#6 (1/1)

Эта проблема, на самом деле, не самая актуальная, но все-таки всплывает в их доме.Это происходит, когда Локхарт после тяжёлого рабочего дня ложится и забывает поставить будильник. У него самолёт в пять, но он так замотался на сдвоенном совещании, что банально заваливается в кровать в рубашке и брюках и отрубается. Все болит, каждая мышца ноет, и у него нет сил даже на душ. Слава Богу, он хотя бы собрал вещи заранее.Он спит, и ему не снится ничего. Он спит тревожно, немного переживая из-за перелёта, но не знает, что у него есть все шансы проспать одну из самых важных командировок в своей жизни.Так уж вышло, что ему повезло быть куратором одной из самых важных сделок фирмы, и теперь его ждали долгие переговоры на другом материке. Летать Локхарт не боялся, но что-то все-таки было пугающее в этой поездке. Ехать не хотелось совсем, если быть честным.Впрочем, у него были все шансы осуществить своё нежелание.?Идиот?,?— обречённо думает он в аэропорту, осознав, какой опасности смог избежать.Вообще-то, он не говорил Фольмеру о своей командировке. Наверное, сказала Ханна, позже думает он. Но это совсем не главное.В три часа ночи, как раз когда он должен был уже собрать все вещи и ехать в аэропорт на регистрацию, а на самом деле?— безбожно спал, пуская слюни в подушку, вместо будильника у него над ухом раздался вкрадчивый голос. Это, несомненно, было предпочтительнее, чем ужасное пищание, въедающееся прямо в мозг, но все же раздражало. Голос троился, шелестел, был призрачно-мягким, как касание шелка к коже. Но раздражал. Самим своим существованием.?— Локхарт, вставайте.Само собой, он не отреагировал. Черта с два его кто-нибудь поднимет с этой кровати.И сейчас было плевать на тварей с Той Стороны, плевать на барона, дьявола и сам Ад, Локхарт просто хотел спать. Весь мир выцвел до одной белоснежной точки?— его постели. И вставать из неё он не собирался.?— Вставайте. Вы проспите самолёт, мальчишка,?— настойчиво повторяет барон. Он везде?— и нигде. Он шепчет то ли где-то в темноте, то ли прямо здесь, и кажется, чуть качнись в сторону?— чужие губы коснутся уха.Барон ли это или нет, Локхарт не осознавал. Впрочем, он вообще почти ничего не осознавал, утопая в желании спать и никогда больше не покидать объятий Морфея. Комом свернулось где-то глухое раздражение, но даже оно не прогнало сонливость. Локхарт зажмурился, зарылся лицом в подушку. Плечи нещадно ныли, а спина болела. Боги, какой дерьмовый был день. Шли бы нахрен и шеф, и совет директоров с таким режимом. Все, он хочет спать. Просто спать. В тишине.?— Локхарт,?— и в этот момент его навязчиво потрясли за плечо. В шелестящем голосе говорившего слышалось нетерпеливое раздражение.Сонно приподнявшись, Локхарт правда попытался разлепить веки. Глаза щипало. Подумав (нет), он вздохнул, почти застонав, и снова упал лицом в подушку.К. Черту. Все. Это.В комнате царил уютный мрак, а сквозь занавески лился желтый электрический свет уличных фонарей. Слышались за окном городской гул и нескончаемое гудение машин. Небо было тёмным, и ночь ближайшие пару часов точно не собиралась выпускать мегаполис из своих объятий.И тогда потусторонний баритон, став в раз тише и опаснее, пропел практически над ухом.?— Роланд, вставай.…Локхарт вскидывается, точно ошпаренный.Собственное имя обжигает холодом, и это даже не плохо, но просто как-то уж слишком неожиданно.У него горят уши, а вид сонный, взъерошенный, удивлённый. Барон ухмыляется.Локхарт успевает заметить лукавую усмешку прежде, чем барон Фольмер растворится в тенях окончательно.Боже Праведный.?— Чёртов гад,?— охрипше выдыхает Локхарт. И заставляет тело отлепиться от постели.Самолёт ждать не будет.***С именами в их доме напряжённо. Локхарт своё откровенно не любит.Последний раз по имени его звала разве что мать, и это не приносило ничего, кроме неловкости и тоски. Локхарт помнит, как его имя цедили другие люди, и это каждый раз приносило лишь лёгкую брезгливость. Имя?— это слишком фамильярно для ?просто знакомых? и ?коллег?, а близких знакомых и друзей у него отродясь не было. Собственное имя не хотелось пачкать чужими губами. Особенно такое имя?— ломкое, вычурное, северное.Первый раз, когда его имя не вызывает неприязни в чужих устах?— когда его зовёт так Ханна.…Она удивлённо смотрит в его паспорт.?— Так тебя зовут не Локхарт? —?уточняет она, и ее тонкие пальцы скользят по старому фото.Локхарт улыбается уголками губ.?— Тебя не смутило, что в документах тебя зовут Ханна Локхарт?Она задумчиво цокает языком. А потом неловко тянет:?— Рола-а-анд.Имя у неё тянется, глушится, звучит неудобно, но намного лучше, чем у сотни человек до этого. Локхарт качает головой:?— Лучше зови, как звала.Тот раз был первым, когда собственное имя не казалось Локхарту отторгающим.Однако сейчас, в устах барона, ?Роланд? казалось тягучим, вязким, перекатывающимся и рокочущим, как громовые раскаты.И не было ни капли неловкости. Лишь бескрайнее удивление и смущение.И желание спать, но это как бы мимоходом.И все-таки… как-то это все… Да черт побери этого Фольмера!***Имя барона Локхарт узнает случайно. Настолько случайно, насколько это вообще возможно. Возможно, конечно, он упоминал его раньше или представлялся при знакомстве, но Локхарт совсем не помнил этого, а значит, этим тактическим преимуществом не обладал. Они с Ханной сидели на диване, и, если честно, Локхарт не помнит, кто начал спор и по какой теме, но в какой-то момент они носятся по комнате, и Ханна кидается в него всем, что под руку попадётся. Она смеётся, у неё раскраснелись щеки, и это определённо стоит того, чтобы получить пару раз подушкой по голове.Девочке нужно нормальное детство, свято уверен Локхарт.В какой-то момент в него летит книга, но он ловит ее, умело подхватывает цепкими пальцами и удивлённо останавливается?— так, что Ханна чуть ли не врезается в него со спины.Язык текста из потрепанного томика не читается, но кажется знакомым. Русский? Польский? Чешский? Черт там разберёт.?— О, ты увлеклась зарубежной литературой? —?удивлённо спрашивает он, отрывая разворот.И видит там привычные, английские буквы.?— Собственность Генриха Фольмера,?— читает он, моргнув.Ханна закатывает глаза, забирает у него книгу, читает ломкую фамилию ?Пастернак? и, зевнув, закидывает книгу обратно на диван.?— У папы была большая библиотека,?— поясняет она. —?И сейчас, как я понимаю, где-то осталась.?— И откуда же он берет книги? —?удивлённо уточняет Локхарт.?— Без малейшего понятия. Они то появляются, то исчезают.Локхарт молчит некоторое время. А потом робко уточняет:?— Значит, доктора Фольмера зовут…?— Ну да. ?Генрих?,?— она пожимает плечами.Локхарт пораженно качает головой. Но запоминает?— и пару раз мысленно тянет?— ?Генрих?. Интересно, а кто-то сокращал его когда-нибудь до ?Генри?? И что барон сделал с тем смельчаком?Локхарт ехидно улыбается, сам того не замечая.Кажется, у него будет шанс отомстить.***?— Роланд,?— зовёт его барон, глядя пустыми глазами, в которых прослеживается лёгкий интерес ребёнка, отрывающего жуку лапку.Локхарт не вздрагивает?— но певуче легко отвечает: ?— Да, Генрих?То, как лопается над кухней лампочка, для Локхарта красноречивей любых слов.—?Один-один, доктор Фольмер… Или лучше ?Генри?? —?мягко хмыкает он прежде, чем пойти за совком и щёткой.Новую лампочку сам вкручивать будет. Идиот.