совершенно не так: сегодняшний день?— их первая встреча, если память Бодлер её не подводит. Возможно, Вайолет лишь чудится эта особенная интонация в голосе Олафа, да и, признаться, ей абсолютно всё равно, раз уж на то пошло. Так же, как и всё равно на большую часть происходящего в её жизни этим странным летом.Беатрис хмурится, скрещивая руки на груди.—?В этом году много детей. И много проблем, которые надо решать. На обучение не хватает ресурсов,?— твёрдо говорит она, и Олаф вновь строит страдальческую мину, вертя меж длинных пальцев перьевую ручку. —?Давай решим этот вопрос мирно.—?Ты пытаешься мне угрожать? —?мужчина вновь вскидывается и даже слегка приподнимается, всем своим видом показывая, что очень хотел бы ослышаться.Вайолет запрокидывает голову, пару минут безучастно рассматривая стеклянный потолок, усеянный каплями ливня, после вновь опуская глаза и переводя туманный взгляд то на негодующую мать, то на язвительного Олафа в попытке понять, откуда между ними могло взяться столько напряжения, учитывая, что все прочие встреченные ею волонтёры прекрасно общались между собой, точно проповедники в церкви.Задумавшись, девушка пропускает несколько реплик их перепалки и включается в разговор, только почувствовав на себе очередной взгляд. Более пытливый, впрочем.Беатрис, слегка запыхавшаяся, победно припечатывает к столешнице увесистую папку?— досье Вайолет?— и, сдув со лба волнистую прядь, разворачивается на каблуках, чтобы направиться к выходу, гордо выпрямив и без того безукоризненно ровную спину.—?Я буду в библиотеке, дорогая,?— бросает женщина через плечо, точно вспомнив о дочери только сейчас, и Вайолет откликается равнодушным кивком, провожая её глазами до самой двери.Воцаряется тишина, разбавляемая лишь звуками далёкой мелодии и шумом дождя снаружи. Бодлер-старшая, поймав себя на том, что вот уже несколько секунд впивается в захлопнувшуюся за Беатрис дверь взглядом, точно боясь отвести его куда-то ещё, наконец переводит внимание на волонтёра за стойкой, сглотнув и исподлобья пронаблюдав, как тот раздражённо щёлкает зажигалкой, вновь закуривая. С силой затягивается, резким движением выпуская дым из ноздрей, становясь похожим на разозлённого дракона. Сквозь образовавшееся сизое облако Вайолет замечает, как он неспешно поворачивается к ней, не отрываясь от сидения стула и закидывая ногу на ногу.—?Так сколько, говоришь, тебе лет?.. —?не вынимая сигарету из губ, бормочет мужчина, подцепляя пальцем папку и не слишком заинтересованно открывая её на случайной странице.—?Нет бы на первой. Там ведь всё написано!?— раздражённо думает Вайолет, невольно скрещивая руки на груди в каком-то защитном жесте.—?Я не говорила,?— замечает она, но тут же осекается, когда Олаф едва ли не припечатывает её к месту своим взглядом. И, не дав голосу дрогнуть, поспешно поясняет:?— Через два месяца восемнадцать.Он как-то странно кривит губы, попутно пробегаясь по тексту в досье и периодически приподнимая бровь, но ничего не уточняя.—?Хочешь выпить, Вайолет? —?вдруг спрашивает он, подхватывая папку в руку и неспешно проходя по ту сторону бара.—?Я думаю, мне лучше воздержаться,?— девушка приподнимает уголки губ в слабой улыбке, и Олаф, мазнув по этой улыбке взглядом, кивает, не настаивая и наливая в коньячный стакан янтарную жидкость.—?Мы сработаемся, если ты не похожа на свою мать. Как считаешь, похожа? —?вновь задаёт вопрос он, пригубив напиток и отцепив от страницы какую-то фотографию, чтобы рассмотреть её поближе всё с таким же нечитаемым выражением лица.—?Со стороны наверняка виднее,?— пожимает плечами она, отходя от стола, и приближается к увешанной старыми снимками стене, стараясь мягко ступать так, чтобы стопа не выходила за пределы половиц?— отголоски детских игр. —?Но учитывая, что ссоримся мы довольно часто,?— либо похожи слишком сильно, либо… наоборот, полные противоположности.—?Справедливо,?— вновь невнятно, из-за сигареты между губ, откликается мужчина, ставя локти на столешницу и слегка над ней склоняясь. —?Кажется, я припоминаю тебя в детстве. Беатрис нечасто привозила вас в штаб, но и в те редкие разы ты была такой же… спокойной.—?Правда? —?скорее рефлекторно, нежели заинтересованно, роняет старшая Бодлер, в своих мыслях увлечённо разбирая на детали необычную конструкцию с одного из потёртых снимков.Олаф же думает о том, что в глазах её была?— и есть сейчас?— какая-то тихая грусть, вечная, нежная скорбь по вещам, одной лишь ей известным. Самые печальные глаза?— это он хорошо запомнил, хоть и выудил из недр подсознания только сейчас, глядя на семейное фото Бодлеров.—?У брата средний балл выше,?— подмечает он, читая про уже имеющиеся стадии обучения в школе Г.П.В: Вайолет уже должна была пройти последнюю ступень, но на деле приступает к ней только сейчас?— причём, с перерывом в целый год.—?Ему интересна теория. А я и за всю жизнь едва ли прочту столько книг, сколько уже осилил он,?— Бодлер улыбается с какой-то теплотой, продолжая прохаживаться вдоль стены, пока не доходит до старинного музыкального автомата, проводя по его безупречной поверхности своей небольшой ладонью.—?Ну, если ты пришла за практикой, то это, определённо, по адресу,?— хмыкает Олаф, осушая стакан полностью и поверх него вновь невольно обращая взор к её силуэту. Многослойная, старомодная по фасону юбка с воланами разных оттенков коричневого, вся в ремешках и замысловатых пряжках, сверху?— лёгкое, нежно-голубое пальто, небрежно накинутое на хрупкие плечи.—?Я не пришла. Меня привели,?— напоминает Вайолет, искоса взглянув на своего потенциального наставника, после вновь возвращаясь к изучению автомата, вероятно, кажущегося ей куда более интересным.—?Представь, что Беатрис нет. И реши, хочешь ли этого сама,?— Олаф слегка раздражённо пожимает плечами, продолжая пролистывать содержимое её досье, пока не задерживается взглядом на фотографии обугленной комнаты.—?Думаю, да. Мне нужно место, где я смогу применять свои способности во благо. Где меня… научат этому,?— задумчиво откликается Вайолет, всё же снимая пальто и аккуратно вешая его на спинку стула.—?Чтобы не повторилось это? —?уточняет Олаф, поворачивая папку так, чтобы она видела. Девушка немного бледнеет, но всё же медленно кивает, поспешно уводя взгляд в пол.—?Вы знали?—?До этого момента?— нет. И я удивлен, что Беатрис даёт мне такой козырь.Вайолет не хочется уточнять, почему это вообще может быть козырем.—?Насколько я знаю, её решение принято не единолично.Граф кивает, рассеянно постукивая пальцем по сигарете, чтобы сбросить пепел.—?Теперь я понимаю этот год перерыва в обучении. Тебя отстранили из-за устроенного пожара. Боже, да это восхитительно,?— Олаф искренне, немного ехидно посмеивается, с явным интересом вчитываясь в этот момент её биографии, словно он?—?не более, чем сюжет какой-то фантастической книжки.—?Ничего смешного. И это была… случайность,?— Бодлер-старшая тяжело опускается на стул, всей своей душой уже жалея о том, что не попала на обучение к Кит Сникет, явно находящейся в ладах с адекватностью, когда дело касается реакции на поджог.—?О, я не сомневаюсь, что ты так думаешь,?— неясно комментирует волонтёр, и Вайолет хмурится всё сильнее, но прежде, чем успевает задать вопрос, Олаф командует:?— Пошли. Чего ты расселась? У нас первое занятие.—?Уже? —?девушка и не пытается скрыть своего разочарования, вызывая у наставника новую волну смешков. —?Но мне даже не во что переодеться.—?Просто подвяжи волосы,?— проходя мимо неё, Олаф на секунду равнодушно цепляет прядку её волос, приподнимая локон с плеч и так же быстро позволяя ему выскользнуть из его длинных пальцев.Он останавливается недалеко от музыкального автомата, что-то насвистывая, и нашаривает в полу едва заметное углубление, благодаря ему открывая не замеченный ранее люк.—?Это единственный вход? —?почему-то уточняет Вайолет, с опаской подходя ближе и осторожно заглядывая вниз.—?Нет. Но самый быстрый. Я не люблю лестницы,?— Олаф преспокойно и незаметно заводит свою ногу за её лодыжки, чтобы ловким движением подкосить их, отчего девушка, и без того стоящая на самом краю, ожидаемо рухает вниз, не успев даже как следует испугаться.Под люком оказывается желоб, как на детских аттракционах, и датчики движения, зажигающие свет по мере стремительного скатывания вниз. Вайолет, к своей гордости, не издаёт ни звука до момента, пока резко не зависает в воздухе (и за эти пару секунд все внутренние органы покрываются ледяной коркой), прежде чем рухнуть на мягкие матрасы. Пружиня на них, она прижимает юбку к коленям и кратко, но смачно выругивается.—?Вайолет, Вайолет, Вайолет,?— укоризненно замечает кто-то со стороны, и девушка вздрагивает, переворачиваясь на живот и округляя глаза.—?Как ты?.. —?она не успевает закончить: Олаф бесцеремонно ставит её на ноги, ухватив за локоть и легко, точно пушинку, стащив с матов. —?Почему нельзя было по-человечески!—?Ты ещё привыкнешь,?— почти дружелюбно откликается он, подводя девушку к какому-то стенду. —?Хотя, признаться, и сам не понимаю, за что Беатрис так тебя не любит, раз приставила ко мне.Вайолет, наконец остыв, лишь невесело хмыкает, принимаясь с интересом оглядываться. Даже в том, что можно было назвать тренировочным залом, имеются шкафы с книгами, а стены увешаны какими-то пометками, вырезками из газет и, конечно же, фотографиями самых разнообразных глаз, в том числе?— животных. Здесь же и ряд из мишеней, экспонаты с разными вариантами формы волонтёров и целая выставка ножей за начищенным до блеска стеклом. Олаф любовно их оглядывает, и старшей Бодлер становится немного неуютно, хоть она и успешно это скрывает.—?Я думала, Г.П.В против насилия,?— осторожно замечает она, неуверенно сложив руки на груди и ещё раз оглядев имеющийся арсенал.—?Просто представь, что всё это?— ножи для масла,?— спокойно отвечает мужчина, взвешивая в руке некоторых из них, точно прицениваясь. —?Я за то, чтобы быть готовыми к любому повороту событий. Переговоры?— далеко не универсальное оружие, тебе так не кажется?Бодлер решает промолчать, подвязывая волосы лентой и сосредоточенно наблюдая, как Олаф крутит в руках очередной клинок, небольшой, но грозный на вид.—?Правило первое,?— командирским тоном начинает волонтёр, прохаживаясь перед ней и явно наслаждаясь своей ролью. —?Найди центр тяжести ножа, побалансировав им на указательном пальце. Вот так, видишь? Затем… —?он обхватывает найденную точку указательным и большим пальцами, кончиками остальных прижимая лезвие к ладони, расположив его на линии жизни и по направлению к себе. —?Не нужно сжимать изо всех сил, это ведь не шея твоего врага, верно? —?Олаф самодовольно улыбается, наверняка мысленно аплодируя себе за удачное сравнение, и Вайолет иронично приподнимает бровь, но решает никак это не комментировать.—?Значит, лезвие должно свободно проходить меж пальцев?—?Именно, мисс Бодлер. Нож должен сам выпорхнуть из ладони. А если ты в последний момент инстинктивно раскроешь захват, он завихляет в воздухе и изменит траекторию.Вайолет неуверенно кивает, наблюдая, как Олаф поворачивается к мишеням, уверенно выставляя вперёд левую ногу, после демонстрируя правильный захват и положение кисти.—?Тебе непременно захочется опустить кисть вниз, но в данном случае нельзя верить своим чувствам и инстинктам. Внутренний голос ошибается, как, например, мой, когда посоветовал мне повысить ставку в покере с Уиддершинсом,?— последние слова он бормочет тихо и несколько уязвлёно, после чего резко, замахиваясь, отводит назад правую руку. —?Теперь?— как со снежком. Напоминаю: не сгибаем запястье.И стремительным движением посылает клинок в цель. Разумеется, бросок получается блестящим.—?Подойди поближе. Это непростая мишень,?— губы Олафа расползаются в хитро-довольной улыбке, а Вайолет по-кошачьи осторожно подбирается ближе: в центральном красном круге нарисован глаз со зрачком, и именно в зрачке красуется остриё лезвия. Девушка, тихонько хмыкнув, одобрительно кивает и вытягивает нож, подкидывая его в ладони.—?Я прочёл, что ты неплоха в стрельбе из лука. Поэтому решил начать с метания?— твоя зоркость здесь будет кстати,?— мужчина наблюдает, как новоявленная ученица неуверенно становится на его место, прицениваясь к мишени и задумчиво покусывая нижнюю губу.—?Это свободная техника. Далее нас ждёт безоборотная и полуоборотная,?— всё тем же наставническим голосом перечисляет Олаф, складывая руки на груди и опираясь плечом о какой-то манекен в камуфляжной форме.—?Я думала, будут пистолеты или вроде того,?— признаётся Вайолет, и мужчина запрокидывает голову, коротко хохотнув.—?Твоя кровожадность впечатляет,?— он поднимает палец вверх, требуя тишины и не позволяя девушке возмутиться. —?К ним мы перейдём позже. С Кит тебя вообще ждала бы всякая бумажная волокита, между прочим.—?А мне она всегда казалась боевой бунтаркой.Он кривится, на секунду закатывая глаза, но ничего не отвечает.—?Значит, каждый наставник сам выбирает методы?—?Ты мне зубы не заговаривай, любопытная Вайолет. Метай.Она строит какое-то страдальческое выражение лица, но всё же встаёт в стойку и, ещё раз прогнав в голове все озвученные Олафом инструкции, наконец резко выбрасывает руку вперёд, стараясь не слишком сжимать пальцы, но и не разжимать их полностью.Попадает где-то между пятёркой и шестёркой.—?Неплохо,?— кивает Олаф, подходя ближе и оглядывая её сверху вниз. —?Ещё пять вдумчивых бросков, кадет.—?Может быть, чуть больше теории? —?предпринимает она попытку, и мужчина, сложив руки за спиной, немного зловеще наклоняется ближе, чтобы их с Вайолет лица были примерно на одном уровне.—?Здесь только практика, крошка.Вайолет тяжело вздыхает и рефлекторно подаётся немного в сторону, избегая сокращения расстояния. И Олаф, хмыкнув, отходит за новыми ножами.***Спустя неделю тренировок не осталось на теле места, которое бы не болело. Плечи?— от отдачи приклада, ладони?— от постоянного трения о рукоятку ножа, спина в целом?— от невозможности присесть дольше, чем на пять минут.—?Звучит, как тирания. Не думал, что в Г.П.В бывают такие люди… То есть, я, конечно, наслышан о нём, хотя и не встречал?— последние два года этот граф Олаф был в длительных разъездах по Европе,?— задумчиво рассуждает Клаус, когда они сидят на лужайке перед штабом, устроив небольшой пикник. Поймав вопросительный взгляд Вайолет, уточняет:?— Мне Кит рассказала, когда я попытался выпытать, кому тебя доверили. До сих пор не понимаю, как так вышло.—?Мама упомянула: это потому, что Кит не может взять двух учеников, а позволить мне просидеть дома ещё неизвестно сколько времени?— очевидно, её ночной кошмар,?— старшая Бодлер хмыкает, надкусывая яблоко и задумчиво глядя вдаль, на открывающийся с возвышенности вид города. —?Заметил, как мало волонтёров в штабе? Что-то происходит, и потому большинство из них занято.—?Всё равно не сходится.—?Будь он плохим человеком, Г.П.В отстранили бы его, верно? И вообще, странно было бы брать только людей с идеальным характером,?— зачем-то пытается оправдать наставника Вайолет. —?Лучше расскажи мне, как проходит твоё обучение.—?Пока что, в основном, мы изучаем более сложные коды, шифры и план подземных тоннелей. Они, кстати, куда больше, чем кажутся. Иногда видимся с Квагмайрами?— всех троих обучает Жак, думаю, вы тоже пере… —?Клаус не успевает договорить: со стороны особняка слышится приглушённая ругань, и дети с любопытством оборачиваются.—?Никуда ты не пойдёшь! —?Вайолет узнаёт кричащего ещё до того, как он вылетает на ступени: этот глубокий, низкий голос успел очень хорошо впечататься в память.Кит Сникет, облачённая в странное, цветастое платье, впрочем, не скрывающее её круглого живота, вылетает из дома первой. Следом выскакивает Олаф, чей костюм сочетается с её?— красно-оранжевые цвета и намеренная вычурность, отчего Вайолет догадывается?— это маскировка и, скорее всего, цирковая.—?Олаф, клянусь Богом, не зли меня… —?через плечо?бросает эта миниатюрная, яростная и беременная женщина, пытаясь избежать чужого навязчивого общества, но по итогу двое этих нерадивых взрослых комично носятся вокруг фонтана, что-то выкрикивая друг другу.—?Ты сумасшедшая, Сникет. Только через мой труп! —?рычит мужчина, и глаза его пылают таким диким возмущением, что хочется невольно убраться куда подальше, чтобы не попасть под горячую руку. —?Так, ла-адно, прости меня. Давай поговорим, как взрослые люди, без криков, хорошо?Он очень старательно втягивает носом воздух, успокаиваясь, и приподнимает ладони в обезоруживающем жесте. Кит мрачно упирает руки в бока, но всё же притормаживает на месте, подозрительно сощурившись.—?Во-первых, это ты начал орать. Во-вторых, там работы на пять минут,?— вкрадчиво объясняет женщина, и Олаф, вытянув руки вдоль туловища, страдальчески запрокидывает голову, что-то шепча одними губами. Бодлеры переглядываются, ощущая неловкость за то, что стали невольными свидетелями этой странной перепалки, но и ретироваться не спешат.—?Пожалуй, ты права… —?Олаф вздыхает, но Вайолет без труда угадывает в этом не более, чем театральный жест. Кит, кажется, напрягается тоже, но и секундной заминки хватает для того, чтобы мужчина в несколько размашистых, уверенных шагов нагнал её, тут же легко, точно пушинку, подхватывая на руки.—?И что дальше?! Собираешься меня запереть или таскать на руках всё время? —?Кит бьёт его по плечам, только сейчас начиная озираться по сторонам, точно ища помощи, и наконец замечает притихших и выпучивших глаза Бодлеров, благоразумно отползших в тень раскидистой ивы.—?Дети! Рада вас видеть! —?она, невозмутимо вытягивая голову из-за плеча Олафа, растягивает губы в улыбке, несмотря на то, что ещё пару секунд назад пылала возмущением. Граф тоже оборачивается, высокомерно оглядывая Бодлеров и приподнимая бровь в своей излюбленной манере.—?Занятия откладываются на неопределённый временной промежуток. Мисс Бодлер, можете взять у меня ключ и потренироваться самостоятельно,?— он как-то недобро улыбается, наблюдая, как Вайолет, поколебавшись сперва, всё же поднимается и подходит ближе.Ситуацию более идиотскую, чем эта, и не придумать.Кит снова слабо, но ободряюще ей улыбается, на минуту перестав вырываться из чужой хватки, и девушка протягивает руку к карману его полосатых брюк, дрожащими пальцами стараясь как можно быстрее подцепить злосчастные ключи.—?Передавай привет Беатрис,?— не особо к месту роняет Сникет, кажется, тоже стараясь разбавить неловкость ситуации.—?Да, обязательно передай,?— ехидно поддакивает Олаф, не отрывая от Вайолет своих глаз, горящих каким-то язвительным весельем. Наконец, пальцы, скользнув внутрь кармана ещё на несколько миллиметров, нащупывают прохладный метал, и девушка слишком поспешно отдёргивает руку, точно от огня.Её наставник ухмыляется и, больше не медля, разворачивается обратно к дому, уверенно зашагав к нему под аккомпанемент возобновившихся причитаний Кит, страдальчески возводящей руки к небу.Вайолет, коротко выдохнув, снова приземляется рядом с Клаусом, задумчиво вертя меж пальцев тяжёлый ключ. Бодлеры переглядываются.—?Думаешь, они…? —?начинает брат, бросая взгляд в сторону дома, и Вайолет пожимает плечами.—?Скорее всего,?— бормочет она, допивая свой уже остывший чай и вновь поднимаясь на ноги:?— Думаю, стоит воспользоваться возможностью потренироваться.—?Конечно,?— Клаус улыбается ей, доставая из сумки книгу и помахивая ей в воздухе. —?Вот и новая компания.И Вайолет, потрепав его по макушке, как в детстве, быстрым шагом уходит в сторону особняка, на ходу подвязывая волосы.***Кабинет Олафа находится совсем рядом с тренировочными залами, но подкреплённая любопытством уверенность по дороге к нему испаряется слишком уж быстро, и потому девушка послушно начинает заниматься метанием, лишь изредка бросая косые взгляд на тяжёлую дверь.На самом деле, ножи?— прекрасный способ удерживания внимания и самой себя в реальности. Ощущение гладкой поверхности рукоятки и лезвия в руке заземляло, охлаждая рассудок, точно лёд?— пульсирующую рану, а сам бросок структурировал мысли, расставляя всё внутри неё по полочкам.Домой не хотелось. Несмотря на усталость, скверный характер наставника и вопросы, витающие в воздухе, но так и не получающие ответа. В родных стенах Бодлер чувствовала необъяснимый груз на плечах, словно бы не имела права там находиться, в отличие от младших брата и сестры, не столь неудачливых и проблематичных, как она.Последний нож наконец-таки попадает прямо в заветный круг, вызывая победную ухмылку и после?— усталый выдох. Со стороны это кажется таким простым, но на деле…Вайолет улыбается, потирая ладони, и взгляд её вновь падает на дверь, манящую к себе, точно награда за успешную тренировку.Собственно, через минуту девушка уже оказывается за ней, посчитав за знак то, что не было заперто.Комната оказывается не слишком просторной, но обжитой, и первым бросается в глаза пианино, а также стоящее на нём чучело крупного ворона. Стены?— в чёрно-белых фотографиях абстрактного содержания, среди них?— один собственный портрет и групповое?— волонтёрское, судя по зажатым в руках присутствующих подзорным трубам. Гримёрный стол, кожаное кресло, добротный рабочий стол, заваленный исписанными бумажками и местами заляпанный чернильными каплями. Несколько полок с причудливыми безделушками и театральными масками.В тренировочных залах всегда чувствуется, что находишься под землёй. Но в его кабинете совсем иначе, возможно, из-за витражной картины, выложенной светлой, точно светящейся мозаикой, создающей ощущение, что за ней находится окно.Вайолет неуверенно проходится по комнате, оценивая цветовую палитру в целом: это тепло-серый, грибной, приглушённо-синий и белый. Почему-то возникает ассоциация с домиком где-то у океана, особенно, когда под ногой скрипит половица, а в нос ударяет морской запах?— это парфюм, исходящий от небрежно брошенного на стул пиджака.Девушка вдыхает поглубже и подходит ближе к столу, рассматривая бумаги, но не вчитываясь?— лишь хочет увидеть, каков у Олафа почерк. Размашистый и с закорючками, что не удивительно: так и представляла.Ещё в комнате пахнет дотлевающей в пепельнице сигаретой и немного?— чем-то спиртным и фруктовым, но для организма Вайолет с непривычки и этого сочетания хватает, чтобы успеть слегка вскружить голову, стоит только вдохнуть аромат поглубже.Она обходит стол по кругу, присаживаясь на него спиной к двери и принимаясь разглядывать масляную картину на стене: тёмные, сине-чёрные мазки рисуют надвигающуюся к земле волну, подгоняемую бурей позади себя, и маленький домик на берегу кажется безумно крошечным на фоне этого бедствия. Изображённое неизвестным художником настолько глубоко проникает в сознание, что оторвать взгляд становится практически невозможным, напротив, Вайолет кажется, что она погружается лишь сильнее, чувствуя в ноздрях щекотный запах морской соли, а в волосах?— порывы свежего, буйного ветра.Сколько проходит времени, она не замечает. Лишь получше устраивается на столе, жадно впиваясь в картину взглядом и даже почти не моргая, увлечённая собственными фантазиями.Хлопает дверь, и Вайолет, вздрогнув и сильнее сжав пальцами край столешницы, с опаской оборачивается через плечо.—?Конечно, я ведь сказал ?не забудь устроиться, как у себя дома?,?— Олаф, замерев в проходе, рассматривает её с недовольно приподнятой бровью. Не успевает девушка оправдаться, как он, махнув на неё рукой, уже переключает внимание на какие-то свои мысли, на ходу сбрасывая жилет и расслабляя шейный платок. После чего и вовсе уходит в комнату, дверь в которую Вайолет даже не замечала ранее. Бодлер неуютно ёрзает на месте, не спеша, впрочем, спрыгивать со стола, твёрдо решив сначала расспросить Олафа об интересующих её вещах, почему-то предположив, что эффективнее будет сделать это именно с этого места.Он возвращается через десять минут, переодевшись в изумрудный жилет и чёрные, в неизменную полоску, брюки.—?Ты ещё здесь? —?мрачно бросает волонтёр, поправляя платок на шее и направляясь прямиком к ней, от чего на миг девушке кажется, что сейчас мужчина просто и бесцеремонно спихнёт её на пол, но Олаф, однако, просто садится в кресло за стол, притягивая к себе стопку осторожно сложенных Вайолет бумаг.—?Это пьеса? —?она опускает взгляд и чуть поворачивает голову, чтобы рассмотреть получше, а Олаф кивает, не отрываясь от сценария, и девушке вновь становится неуютно от того, что рука его покоится совсем недалеко от её бедра, пальцами задумчиво барабаня по столешнице.—?Твои родители часто участвовали в моих постановках, пока не решили обзавестись личным детским садом,?— хмыкает актёр, внося какие-то правки в диалоги и быстро перечитывая полученный результат, но, кажется, так и не приходя к нужному, если судить по морщине, пересекающей его нахмуренный лоб.—?Зачем Г.П.В свой личный театр?—?Ты успела позабыть все азы за год дома? —?Олаф поднимает на неё взгляд, выжидательно уставившись, и Вайолет неопределённо качает головой, отчего некрепко завязанная лента соскальзывает с её волос прямо под перо Олафа. Чернильная капля падает на шёлк прежде, чем мужчина успевает взять её в руки, чтобы протянуть обратно, но оба, кажется, не придают этому никакого значения. Вайолет осторожно забирает ленту из чужих пальцев, рефлекторно обвязывая вокруг запястья и задумчиво поджимая губы. .—?Нет. Просто подумала, что вы можете привнести новизны в уже имеющиеся знания.—?Выкрутилась,?— хмыкает он, пером, коим украшена ручка, почёсывая кончик носа и приподнимая уголок губ в усмешке. —?Недостаточно иметь комплект с маскировочными костюмами. Надо уметь вживаться в образ, и на следующей неделе начнём этому учиться, сразу перейдя к практике. Возьму тебя на небольшое задание.О боже. —?А если у меня нет таланта? —?по-птичьи склоняет голову Вайолет, слегка прищуриваясь и стараясь не выдавать волнения, вызванного его планам на неё.—?Значит, у тебя должно быть старание,?— терпеливо поясняет Олаф, вальяжно откидываясь на спинку кресла. —?Раз ты так очаровалась этой картиной, то, может быть, твой мозг ещё не окончательно захвачен шестерёнками да винтиками.—?Вы знаете художника? —?девушка снова смотрит на полотно, не уставая поражаться его грозной величественности и, вместе с тем, успокаивающей простоте.—?Нет. По правде говоря, я купил её за гроши где-то в порту, будучи не совсем… трезвым,?— Олаф красноречиво кривится, словно прогоняя в уме не слишком приятные воспоминания, и тоже слегка поворачивает корпус так, чтобы обернуться на картину, бегло оглядывая её.—?Кит?— ваша супруга? —?Вайолет, решив, что раз уж она никогда не умела красиво переводить тему или же ходить вокруг да около, то с чего бы ей, собственно, начинать делать это сейчас?—?Откуда в тебе столько любопытства? —?Олаф щурится, глядя на неё, точно в первый раз за сегодня, и возвращается ближе к столу, сосредоточенно склоняясь над бумагами. —?Бывшая супруга. Важный урок, Бодлер, за который ты когда-нибудь ещё скажешь мне спасибо: десять лет с одним человеком?— это более, чем достаточно. За десяток лет ты можешь подарить очень много любви.Вайолет не спорит, притихнув и только сейчас заметив на стене, среди других многочисленных фотографий, ту, где Олаф вместе с Кит. Тоже чёрно-белую.—?Подай-ка мне зажигалку.—?Мне казалось, я?— ученица, а не паж,?— ворчит Бодлер, но всё же спрыгивает со стола и нарочито медленно подходит к пианино, забирая с него пачку сигарет и дорогую, тяжёлую зажигалку с вырезанным на неё драконом.—?Это одно и то же,?— он выжидательно протягивает ладонь, и Вайолет осторожно вкладывает в неё потребованное, почему-то не поднимая свой взгляд.—?Зачем вам это чучело?—?Это мой первый ручной ворон, да будет тебе известно. И умер он своей смертью.—?Интересный способ увековечить память о нём.Олаф усмехается, уже вовсю выпуская клубки дыма в воздух и задумчиво запуская пальцы в торчащие во все стороны, точно у безумного гения, волосы.—?Могу я помочь чем-нибудь ещё? —?Вайолет приподнимается на носках и после?— вновь опускается на пятки, тем самым неловко покачиваясь туда-сюда и складывая руки, неизменно спрятанные под перчатками, за спиной.—?Я бы не отказался от кофе, но ты ведь?— ученица, а не паж, верно, мисс Бодлер?—?Если я вас правильно поняла, это одно и то же.И, растянув губы в довольной собой улыбке, девушка подхватывает со стола чашку и турку, скрывая под тёмными ресницами ехидные огоньки, явно перенятые у наставника. Олаф же, едва слышно хмыкнув себе под нос, демонстративно утыкается в сценарий, пряча за ним улыбку.***Вайолет распахивает глаза.Они висят в пространстве, окружённые бесконечными, тёмными водами, так, словно кислород больше не нужен. Пальцы их рук почему-то переплетены, так же необъяснимо крепко, как и линии судьбы, направляемые прихотями какого-то непредсказуемого безумца.—?Где ты? —?спрашивает одними губами.А он лишь качает головой, блеснув голубизной глаз, и скрывается в темноте океана так же неожиданно, как и появился, хоть и взгляд его, прямиком из бездны, чувствуется ещё очень долго…Бодлер, ощутив мощный толчок снизу, резко всплывает, тут же падая на четвереньки и глубоко, судорожно вдыхая, попутно заходясь в кашле. Одежда липнет к телу, пуская по нему мертвецкий холод и крупную дрожь, а лёгкие жжёт таким контрастным, пугающим огнём.Она всё ещё на мелководье. Она всё ещё здесь.