Роберт (1/1)

Don’t stop me now I’m having such a good timeI’m having a ball don’t stop me nowIf you wanna have a good time just give me a callDon’t stop me now (cause I’m havin’ a good time)Don’t stop me now (yes I’m havin’ a good time)I don’t want to stop at allУ каждого из нас, часто – с самого детства, есть мечта. Без мечты, без этой эфемерной сказочной субстанции, что кажется нам то вожделенной Чашей Грааля, то проклятием, что всегда впереди, как быстро ни догоняй – без нее человек всего лишь бескрылое нелепое создание, неумело ковыляющее на таких иррациональных конечностях. Достигнутая же мечта обречена. Она должна немедленно стать обыденной реальностью, чтобы человек вновь мог поместить перед собой уже другую кость, подвязанную к палке, и гнаться за ней, волоча за собой семью, друзей или единомышленников, как древнекитайская собака – дырявый мешок с кормом для кур. Иначе жизнь остановится.Роберт бредил фигурным катанием с детства, как иные мальчишки бредят небом и космосом, морем или войной. Это была его мечта. Его собственный звездолет с портом в совершенно другой галактике. И, как и многие фанатики, в своем стремлении создать нечто невиданное, сделать больше, чем кто-либо когда-либо делал, он порой переходил все границы. И терял, и упускал возможности, и совершал ошибки, загонял себя и людей. И давал себе зарок: больше никогда.И только когда он увидел этих двоих вместе, оценил их потенциал, понял – все, что было ?до?, было всего лишь подготовкой, репетицией, долгой прелюдией к дивному, смертоносному произведению искусства, состоящему из Мистера Воплощенное Совершенство и Его Величества Шила-в-Заднице.Именно эти двое.Джимми МакЭлрой с его холодностью, обманчивой как осенний ледок на холодной быстрой реке.Чезз Майкл Майклз с его заводным темпераментом, способный зажечь даже такого, как Джим.Идеальное сочетание огня и льда там, где нужны и короткий запал, и азарт, и трезвый расчет.И как только раньше никому в голову не пришла эта идея?..Он, разумеется, знал, как.До этого момента не случалось столкнуться сразу трем безумцам, двое из которых столь явно терпеть не могли друг друга, что не могли жить порознь, потому что это было попросту скучно.Когда же Джим стал рваться на лед, чтобы надрать задницу именно Майклзу? Он не помнил, но точно знал – давно. Так было до дисквалификации, а сейчас, наверное, все эти эмоции достигли предельной концентрации, и дальше должен был последовать взрыв, способный смести все вокруг. Но если пользоваться этим жаром мудро, можно получить невиданный по качеству сплав.И все же...Они способны были достать любого вечными склоками по малейшему поводу, постоянными попытками выяснить отношения, не обращая внимания, есть кто-то рядом или нет.– Милые бранятся – только тешатся, – проворчал Роберт как-то раз.Мгновенно прозвучавшее синхронно ?Что?!? порадовало его несказанно. Джим и Чезз ссорились как старые супруги. И реагировали на внешние раздражители точно так же. Многие пары фигурного катания достигали такого единодушия, отзанимавшись как минимум пару лет...Я в бурю кинулся подобно кораблю,И света белого и звезд в ночи не вижу.Я так тебя люблю, что ненавижу,И ненавижу то, как я люблю…Это вполне естественно, когда один жалуется, что его посадили на диету и убивают лишними тренировками, а второму наоборот не хватает нагрузки. Жалобы, недовольство едой, собой, тренером всегда были, есть и будут есть тренерское терпение. Но пара Майклз-МакЭлрой его прямо-таки умиляла, когда первый мрачнел и отмалчивался, а второй жаловался на партнера – и черствый он, и грубый, и невоспитанный... Насколько чувствовал Роберт, причина крылась совершенно в другом.Его подопечных неизбежно потянуло друг к другу, как всегда бывает при тесном взаимодействии, когда не знаешь, где кончается твое собственное тело и начинается тело партнера, когда каждый должен знать другого до последнего сухожилия, как этот другой не знает сам себя. Джимми на тренировках словно становился сиамским близнецом Чезза, его естественным продолжением, так четко, идеально вписывался он во все, что бы ни делал партнер. Словно читал его мысли. И, естественно, он имел право жаловаться, поскольку подавляющий процент ошибок на льду допускал именно Чезз, который со своим дурацким комплексом одиночки никак не мог заставить себя прислушаться к партнеру и подстроиться под него.– Индивидуалист хренов!Ну вот, опять...Блондин в очередной раз поднялся со льда, потирая бедро.– Все, с меня хватит на сегодня...– МакЭлрой, вернись немедленно! Что это еще за самоуправство?– Тренер, я не боксерская груша и не подушка. Хочет кататься один – вперед!Дрожа от ярости, Джимми стащил коньки, швырнул их в угол, обулся, набросил куртку и вышел, хлопнув дверью.Роберт вздохнул.В принципе, удивительно, что мальчик продержался так долго – любого другого чеззово самодурство давно довело бы до истерики. Особенно если бы Майклз работал с женщиной.?Ее бы он достал еще в первый день, если бы не уложил в койку. Да и Джимми не баба...?Только Чезз, кажется, постоянно об этом забывал.Роберт повернулся ко второму фигуристу.– Иди за ним и проси прощения.– Что?!– Ну знаешь... Найдешь другой способ с ним помириться, флаг тебе в руки.?И пропеллер в жопу…?Тренер в таких случаях по-любому виноват.Взгляд, который бросил на него Майклз, лишний раз доказывал аксиому.Откровенно говоря, Роберт плевать хотел на все эти высокие материи. Ему было интересно наблюдать за фигуристами. Если бы это были парень с девушкой, они с Джесси уже заключили бы пари, когда те затащат друг друга в постель. Но в данном случае тренера больше интересовало, когда парни наконец научатся работать вместе. Если для этого им понадобится трахнуть друг друга, его это не касается, лишь бы пришли уже к консенсусу.Примерно час спустя оба фигуриста вернулись – все еще немного дувшийся МакЭлрой и самодовольно улыбавшийся Майклз.– Ну что, леди, отдохнули?Если им и не по душе было его ехидство, то показать они это не могли – и без того устроили балаган.Но если судить по их работе, определенного согласия они все же достигли. Оба откатали всю произвольную программу без сучка без задоринки, завершив выступление отличным двойным синхронным лупом. Благословение Небес! Оба молчали до конца тренировки. И вечером в таком же молчании ужинали.Что Майклз сказал коллеге, оставалось загадкой, но, похоже, это подействовало.До конца дня оба не проронили ни слова.Бальзам на уши...Даже если это был бойкот.Он почти любил их такими. Впрочем, Джимми-то он и впрямь любил, как собственного сына, поскольку тренировал его с самого детства и знал почти как себя самого.От любопытства, что же Чезз умудрился сказать мальчику, это не избавляло.