1.1 (1/1)

В одной лодкеПосвящается Алане?— родной, исчезнувшей в пространстве и времени, пропавшей без вести.Мне бы очень хотелось обрадовать вас вестью о том, что когда Лемони Сникет и Беатрис Бодлер-младшая сидели в кафе и попивали газировку, они обсуждали историю, которую по крайней мере один из них знает целиком. Но Лемони Сникет не сидел в одной лодке с Бодлерами, а Беатрис была слишком мала, чтобы запомнить хоть что-то, и знала лишь то, что рассказали ей Вайолет, Солнышко и Клаус.Будучи ребёнком и проходя через такую страшную вещь, как взросление, вы наверняка не раз испытывали чувство разочарования. Разочарование?— это своеобразный коктейль из эмоций, вкус которого остаётся у вас во рту, когда что-то не оправдало ваших надежд. Вы чувствуете себя удручённо и разбито, но рано или поздно всё равно оправляетесь.Если я или кто-то ещё расскажет Беатрис, что было на самом деле, она разочаруется, ведь сейчас она и подумать не может, что рассказанное Бодлерами?— не совсем правда. Но порой лучше не знать правды, особенно, если вы ребёнок. К моему великому сожалению, я знаю больше, и моему расследованию удалось продвинуться куда дальше отеля ?Развязка?. А вот Беатрис-младшая слышала только то, что допустимо слышать ребёнку… По мнению Клауса.Именно с Клауса Бодлера и, как бы парадоксально то ни звучало, с отеля ?Развязка? и начинается эта не самая приятная история.Клаус Бодлер впервые столкнулся с разочарованием, когда ему было двенадцать. С того пасмурного утра на пляже их родного городка, где он и его сестры впервые по-настоящему испытали это чувство, прошёл не один месяц. И за это время мальчишка ещё не раз отведал этот горький плод жизни.Разочаровываясь, Клаус каждый раз думал, что хуже уже быть не может, и каждый раз судьбе удавалось его удивить. В итоге Клаус попробовал на вкус и чувство глубокого разочарования. А причиной этого скверного чувства, как оказалось, может служить не только что-то, но и кто-то.К моменту, когда история, рассказанная Лемони Сникетом, приближалась к финишной прямой, а наша история только начиналась, Клаус Бодлер успел разочароваться во многом, но спусковым крючком стало разочарование в людях. Так что, глядя на гарпун, подставленный к горлу испуганной судьи Штраус и на озлобленное лицо графа Олафа?— злодея, деспота и просто подонка?— Клаус не испытывал ни жалости, ни страха, ни даже обиды и злости. Он был разочарован.—?…простите,?— судья Штраус смотрела в пол, её голос звучал подавленно и стыдливо. —?Я снова подвела вас, Бодлеры…—?Ты подведёшь меня, если не поможешь открыть замок,?— граф Олаф развернул листочек, который несколько секунд назад вытащил из кармана. —?Первая подсказка: общее у всех троих Бодлеров заболевание.В коридоре воцарилось молчание. Судья Штраус стояла, гордо вытянув шею, в которую настойчиво упирался холодный металлический наконечник стрелы. Граф Олаф выжидающе смотрел на неё. Вайолет пыталась заставить шестерёнки в голове крутиться, но неподвязанные ленточкой волосы то и дело лезли в лицо, а страх всё дальше растекался по её артериям и венам, поступая в мозг и другие органы, затмевая собой всё. Солнышко тоже пыталась придумать, что можно сделать, чтобы исправить положение, но её отвлекали мысли о том, что Клаус выглядит слишком спокойным для человека, оказавшегося в такой ситуации.А Клаус отчётливо слышал, как, подобно часам в этом отеле, бьётся его сердце. Он чувствовал медленные, но сильные удары.Ложь! Ложь!Какое-то время он посверлил взглядом пол, после чего, сглотнув накопившуюся слюну, снова поднял взгляд на графа Олафа, держащего в руках гарпун. Секунду назад мальчишка стоял перед нравственным выбором, однако теперь нравственность казалась ему пустым звуком.—?Аллергия на перечную мяту,?— он говорил спокойно и как-то безучастно.Стоило ему договорить, как лица присутствующих изменились, и Клаус заметил два взгляда, которые ему доведется поймать на себе по крайней мере ещё два раза за этот эпизод его жизни.—?Клаус, что ты делаешь?! —?с осуждением воскликнула судья Штраус.Вайолет смотрела на него непонимающе, с испугом в глазах. Она вдруг вспомнила, как Клаус выглядел под гипнозом на лесопилке ?Счастливые запахи?, и её охватил ещё больший страх.—?Все ?благородные? подвели нас, зачем нам защищать сахарницу? —?пояснил он равнодушным тоном.Граф Олаф удивлённо посмотрел на Клауса. Удивление сменилось восхищением, мужчина усмехнулся. В следующую секунду Олаф расплылся в торжествующей улыбке. Всё это происходило в считанные мгновения, но для Клауса мир вокруг не только потерял краски, но и значительно замедлился.Мальчишка повернулся и опустился на колени, чтобы ввести ответ. Раздался удовлетворенный звоночек, оповещающий, что ответ верный. Тотчас же к замку подлетел граф Олаф, уверяя, что остальные ответы он введёт сам.—?Не может быть, ничего так не пишется,?— заметил Клаус, глядя на слово, которое вводил мужчина.—?Неважно, как что пишется! —?отмахнулся было Олаф.—?Нет, важно,?— возразил Клаус. —?Говорите, я напишу.Когда все три ответа были введены, Вайолет уже знала, в чём заключается план Клауса. Вернее, она думала, что знает. На деле же никакого плана не было?— на самом деле Клаус всего лишь сдался.Дальнейшие действия происходили очень быстро, и вы прекрасно их знаете, потому что до прибытия на остров в форме глаза история, которую рассказал Лемони Сникет, мало чем отличается от правды.Если же вы не имеете представления о том, как разворачивались события после того, как граф Олаф не нашёл сахарницу в прачечной, то вам следовало бы внимательнее слушать историю, которую рассказывал мистер Сникет.Граф Олаф решил, что выпустит невероятно смертоносный мицелий и уплывёт на лодке с десятого этажа. Бодлеры указали на изъяны в плане Олафа и внесли в него поправки: Вайолет пообещала спустить лодку, Солнышко предложила сжечь отель, а Клаус озвучил её предложение. В общем, когда судья Штраус, граф Олаф и Бодлеры покидали прачечную, за их спинами полыхал пожар.Следуя плану, они поднялись на лифте на крышу, по пути предупреждая всех, кто поверит, о пожаре, а уже на крыше выполнили последние пункты плана, попрощавшись с судьёй Штраус навсегда.В данной ситуации мотивом Вайолет было убеждение: если вывести Олафа из отеля, в нём станет безопаснее. В этом был определённый смысл, но не когда дело касалось горящего отеля.Мотивом Клауса, как вы уже догадались, в этой ситуации служило разочарование. Он уже не надеялся спасти хоть кого-то, не говоря уж о том, чтобы спасти себя.Мотивом Солнышко же служило отсутствие выбора. Она всё ещё была ребёнком, и ей всегда приходилось следовать за старшими.Когда лодка с Бодлерами и графом Олафом уплывала прочь от очередного ужасного пожара в полыхающий закат, Клаус мечтал лишь о том, чтобы всё это наконец закончилось. Я же мечтаю перенестись во времени и посоветовать Бодлерам или самому графу Олафу плыть вдоль берега, а не от него.Фразу ?Хочу, чтобы всё наконец закончилось? мы обычно употребляем, когда находимся в такой ситуации, когда кажется, что хуже уже быть не может. И под словом ?всё? мы обычно подразумеваем эту самую ситуацию, обстоятельства, из которых мы хотим поскорее выпутаться. Но Клаус буквально хотел, чтобы всё закончилось, и до сих пор не прыгнул за борт только лишь потому, что не хотел оставлять сестёр в одной лодке с Олафом.Стоял штиль, так что лодка двигалась так же медленно, как развиваются события в этой главе, то есть не особо быстро. Несколько раз у Бодлеров возникало желание столкнуть графа Олафа в воду, один раз они даже попытались, и Клаус во второй раз увидел восхищённую улыбку графа Олафа, обращённую к нему.—?Ого, да вы, Бодлеры, не перестаёте меня удивлять, и если бы вы меня действительно столкнули, я бы даже гордился вами,?— он развернулся к детям. —?Кстати, надвигается шторм, выражаясь фигурально.Клаус проследил за взглядом мужчины и тоже обернулся.—?То есть, буквально! —?воскликнул мальчишка, и их тут же накрыла волна.***Не знаю, можно ли назвать это везением?— если бы они не открыли глаза после этого шторма, возможно, он стал бы их последним несчастьем?— но, так или иначе, и Бодлеры, и граф Олаф очнулись на мягком светлом песке из-за ярких солнечных лучей, которые отчаянно бились в их веки.Клаус открыл глаза. Тело невыносимо чесалось, и это было намного хуже, чем когда они носили одежду, купленную миссис По. Глаза болели, видимо, из-за яркого света и попавшего в них чрезмерного количества соли. Перекатившись на бок, он пошарил рукой по песку в попытке отыскать очки. Безуспешно. Его очки поглотила соленая вода.Мальчик приподнялся на локтях и огляделся, в надежде увидеть хоть что-нибудь. В метре от Клауса валялся граф Олаф, чуть дальше лежала Вайолет и нечто маленькое, что вполне могло быть ребёнком с невероятно острыми зубами.Клаус попытался встать на четвереньки, и у него даже получилось развернуться и немного поползти, но он практически сразу упал на горячий песок. Теперь он чётко видел лодыжку графа Олафа, но не то место, где находилось тату глаза. К своему удивлению, Клаус увидел ещё кое-что, помимо живого или мёртвого мужского тела?— рядом с ногой Олафа лежали…—?Очки,?— с облегчением вздохнул Клаус и тут же закашлял.Да, возможно, эти очки и не принадлежали Клаусу Бодлеру, но они почти идеально подошли ему.—?Совпадение,?— тихо ответил на свой же вопрос Клаус.—?Что мы говорим о совпадениях, Клаус? —?послышался хриплый голос.Клаус развернулся и ему стали известны сразу два факта: первое?— Вайолет и Солнышко живы и с опаской смотрят в его сторону; второе?— граф Олаф тоже жив и тоже смотрит на него.—?Вселенная в редких случаях ленива,?— смутившись, ответил мальчишка.Олаф поднялся и, пошатываясь, сделал пару шагов, чтобы размять ноги.—?Раз уж мы с вами в одной лодке, Бодлеры… —?Олаф метнул грозный взгляд в сторону шлюпки, застрявшей в камнях. —?…теперь уже в фигуральном смысле, предлагаю свергнуть главного на этом острове и править аборигенами.—?Ваш план мерзкий и жестокий, как всегда! —?громко возразила Вайолет, сильнее прижав к себе Солнышко.—?А с чего ты вообще взял, что здесь кто-то есть? —?поинтересовался Клаус, больше поражаясь не злодейскому плану, а верному употреблению слова ?фигуральный?.Так как Бодлеры уже достаточно долго были знакомы с Олафом, каждый раз, когда они оставались наедине, Клаус позволял себе опустить формальности, вроде обращения на вы. К тому же он не испытывал совершенно никакого уважения к этому человеку.—?Потерпевшие! —?в ответ на вопрос Клауса раздался тонкий визгливый голосок.Все четверо устремили взгляды в сторону источника звука. Граф Олаф самодовольно усмехнулся. Как позже выяснилось, девочку, обнаружившую их, звали Пятницей, и Клаус невольно вспоминал прочитанную им в детстве книгу?— ?Робинзон Крузо?.?Потерпевших? представили здешнему вождю?— это был полненький человечек ростом с Вайолет, с белыми-белыми волосами и бородой. Выглядел невинно, однако, увидев Олафа, воскликнул ?Ты!? и велел заточить его в клетку.Вы, конечно, знали об этом и до прочтения этого текста. Вы наверняка также знаете, что произошло дальше. Да, Вайолет предложила соорудить фильтр, а низенький человек, представившийся Изей, с явной угрозой в голосе оповестил её, что изобретения ведут к расколу.Клетку с Олафом поставили на более-менее ровный камень среди скал, окружавших тот остров. Он уже успел отчаяться и смириться с тем, что план снова провалился, когда к нему в гости пожаловали Бодлеры.—?Ё… Бодлеры, он и вас нарядил в это дурацкое тряпьё! —?первая фраза, которую мужчина чуть ли не рявкнул, освободившись от кляпа, оказалась неожиданной даже для него самого. Какое ему вообще дело до внешнего вида сирот?—?Зато удобно,?— неуверенно возразил Клаус, развязывая Олафу руки.—?Я знал, что любопытство рано или поздно возьмет верх,?— проговорил граф Олаф и принял из рук Вайолет миску с сомнительного вида едой.—?Вы вроде бы знаете тайну Измаила,?— намекнула на цель их визита Вайолет.—?О, да вы не так уж и глупы,?— Олаф приблизился к прутьям клетки. —?Я сначала не узнал его из-за этой нелепой бороды, зато он узнал меня. Он и запер-то меня для того, чтобы я его тайн не выдал.—?Каких тайн?Олаф хитро улыбнулся.—?А вот откройте клетку, тогда и скажу.—?Сначала расскажи, а потом откроем,?— парировал Клаус.Мужчина рыкнул. Ещё бы?— никому не нравится сидеть в клетке и торговаться с упрямыми детьми.—?Измаил запер тебя, и если ты не скажешь, то умрёшь во время прилива,?— сказал Клаус, посмотрев Олафу в глаза.—?Конечно, я умру. Все носятся вокруг своих тайн и планов, строят своим врагам козни, прожигают жизнь в борделях и кабаках или же операх и ресторанах, а затем умирают. Как считаете, много ли людей выжило после пожара в отеле ?Развязка?? Я вот думаю, что практически никто. А знаете почему, Бодлеры? —?граф Олаф вновь приблизился к прутьям клетки. —?Потому что все рано или поздно умирают и очень редко живут долго и счастливо. Потому что вы не можете знать наверняка, когда маленькая встряска приведёт к крушению здания. Выпустите меня, и я перехитрю Измаила, а потом вы сможете присоединиться к моей труппе. Мы возьмём лодку и уплывём отсюда. Подумайте, Бодлеры, у вас наконец-то начнётся нормальная жизнь!—?Вот ещё, мы никогда не будем частью вашей шайки,?— раздраженно сказала Вайолет. —?Пойдём, Клаус, он тратит наше время.Клаус ещё раз взглянул Олафу в глаза, поразмыслил секунду и последовал за старшей сестрой. Когда они чуть отошли от скал, он снова обернулся и завис на пару секунд.—?Клаус, идём,?— позвала Вайолет. —?Нам всем нужен отдых.Говоря про отдых, Вайолет имела в виду здоровый сон, однако поспать Клаусу Бодлеру в эту ночь так и не удалось.***Вайолет и Солнышко Бодлеры впервые за долгое время спали спокойным сном, а Клаус сидел у выхода и никак не мог сомкнуть глаз.Луна и звезды очень ярко светили в эту ночь. Разумеется, на самом деле луна светилась не сама, а лишь отражала солнечный свет, и на самом деле делала она это как обычно, но именно сегодняшняя ночь казалась Клаусу необычайно яркой. Даже самую обыкновенную ночь он предпочел бы сну интересную книгу, а сейчас так вообще больше всего на свете хотелось читать, желательно, в какой-нибудь библиотеке: за последнее время вопросов у него накопилось немало, а шансов почитать хоть что-то выпадало недостаточно.Так что в конце концов он вышел из палатки и направился к причине его бессонницы и единственному в данный момент источнику знаний.До скал он шел достаточно быстро, но вот взбирался на них и подходил к клетке очень осторожно и медленно.—?А, это снова ты,?— увидев Клауса, язвительно бросил Олаф. —?Пришёл напомнить мне о моей незавидной судьбинушке?Клаус смерил мужчину равнодушным взглядом, хотя даже в свете луны разглядеть что-то было крайне трудно. Тем не менее, мальчишка сумел увидеть сверкающие глаза человека в клетке.—?Нет, пришёл заключить договор.—?Постой, откуда в твоём голосе столько холода? —?удивлённо спросил Олаф. —?Неужели ты понял, насколько ужасна эта жизнь?—?Да,?— коротко ответил Клаус и положил руку на замок клетки. —?Значит, ты расскажешь мне всё, что знаешь, если я выпущу тебя?Клаус не видел, но чувствовал, как граф Олаф улыбнулся. Он протянул мальчику руку. Клаус с опасением, но всё же пожал её, как бы скрепив сделку.—?Обещаю,?— сказал Олаф и прекратил рукопожатие.Спустя где-то десяток минут мучений, у Клауса наконец получилось вскрыть замок, и граф Олаф оказался на свободе.—?Что ж, неплохо. Признаюсь честно, я до последнего не верил, что ты пойдёшь на такое. Это можно назвать своеобразной проверкой, ведь я бы все равно выбрался, использовав рыбную кость,?— отметил мужчина, выпрямившись. —?Но всё равно спасибо. Итак, ты хочешь узнать кто этот Измаил, верно?Клаус кивнул, даже не обратив внимания на то, что Олаф впервые за время их знакомства использовал вежливое слово.—?Когда-то давно этот человек был директором Пруфрокской подготовительной школы, куда ежегодно поступали способные дети. Однажды он решил направить их таланты, так сказать, в нужное русло и создать организацию, которая занималась благородными деяниями.—?Группа Пожарных Волонтёров? —?догадался мальчик.—?Так точно,?— согласился Олаф. —?В общем-то, он основал организацию, призванную тушить пожары?— в основном, фигуральные, но иногда и буквальные.—?Но я не понимаю,?— сказал Клаус. —?Если он основал ГПВ., значит, он хороший?—?Ты так и не понял? —?насмешливо спросил Олаф, иронично вскинув бровь. —?Нет ни плохих, ни хороших, все люди алчны, самолюбивы и жестоки. ?Благородная? сторона раскола прикрывается и всегда прикрывалась тем, что иногда пожар следует тушить пожаром, и ради благородного дела можно пойти на жертвы. Так что весьма сомнительна эта ?благородность?.—?Если пожар каждый раз тушить пожаром, в мире будет слишком много дыма… —?задумчиво проговорил Клаус, вспомнив, как часто им приходилось объяснять это другим.—?Верно,?— негромко сказал Олаф. —?Ты действительно не так уж и глуп, я даже удивлён тем, что ты решил перейти на мою сторону, а не продолжать гнуть свою линию, как ты обычно любишь делать.—?Я ещё никуда не переходил,?— отрезал Клаус и повисла тишина.Это молчание не было неловким или неестественным, наоборот, казалось, что любое слово сейчас будет лишним. И это странно, учитывая, что Клаус мог бы многое сказать ужасному человеку, стоящему рядом. Но они молчали и продолжали стоять на скалах. Начинало светать.—?Н-нам стоит поторопиться, если мы хотим уплыть с этого острова,?— заметил Клаус, когда первые лучи солнца коснулись его лица.—?То есть ты во второй раз добровольно сдаёшься мне? —?по голосу и по выражению лица можно было понять, что такого мужчина не ожидал.—?Да мне всё равно уже, хоть в тур с вами поеду,?— ответил Клаус упавшим голосом.В третий раз мальчик заметил на себе этот удивленно-восхищённый взгляд. Ему очень хотелось грубо выплюнуть что-то вроде: ?Чего пялишься, мудак??, но Клаус был воспитанным, да и граф Олаф уже не казался настолько уж подлым. Он даже вызывал сочувствие. В добавок ко всему, мальчишкой овладела апатия?— здесь это слово значит, что Клаусу Бодлеру было всё равно, как сложится его жизнь в дальнейшем, потому что он уже не надеялся ни на что. А подумать о будущем ему стоило бы.—?Я вернусь, как только переоденусь,?— сказал Клаус, когда они подошли к лодке, на которой мог уплыть любой желающий в День Дебатов.—?Я спущу лодку в воду,?— поставил его в известность Олаф. —?Не бойся, без тебя не уплыву. Просто Измаил имеет на меня зуб и не захочет отпускать меня, так что лучше перестраховаться.Клаус кивнул и направился к своей палатке. Когда он застегнул последнюю пуговицу рубашки, проснулась Вайолет.—?Клаус, что происходит? —?сонно спросила сестра.—?Клаус? —?Солнышко тоже открыла глаза, но её лексикон пока что не был велик, так что она ограничилась одним, крайне ёмким словом с вопросительной интонацией.—?Вайолет, я… Я покидаю остров.—?Но, Клаус, мы же ещё ни в чём не разобрались! —?возразила Вайолет. —?Да и потом, неужели ты поплывёшь один?Клаус почувствовал, как тяжело стало дышать. Какая нелепица: он вновь собирается сесть в лодку к человеку, смерти которого они все так отчаянно желали всего пару дней назад.—?Не один.Вайолет недоверчиво покачала головой.—?Только не говори, что… —?она смотрела на него так же, как до этого в отеле у входа в прачечную.—?Да,?— отозвался Клаус. —?Я выпустил графа Олафа взамен на факты.—?Клаус! —?испуганно вскрикнула Солнышко, хотя на самом деле хотела сказать намного больше.—?Клаус, ты с ума сошёл! —?проговорила Вайолет. —?Этот злодей не дает нам покоя уже два чёртовых года, а ты добровольно идёшь к нему в плен… Неужели ты сдался?Клаус промолчал. Аккуратно сложив одежду, которую ему выдал Измаил, он сделал несколько шагов к выходу, но остановился.—?Нет добра и зла, Вайолет, в этом мире всё куда сложнее. Мир не делится на чёрное и белое?— он серый. Бесцветная картинка бессмысленного фильма. Как бы мне хотелось его промотать.Вайолет поднялась и подошла к брату. Понимая, что выбор у неё невелик, она оставила попытки переубедить брата и просто обняла его. По щеке покатилась соленая капля, оставляя после себя мокрую дорожку.—?Клаус,?— прошептала она. —?Мы поедем с тобой.—?Нет,?— уверенно сказал Клаус. —?Здесь вы будете в безопасности.—?А ты? —?спросила Солнышко, обхватив своими ручками ногу брата.—?А я… Я думаю, мы сумеем отыскать друг друга, когда весь этот кошмар закончится,?— он погладил младшую сестру по голове.Всё-таки убеждение Вайолет, что безопасно там, где Олафа нет, имело место. И в этом диалоге Клаус дал понять, что Олафа он берёт на себя. Покидая палатку, он с трудом вымолвил:—?Прощай Вайлет, пока, Солнышко,?— и, подумав, грустно улыбнулся и добавил:?— Ваши тридцать три несчастья окончены.Граф Олаф ждал Клауса в лодке. Она отплыла от берега не очень далеко, так что брюки Клауса намокли лишь в районе голени.—?О, я уж надеялся, что ты не придёшь,?— колко проговорил Олаф и, заметив в руке мальчика сложенную одежду, спросил:?— Зачем тебе эта тряпка?—?Полы мыть,?— язвительно ответил Клаус. —?Ты ведь не даёшь своим рабам нужное оборудование.—?Неплохо,?— оценил шутку мужчина. —?Давай грести к проходу, скоро поднимется вода.Когда они удалились от берега на достаточное расстояние, у воды начал собираться народ. В их числе была Вайолет с Солнышком на руках, так что Клаус помахал рукой, ещё раз грустно улыбнувшись. Вайолет тоже помахала рукой и попыталась выдавить из себя улыбку.Вода поднялась, и лодка вышла в открытое море.В этот момент Клаус вспомнил, как они с сестрами были вынуждены перелезть в лодку Олафа посреди озера Лакримозе. Он вспомнил, как они протестовали и утверждали, что никуда не поедут вместе с капитаном Шэмом, и усмехнулся. Злая ирония, не иначе.Любезный читатель, здесь мне придётся прервать повествование, так как историю сирот Бодлеров почему-то всегда рассказывают люди, находящиеся в бегах. Однако я могу вас с уверенностью заверить, что со временем эта повесть не станет менее печальной. А пока лодка всё дальше и дальше удалялась от острова, и Клаусу Бодлеру, сидящему в ней, следовало бы подумать, что он будет делать, когда они с графом Олафом высадятся на берег.Мой уважаемый редактор,Следующую главу вы сможете без труда отыскать за телефонным аппаратом в единственной на всю страну сохранившейся полицейской будке. Там же вы найдёте обгоревшую визитку управляющего денежными штрафами мистера По, а также несколько моих корявых зарисовок.Увы, опять не смогу прийти к вам и вашей жене на ужин, приношу свои извинения.С уважением и признательностью,капитан Л. В. Синни