Пролог (1/1)

Когда над Вселенной царила ночь,И падали звезды, горя,То кто-то жару загадал, кто-то дождь,А я загадал тебяКогда на востоке звезда родилась,Впервые за тысячу лет,То все пожелали богатство и власть,А я – только твой приветТогда на Земле воцарится райИ звезды зажгутся вновь...А ты не меня загадала? Пускай!Ведь я загадал Любовь!Стоял погожий летний день и раскидистые кудрявые тополя, замерев от безветрия, бросали густые тени на тихую узкую улицу, на мостовую, где изредка проезжали автомобили и серое здание районной больницы. В одной из палат верхнего этажа две женщины смотрели друг на друга с одинаковым беспокойством. Одна из них, высокая и худая, выпрямившись, сидела на стуле. Она ни разу не склонилась к полулежавшей на постели молодой блондинке, не прислонилась к стенке стула и даже не повела плечами. Прямая, строгая, в светлом деловом костюме она выглядела абсолютно бесстрастно и только глаза и голос выдавали волнение.Ее подруга тяжело и прерывисто дышала, осторожно положив руку на круто выступающий живот и накрепко вцепившись пальцами другой в запястье подруги. В ее больших, голубовато-серых глазах время от времени мелькали слезы. Подруга, как могла, старалась ее успокоить. - Ты сейчас не думай ни о чем, Хорошо? Все идет так, как нужно. Я с тобой. А если ты будешь нервничать, то только навредишь и себе, и ребенку. Расслабься, Танечка. Говорила она с легким иностранным акцентом, часто произнося твердо даже мягкие согласные: ?Танэчка?.- Альма, ты только сделай так, чтобы я не увидела его, хорошо? – Со слезами в голосе умоляла Таня. – Чтобы мне его не показывали... А то как я потом с ним расстанусь?- Что значит, ?как?? – Удивилась Альма. – Мы, кажется, уже все решили, так? Врачам заплачено, документы готовы. Между прочим, мне было непросто все это организовать. Ты что, передумала? Сомневаешься, оставлять ли ребенка?- Да нет... Как я могу его оставить? Я ни за что не поступлю так с Петей!- Причем здесь твой муж?! – Возразила Альма. – Он даже сюда не захотел приехать. Любил бы – сидел под дверью! Если ты хочешь отдать ребенка из-за него, то...- Ты знаешь, что нет! Я... мне самой тяжело будет на него смотреть. Он все время будет мне напоминать, ты понимаешь? А я хочу забыть, забыть навсегда! И чтобы у нас с Петенькой свои дети были! - Ну, это еще неизвестно... А этот ребенок – есть. Он уже вот-вот родится, Таня! Он твой. И если у тебя есть хоть какие-то сомнения...- Нет! Прошу тебя, не начинай сначала! – Татьяна болезненно поморщилась. – Ты характер Петин не хуже моего знаешь. Не сможет он чужого ребенка растить. Не простит мне. Впрочем, он и так, наверное, не простит...Она всхлипнула.- Ты... так любишь его? – С сочувствием спросила Альма.- Да! Я только сейчас это поняла...- Тогда почему завела отношения с другим? И даже мне, твоей подруге, ничего не рассказала... Где он, кто он? Уверена ли ты, что это его ребенок, а не твоего мужа?- Да, Альма, я уверена. Главное, что он не русский! Кавказец, понимаешь? А мы, я и Петя – светловолосые и голубоглазые. Если ребенок будет похож на него, все сразу увидят. Начнутся разговоры... А Петя гордый, он не выдержит. Он и так, конечно, знает. Догадывается, во всяком случае, но это одно дело. А вот если это станет известно... Для него такой удар будет! Лучше и не говорить. – Она глубоко вздохнула. - Я и так виновата перед ним...- А твой возлюбленный не будет искать тебя? И ребенка? Он тебя что, бросил?- Нет...Таня умолкла не несколько минут. На лбу у нее выступили крупные капли пота. Пережив очередной приступ схваток она некоторое время лежала молча, отвернувшись к окну. О крепкие двойные стекла с жужжанием билась муха. Наверное, ей хотелось наружу, к теплу и солнцу.- Альма... – Наконец чуть слышно прошептала Таня. – Ты здесь?- Танечка, куда же я могу уйти от тебя?- Спасибо... Ты настоящая подруга, Альма. Только ты одна можешь помочь! Увези его далеко отсюда... Так далеко, чтобы его не нашли, даже если будут искать. Увези в свою страну. Так будет лучше для всех. И позаботься там о нем, как сможешь. Если получится, найди хорошую приемную семью.- Я уже говорила тебе, что постараюсь. – Кивнула Альма. – Но пойми, мне нужно знать... Ты сказала, что когда-нибудь ребенка могут начать искать. Кто? Его настоящий отец? Или ты все-таки не уверена в своем решении?- О, нет, в себе я уверена! Я забуду о нем раз и навсегда. Мы с Петей начнем жизнь с чистого листа, так, словно ничего и не было. Все это было наваждением... Каким-то гипнозом, правда! Он... он словно что-то сделал со мной, я как сумасшедшая была... Ни о чем не думала, не хотела видеть, какой он на самом деле, кто он. А он – бандит, Альма. Молодой, безжалостный, беспринципный. Ему на всех наплевать, понимаешь? И на людей, и на закон! Он из тех, кто по трупам идет к своей цели! У него глаза даже ледяные... Как будто камень на тебя смотрит... Холодный, давящий... Как я раньше могла не видеть, не замечать этого – ума не приложу! Когда я очнулась... В какой-то момент... то поняла, что просто боюсь его. Не хочу ничего о нем слышать! Я сбежала. А о ребенке он не знает... И я все сделаю, что б и не узнал. К тому же, он, наверное, скоро сядет. С его образом жизни этого следует ожидать. Альма, то, что между нами было – было ошибкой. Ослеплением. Он страшный человек! И, знаешь, чего я больше всего боюсь? Что ребенок может быть похожим на него! Что он... будет такой же! Я даже не про внешность сейчас говорю! - Мы все время говорим ?он?... – Задумчиво протянула Альма. – А возможно, будет и девочка...- Ах, да какая разница?! – Раздраженно воскликнула Таня. – Мне все равно, кто это будет, я стараюсь не думать об этом ребенке, как о своем!- Но ребенок же не виноват!- Замолчи! Я все решила, а ты обещала помочь! Зачем же снова мучаешь меня ненужными разговорами?- Прости, мне, наверное, лучше посидеть в фойе. Я все сделала, ты не волнуйся! Все будет так, как мы с тобой решили. Просто нужно немного подождать.Она встала, собираясь выйти. Татьяна на прощание крепко сжала ее руку.- Спасибо тебе, Альма. Кроме тебя, никто не смог бы этого сделать, я знаю!Она не успела ответить. В палату вошла медсестра и Альма поспешила уйти.Через несколько часов – Альма потерялась во времени, сидя на жестком больничном диванчике и с удивлением обнаружила, что за окнами уже вечереет, ее пригласили в кабинет заведующего.- Присаживайтесь. – Кивнул ей пожилой врач с проседью на висках. – Мне необходимо кое-что вам сообщить.- Спасибо, я уже насиделась. – Альма отодвинула предложенный стул. – Возникли какие-то проблемы?- В некотором роде.Она нахмурилась.- И что это значит? Надеюсь, Таня жива?- Да, не волнуйтесь. Ваша подруга чувствует себя хорошо.Альма облегченно вздохнула, но тут же насторожилась вновь.- То есть, проблемы с ребенком? Не молчите! Он что... вправду умер?- Бог с вами! Он тоже жив и здоров. Дело в другом...- Не понимаю вас! – Отрезала Альма. – Если все здоровы, то мы делаем, как договаривались? Вы выписываете справку о смерти ребенка и отдаете ее матери, а я забираю малыша? Или нет?- Видите ли... Не все так просто.- Может быть, вам стало мало вашего гонорара?- Она потянулась за кошельком. – Нет проблем, его можно увеличить. Но прошу, не задерживайте нас. В девять вечера мы должны сидеть в самолете – я и ребенок. Все документы уже готовы, нас ждут.- А вы, все-таки, присядьте! – Посоветовал врач. - Я уже сказал, что не все так просто, и дело не в деньгах. Просто выслушайте меня до конца.Альма вздохнула, бросила короткий взгляд на стенные часы и нехотя опустилась на стул.***Больничная палата была очень похожа на ту, в которой девять лет тому назад Альма разговаривала со своей подругой. Те же бледно-голубые стены, сероватые простыни и наволочка, на фоне которых утомленное и осунувшееся лицо больной выделялось еще более резко. И крупная муха так же отчаянно билась в окно, за которым, правда, теперь виднелся унылый осенний пейзаж.- Мамочка, пожалуйста, не умирай! Крики и всхлипывания прерывались отчаянными рыданиями. Девочка в коричневой школьной форме, стоя на коленях перед кроватью, прижалась к руке лежавшей женщины мокрой от слез щекой. Длинные пшеничного оттенка волосы беспорядочно выбивались из аккуратных косичек, похожих на две маленькие метелочки, но девочка не замечала этого. Она настойчиво, умоляюще повторяла:- Не умирай, пожалуйста!!!Татьяна – это была она, хоть и настолько изнуренная долгой и тяжелой болезнью, что даже Альма едва бы узнала ее сейчас. – Слабыми движениями руки гладила девочку по склоненной головке.- Перестань... – Тихо шелестел ее голос. – Не плачь, не надо... Если так случилось, ничего уже не поделаешь... Не плачь, ты уже большая... Звездочка моя, золотая девочка! Не бойся, я всегда с тобой рядом буду. Даже если ты меня не увидишь, то почувствуешь. Мама всегда будет тебя любить...Ну, вытри слезы и поцелуй меня!Девочка послушно подняла голову.- Хорошо. – Вздохнула Таня, стараясь стереть с лица дочери капли слез. – А теперь иди. Мне нужно поговорить с папой.Девочка испуганно оглянусь на мужчину в строгом костюме и очках, который неподвижной статуей застыл за ее спиной. На его лице как будто не отражалось никаких эмоций. И отчаянно замотала головой.- Петя, убери ее! – Попросила Таня. – Мне тебя многое нужно сказать. Это важно. А времени остается мало.Мужчина наклонился к девочке.- Люба, возьми портфель и подожди меня в коридоре.Молчание и короткие всхлипывания были ответом.Он повысил голос:- Ты что, не слышала, что я сказал?С этими словами, он взял ребенка за руку и бесцеремонно вытолкнул в коридор. Девочка в последний раз оглянулась на мать и белая дверь закрылась.- Сядь, Петя.- Мне и так хорошо слышно. – Ответил он с холодком.- Умоляю, выслушай меня! Это ведь в последний раз. – Таня глубоко и горестно вздохнула. - Я должна поговорить с тобой о малышке. – Твердо выговорила она после паузы. – Знаю, ты ее ненавидишь. И знаю, почему. Ничего другого и ожидать было нельзя. Но я так же знаю, Петя, что ты меня любишь. До сих пор. Несмотря ни на что. Хоть и старался не показывать этого все эти годы. Только поэтому я и решилась на этот тяжелый разговор.Он слушал молча. Трудно было определить, вызывают ли эти слова в нем хоть какие-то чувства.- Хочу еще раз прощения у тебя попросить. Я виновата дважды. Первый раз – когда тебе изменила, второй – когда Любу оставила. Совсем уже отдать собиралась, обо всем договорилась, но вдруг посмотрела на нее. Знала, что нельзя смотреть, и все равно не удержалась. Она лежала такая маленькая, беленькая, беззащитная... А глаза огромные и синие-синие, прямо как у меня в детстве. И сердце у меня защемило: как же я могу ее бросить? Чем она виновата? Что ее мама ошиблась? А я, Петенька, очень сильно ошиблась... Всей жизнью ошибку эту не исправить. Вот, ухожу теперь... С тобой ее оставляю... Прости. Я ведь все понимаю. Знаю, каково тебе все это время было. Люба тебя отцом своим считает. Спасибо, что ни разу, ни одним словом ее не разубедил. Но теперь, конечно, ты не обязан жить с ней. Надумаешь в детский дом отдать – твое право. Я тебя за это осуждать не смею. Вот только, Петя... Заклинаю, умоляю тебя! Отдай ее куда хочешь, но только не ему. Не ему!- О ком ты говоришь? – Равнодушно осведомился он.- Ты же понял? Об отце ее настоящем. Я же надеялась, что он в тюрьме. Или, грешным делом, вообще сгинул, пропал где-нибудь, только нет! Недавно узнала случайно – в гору он пошел. Видно, время сейчас подходящее для таких подонков. Не где-нибудь – в Москве теперь солидный человек. Да что я говорю? Он не человек – дьявол! И Любаше лучше в детском доме, где угодно... Да умереть для нее и то лучше, чем быть с ним! Господи, прости меня за такие слова!- Извини, Таня! – Он покачал головой. – Откровения о твоем бывшем любовнике мне малоинтересны. Если ты все сказала, то...- Подожди! – Она лихорадочно вцепилась в рукав его рубашки. – Пожалуйста, выслушай все! Я с тобой об этом никогда не говорила. Знала – неприятно тебе будет и больно, но сейчас я должна тебя объяснить. Чтобы ты понял, о чем я тебя прошу и почему.Она помолчала, собираясь с силами. Он обреченно ждал- Он с самого начала... Как из Грузии сюда приехал... Вроде как в университет, для учебы, а сам сразу темными делами стал заниматься. Вначале по мелочи что-то, ну... воле с дружками ларьки уличные обчищали, потом машины стали на дорогах по ночам останавливать, грабили. Может, и убивали. Я, конечно, не знала тогда ничего, потом уже добрые люди нашлись, рассказали. Не все рассказали, понятно. Но одно я поняла – он главный был всегда, лидер. Все его там слушались, потому, что придумывал всякое ловко. Не голова у него, а прямо компьютер – не десять шагов просчитывал всегда, как дело сделать и милиции не попасться. А я-то, дура... Я же думала, что он самый лучший – красивый, вежливый, культурный. Три языка знал... духи французские дарил, сережки золотые... веселый был такой. Ну, у меня голова и закружилась. Что теперь скрывать? Думала, что влюбилась. А уж когда узнала, что беременна, решила – судьба. Уйду к нему. Мы же с тобой сколько жили, а деток не было, а тут вот сразу. Я в тот день как на крыльях к нему летела – обрадовать новостью. Прибежала, а там...У него в квартире девушка была. Я не знала тогда – кто она, что. Слышу – разговаривают, ругаются. Выясняют что-то. Ну, я за дверью и спряталась, слушать стала. Он меня не заметил, она – тем более. Что я из разговора не поняла – то позже узнала. В общем, решили они – он и дружки его. – документы украсть какие-то важные у большого начальника. Кажется, даже у прокурора. Не знаю уж, что там были за бумаги. Может, этот прокурор против них дело готовил, накрыть их шайку хотел, может, еще что. Только эти документы он дома держал, на даче. Ну, и охранялось там все очень хорошо – запросто не влезть. А девушка эта дочерью того прокурора была. Вот он, любимый мой, и придумал через нее действовать. Познакомился, соблазнил. Он красивый был, черт, обаятельный... Ни одна устоять не могла. Петя, ты потерпи, уже недолго осталось рассказывать... Напросился он, в общем, к ним домой, на свидание, как бы. Она его провела, пока отца не было, а он в кабинет пробрался, нашел, что нужно – и был таков. А она потом поняла, или догадалась, зачем он приходил, вот и явилась к нему. Кричала, что отцу все расскажет, что в милицию пойдет, а он... Он ее взял и задушил. Насмерть, понимаешь?! Прямо на моих глазах было! Красивая девчонка такая, молодая, моложе меня. И любила его, наверное, тоже. Раз к нему сначала пришла, а не к отцу. Помню – шея такая тонкая, белая над воротником... Куртка синяя, джинсовка... И цепочка с крестиком. А у него пальцы длинные, тонкие, как у музыканта. Волосы-то короткие у нее были – видно все. Как он руки сжал – аж хрустнуло сразу. Она и пошевелиться не успела толком, прохрипела что-то и обмякла. Я как-то сразу поняла, что это – все. Меня затошнило даже. А он... У него ни одна жилочка в лице не дрогнула! Ни одна! Так спокойно ее на руки подхватил. Словно он не человека убил, а мусор вынести собирался. До сих пор это все у меня перед глазами. Должно быть, подумала я, он привычный к такому. Не в первый раз. Это я потом, конечно, подумала, а тогда и не помнила, как убежала оттуда... Больше с ним ни разу не виделась, а про девчушку эту потом в газетах читала. Что пропала, не могут найти ее. Думала, найдут, а его посадят – отец ее все-таки не из простых. Но видно, он хорошо сумел концы в воду спрятать, он это всегда умел. Так и не нашли ее тело, до сих пор! Таня сделала паузу и внимательно взглянула на мужа.- Теперь понимаешь, почему допустить нельзя, чтобы он Любашу забрал? Человек, который так может поступить – он на все способен! У него ни совести, ни жалости нет, ты это понимаешь? Прошу тебя, Петя, защити ее! Она ведь здесь ни при чем, она еще совсем малышка! И, так выходит, ближе, чем ты, у нее никого не остается... Петя! Ну, что же ты молчишь то?! Хоть слово скажи!Он кивнул, не меняя равнодушного выражения лица, и коротко ответил:- Да. Я тебя услышал.