Глава 1 Актриса второго плана (1/1)

Вода все бежит из крана. Мой пустой взгляд провожает каждую капельку, складывающуюся в водопад, уходящий в попасть. Звук воды, ударяющейся о поверхность раковины, звук трения об узкую трубу крана звенел в ушах на заднем фоне, пока я снова и снова говорила себе, как это невыносимо. Я мягкотелая мелкая букашка, с которой можно от души поиздеваться, за счет чего выставить себя крутым прямо перед всеми. Кто это делает? Ну... семья. Единственное общество, в котором я на виду. Кого, как не меня, ставить в пример родственникам ?каким быть нельзя?, кого, как не меня, упрекать в том, что я слишком мягкая и тихая, чтобы крутиться в этом мире? Кого, как не меня? Да, я это осознаю, да и вроде бы должна принимать... но я все еще верю... верю в лучшее и тому подобное. Верю людям, которые из раза в раз меня упрекают. Которые были просто прекрасными актерами. Да даже если плохими были, я все равно верила. Такая я наивная забитая дурочка, которая думает, что все вот-вот закончится, вот-вот изменится, вот-вот я стану кем-то важным, нужным. Вот-вот, только чуть-чуть... Приподняв тяжелые веки, я посмотрела на воду. Она все текла, сильным напором, оставляя брызги на высоких краях раковины. Капельки воды блестели от яркого света, а вода становилась все чернее и чернее. Сначала она была тускло-серая, потом насыщенно-серая, а затем почернела. Черная вода зловеще заливала раковину, наполняя ее, будто слив забился от вязкости. Густота черной воды была очень сильная, в следствии чего отражала свет ванной люстры. Я смотрела на это и думала: сколько же подобной черной гадости я держу в своей душе, каждый день захлебывая порцию с пол-литровый стакан. Веки снова потяжелели. Черные ресницы укрыли ясную видимость, оставив только размытые пятна. Шум воды слился с шумом бульканья, словно в болоте тонуло что-то тяжелое. Жижа вот-вот затащит мои пальцы к себе, а затем и всю меня. Ха-ха, прям как в жизни, все плохое затягивает, словно привычка. Ничего хорошего не липнет, не затягивает, только плохое. Все плохое обязательно будет висеть на мне, потому что я сосуд, который можно наполнить. Который будет держать все в себе, который не откроется никому, не выплеснет все из себя, а оставит внутри. Согреет и примет как часть себя, без которой он не сможет дальше существовать. Я резко мотнула головой и открыла веки. Все резко стало на свои места. Вода шла прозрачная, шум был все тот же, я была все та же, только теперь дышала немного тяжелее. В последнее время я все чаще начинаю уходить в себя. Это немного пугает, ведь иголки в стакане, стекло в кровати, почернение в зеркале, насекомые в каше — это уже что-то ненормальное. Но я пытаюсь не обращать на это внимания, ведь такое появляется только тогда, когда думаю о чем-то очень плохом, что заставляет меня быть очень уязвимой. Мысли о начинающемся сумасшествии я решила отложить и думать только о хорошем, хорошем, хорошем, хорошем, хорошем... Закрыв кран и поправив черную юбку, я взглянула на себя. Черные волосы, серые глаза, бледная кожа, ровные щёки. Скудное описание, описывать и нечего. Ничего необычного, ни родинок, ни веснушек, ни пухлых губ или щек. Повезло только с курносым носом, хотя бы он пытался вынести положение немного выгодно. Краситься я умела плохо, да и отец запрещает все эти вещи, увлеченных этим делом подружек у меня нет, а значит и я никак не могла повлиять на улучшение своих скудных черт лица. Хотя для некоторых я считалась красивой, уверена, естественная красота сейчас мало кого привлекает. Педантично поправив воротник белоснежной рубашки, я вышла из ванной и по-привычке мельком заглянула в открытую комнату сестры, которая имела бесячую всех без исключения привычку никогда не закрывать за собой двери. Ее как всегда не было. Привычка вставать ни свет ни заря тоже бесила, потому что ходила она совсем не как пушинка, от чего сон всегда был беспокойный. Как и сегодня. Ну, мне не привыкать. — Доброе утро, — максимального сдержанно, с хорошим тоном, интонацией и поднесением сказала я, чтобы заранее не дать отцу повод сделать замечание по поводу моей внутренней "вечно недовольной женщины". — Доброе утро, — коротко посмотрев на меня из-под густых бровей ответил он. Видимо, к моему виду уже никак не можно было придраться, потому что пауза между нашим формальным диалогом растянулась до момента моего душевного удовлетворения угождением отцу. Я незаметно облегчённо выдохнула, отвернувшись к нему спиной, чтобы заварить утреннего чая. Сев за стол, рядышком с отцом, я тихо помешивала сахар, не касаясь стенок чашки, как положено приличной леди. — Ты снова украла мою футболку, — обстановка резко стала напряжённой. — Да, — под его очень строгий и раздраженный тон я не посмела возразить, что это не была кража. Хотя я обманываю даже себя, я взяла его футболку без спроса, а значит — украла. — Это уже семнадцатый случай. Не надоело? — было понятно, что он хотел вернуть вещь обратно. — У тебя ведь их много. Жалко? — видимо, мне не хватало проблем, поэтому решила на этот раз возразить. — Нет, но мне не нравятся сразу пара фактов. Во-первых, ты именно воруешь мои вещи, а не просишь. Во-вторых, ты девочка, тебе не положено носить мужские вещи, — его бесило то, что приходится мне объяснять из раза в раз. Да, мой отец тот ещё сексист и традиционный консерватор. Женщина у плиты, а мужчина у станка — так и воспитывают. Поэтому в его же интересах выдать меня замуж и приезжать раз в неделю к внукам. Но я ведь непослушная молодёжь, я не хочу так. Не уверена, что замужество сделает меня счастливой. Да и кто захочет взять в жёны такую, как я — неприметную мышь? И этот факт больше всего разочаровывает моего отца, что я совсем забитая и не общаюсь с противоположным полом. Ну, в этом нет моей вины, какая получилась. Не виновата я, что недостаточно красивая, недостаточно коммуникабельная и смелая, чтобы хоть что-то иметь общее с парнями, даже в рамках дружбы. Да, все настолько плохо. — Прости, пап, но твои футболки более удобные, да и ношу я их дома, чтобы было свободнее и легче выполнять работу по дому, — использовала максимально убедительный аргумент. Не скажу же, что на самом деле просто хочется хотя бы так чувствовать близость от родного человека, надев его футболку, утонув в куче складок грубой ткани, улавливая запах и вспоминая моменты детства, когда меня могли свободно взять на руки и защекотать, или успокаивать, гладя по спине большой ладонью, позволяя слезам впитываться в футболку. — Ладно, можешь оставить себе, но носить только дома, — смирившись, уступил все-таки. Я улыбнулась краешками губ, ведь на уступки он шел редко, а чтобы позволил взять свою вещь, так вообще праздник. Моё настроение резко повысилось и я уже успела сказать себе, что ни что не может испортить этот день. Хотя прекрасно понимала, что школа со мной категорически не согласна. — Съешь ты уже что-нибудь кроме этого чая. Худая как палка, — не обошлось без упрёка. Отец уже не ждал действий или ответа, поэтому я молча встала и вышла в коридор, пытаясь не забывать о том, что ?ничто не сможет испортить этот день?.Накинув лёгкую курточку, вышла на улицу, покрытую вязкой и липкой осенью. Вокруг были лужи, листья промокали и становились похожи на не самого лучшего вида кашу. Сентябрь был не свойствен себе в этом году. Вязкость и туман, дикий холод и морозный ветер, деревья с пугающими большими лапищами и небо, самое серое, самое грустное. До школы было минут 20 пешком, не жаловалась. Автобус в это время не ходил по нужному маршруту, так что быстрее, чем на своих двух, я добраться не могла. Оно и к лучшему, можно подышать свежим воздухом, расслабиться, вспомнить большинство уроков, чтобы получить хорошие оценки, дабы отец не ругал и был доволен. Не успела я подумать, насколько сегодня скучно пройдет день, как мимо промчалась машина, задев лужу у бордюра. Я успела немного отскочить, но капли грязи все равно попали на чистенькие сапожки. Раздосадованная, я хотела было мысленно проклясть водителя, который внезапно остановился у школы. Человеком я была неконфликтным, на самом деле не хотела начинать ругань, да и мой голос явно бы дрогнул при виде огромного мужика, что только мог водить такую дорогую машину. Но, к моему удивлению, из машины вышло четверо человек. Это были Скандинавы. Самые завидные женихи школы. Четверо братьев-красавцев, все как на подбор, высокие и стройные блондины. Хотя все вроде как обычные парни-дурачки. Веселятся, пакостят, встречаются с девушками, занимаются своими делами. Я даже думать о мечте о внимании хотя бы одного из них не могу. Девушке моего уровня никогда не достичь их привилегий. Самые настоящие знаменитости. Два весельчака, Норвегия и Дания, самые младшие, сразу на первенство рванули в школу, Швеция, второй по старшинству, вяло пошел следом, в то время как самый старший — Финляндия, сначала осмотрел местность, будто видел ее впервые. Машина уехала дальше, скрываясь в потоке. Я застыла. Он все так же стоял на месте, будто ждал чего-то. Я не хотела с ним пересекаться. Он был настолько же красивым, насколько и странным. Нет, это не отталкивало, наоборот, притягивало. Его безумно голубые глаза, бледные щёки, длинные белые ресницы... Так же он был обладателем самых прекрасных, длинных, чисто белых волос, заплетённых в хвост... ну чем не модель обложки ?Vogue?? С его участием журнал поднялся бы в продажах до небес. Подул лёгкий ветерок. Последний листочек с кленового дерева мягко сорвался и аккуратно, будто боясь его загадочной натуры, упал ему под ноги. Он присел на корточки и взял его. Покрутив листик пальцами, уделив ему максимальное внимание, которого даже настоящий человек не удостаивался, он аккуратно положил его себе в карман чёрных джинс. Неожиданно, он резко посмотрел на меня. Прямо в глаза, целенаправленно, будто я сделала что-то, что привлекло его внимание. Холодный взгляд этих глаз заставил меня немного дрогнуть, настолько это было неожиданно. Мы были примерно в 15 метрах друг от друга, но чувствовалось, что нас разделяло расстояние не больше метра. Я так же смотрела ему в глаза, пока мои щёки не начали меня выдавать. Он смотрит на меня? На Эстонию? Может куда-то мне за спину? Но я не слышу шагов или шорохов, наушники я так не надела. Нет, он точно смотрит на меня, прямо в глаза, изучает, испепеляет. Чего он ждёт? Почему стоит? Почему смотрит на меня, на тень всего? Я чуть приоткрыла рот, чтобы вдохнуть воздух, которого резко начало не хватать. О чем он думает? Со мной что-то не так? Как долго будет так на меня смотреть? Его холодное безразличие обезоруживало. Он будто маг, который решил подчинить меня своей магией. Воздух резко похолодал, пальцы онемели в карманах пальто. Тихо и рвано выдохнув, разорвав наш зрительный контакт, я сделала неуверенный шаг вперёд и присела на корточки. Достала из кармана салфетку и быстро вытерла онемевшими пальцами капли грязи с сапожек. Это показался мне хороший повод, чтобы наконец перестать краснеть под его взглядом. Выровнявшись, я увидела, что его уже не было на месте. В душе я почувствовала будто какое-то... поражение? Я ведь не выдержала его напора и силы, я сдалась, отведя взгляд под какой-то мелкой причиной. Быстро переборов смущение и мысли о том, какие у него глаза, я двинулась быстрым шагом дальше. Дура, дура, дура... не легче было бы просто загадочно пройти мимо и сдержанно сказать ?Привет?? Действительно, я, низ школьного общества, просто так сказала это ему. Может эту странную ситуацию я и забыла бы, если бы такое было не впервые. Но нет, Финляндия Скандинавский смотрел на меня. И чувство его пристального взгляда ещё на неделю засело в моей голове. ***Спустя неделю я стала все более растерянной и неуклюжей. На коленках и локтях, появились синяки. Нет в неуклюжести никакой романтики, сплошная неловкость. Я даже умудрилась сбить с ног директора школы, за что получила огромный минус в репутации, которая и так была не в плюсе. В голове всё чаще появлялись тяжёлые черные пятна. В голове шумело. Я словно на пять секунд выпадала из этого мира в темноту. Было ли это намёком на то, что у меня шизофрения, или признаком физической болезни — непонятно. Но сходить к врачу меня заставило виденье того, что у меня появились кровавые укусы на теле. Прямо посреди урока математики. Будучи жутким гематофобом, я незамедлительно потеряла сознание. Проснулась я уже в кабинете медсестры, которая вяло пыталась вести со мной беседу о моем состоянии. Под ее бубнёжь я потёрла виски и решила, что пора бы что-то с этим делать. Ведь это уже явно не нормально. ***— Вы физически здоровы. Не вижу причин беспокойства, — говорил врач, разговаривая со мной, как с подростком, который симулирует, чтобы не идти на физкультуру. — Но мне мерещится всякое... — попыталась я вставать слово. — Это уже проблемы с вашей коробкой, за решением этой проблемы отправляйтесь к психологу. Психологические проблемы в вашем возрасте не редкость. Это пройдет, — уже с раздражением смотрел он на меня исподлобья. Поджав губы, я, тихо поблагодарив его, вышла из кабинета. Сама понимала: старик дело говорит, я беспокойный подросток, могу себе всего на свете придумать, со временем пройдет. Стоит только подождать. Посмотрела в окно — дождь шёл, будто не соглашаясь. Ну, а я, вооружившись зонтиком, вышла следом за матерью с ребенком, что так радостно разговаривали о возвращении отца со службы. Скоро и мой должен будет уехать на месячную службу, оставив одна на хозяйстве. Не впервой, со всем справлюсь. Дома меня встретила тишина, мягко нарушаемая моими тихими шагами. За годы строгого режима научилась ходить как ниндзя, что очень помогало. Лёгким щелчком выключателя, кухня ненавязчиво осветилась тёпло-оранжевыми оттенками. Чай был особенно горячим, а ложка сахара будто испарилась не долетев до чашки. В мыслях было пусто. Ни о чем думать не хотелось, хотелось в абсолютной тишине потеряться и раствориться, забыться о всех странностях и проблемах, утопить в этой кружке чёрного чая... Запрокинув голову, я тяжело выдохнула, вяло открыв глаза. На потолке появились вены, соединены между собой тонкими капиллярами. Они пульсировали, прогоняя черную кровь из одной вены в другую. Один капилляр лопнул. Капля черной жижи размером с чашку чая, тяжело плюхнулась на стол, пачкая чистую скатерть. Ещё один лопнул. Ещё и ещё... мои ноги по щиколотки были в вязкой чёрной крови, но мне было все равно. Сейчас ничего не существовало кроме этой аллегории на мою жизнь, которую поглощает моя душевная проблема — скука. Последняя вена с громким хрустом лопнула, выпустив чёрную кровь, что упала прямо на меня. Я могла это прекратить в любой момент, но сейчас я просто не хотела выходить из этого состояния, моя кровь так же пульсировала, все ещё находясь в моем теле. На секунду, я услышала бешеный стук своего сердца и... ***Я не хотела открывать глаза. Я хотела быть овощем, на которого всем все равно. Но в то же время мне хотелось встать и, с видом, будто ничего не произошло, начать новый день. Легко поёжившись от холода, я открыла глаза, поприветствовав потолок. Встала и поправила клетчатую юбку, осматриваясь в поисках зеркала для оценки ежедневного уродства своего лица. Подойдя к кухонной тумбе, вытянув широкий нож из подставки, блеснула в глаза своё отображение. Красные глаза, потрёпанные волосы и кровь под носом. Да уж, так переволновалась на ровном месте. Прям до обморока смогла себя довести. Точно беды с башкой. Равнодушно вставив нож на место, я ушла в ванную, смывать кровь. Сделав со своим видом все, что было возможно, я попыталась себе улыбнуться. Тонкие уголки губ непривычно напряглись и невысоко потянулись верх. Возле складок появились две ямочки. Тонкие линии натянулись, выражая мягкие тени. Ужасно. Улыбка делала мой и так жалкий вид ещё ужаснее. Я тут же вернула взгляд затравленных глаз. Вот так лучше. ***Идя по коридору, я уже даже не знала, как себя вести. Хотелось мышкой забиться в угол и не реагировать на мир вообще. Упадок сил был максимальный. Впервые меня посетила шуточная мысль, почему бы не сдохнуть? Даже на минуту легче стало, будто одной фразой в своей голове я решила кучу проблем. Забавно. Кто-то налетел на меня со стороны, немного пихнув в плечо. Это был швед. Его толкнул Норвегия, и он по чистой случайности меня задел, отвлекая от своих "радужно-пасмурных" мыслей. — О, пускай вот даже ты! — не растерявшись, ответил Норвегия, бесцеремонно подтягивая меня к себе за локоть. — Ооо, братан, а ты умеешь выбирать, — усмехнулся швед. — А то. Как тебя зовут? — наконец обратился он ко мне. — Э-Эстония, — мой голос дрогнул от неожиданности. — Ну что ж, Эстония, поздравляю, ты теперь счастливая обладательница билета на вечеринку в нашем загородном доме! — радостно сообщил он мне, ставя в тяжёлый ступор. Я будто не могла связать все эти слова в предложении с их смысловой нагрузкой, когда они были направлены прямо ко мне. — Й-я?.. — всё что тогда смогла я выдавить. — Да, ты, — с улыбкой он протянул мне нежно-голубой конверт. Дизориентированной рукой я взяла сею волшебную бумагу с особым трепетом. Это было так неожиданно, что я все ещё не могла начать благодарить судьбу за такое стечение обстоятельств. — Будем ждать, — весело они поплелись дальше раздавать конверты. Растерянно покрутив в руках это чудо, я решила на месте его открыть. Содержание было достаточно сдержанным, но многообещающим. Вечеринка в загородном доме скандинавских принцев. Уау. И я одна из первых получила это приглашение. Я, никем не замеченная тень общества, словно деталь шкафчика из Икеи, которая по завершении осталась и непонятно куда её нужно было вставить, словно маленькая баночка швейцарского горного воздуха за 15 долларов, получила это приглашение в люди. Неужто судьба решила не списывать меня со счетов и дать возможность показать себя ровесникам, которые обо мне ни сном ни духом? Удивительно. Остаток дня прошел в максимально поднесённом настроении. Хотелось сделать всё и сразу, к тому же, хорошо. Оценки по точным наукам тому подтверждение. Это приглашение, словно талисман, дало мне больше уверенности. Запланировалось сие мероприятие на вечер субботы, то есть, через три дня. За это время хотелось максимально подготовить себя морально к предстоящим подвигам. Взяв свою душонку в охапку, вечером начала переворачивать шкаф в поисках наряда. Вот вроде бы хорошее плате, хотя надевала его один раз. И после мысли: ?А такое сейчас вообще носят?? — убедилась, что мне скорее выпишут возрастное ограничение на этой вечеринке, чем примут за достойного представителя своего поколения. Да, я специально залезла в инет, чтобы узнать, что мне необходимо. Плакать хотелось. Сколько красивых платьев, и все для моделей. И здесь я, у которой цифры параметров стремятся к нулю. Пускай мне уже семнадцать, но всё это на мелкой и плоской мне будет висеть мешком. Бесцельно полежав на кровати около часа, было принято решение действовать. Распечатав картинку модели, повесила её на стену, дабы иметь чёткий референс. Карман мой не был пустой, копила сама уже не помню на что, так что сейчас цель этих сбережений была достаточно чёткой. Хотелось выделиться, обозначить себя нежной милой девушкой, которую хочется укрыть сильным крылом. Да-да, такая нежная у меня натура, хочется быть той самой беззащитной неуверенной девушкой из типичного американского фильма, в которую влюбляется главный красавец школы. Буду честна до конца: не раз представляла себя в моменте, когда какой-нибудь "крутой парень" обращал на меня внимание, на глазах у всей толпы, пока я краснею от смущения, неспособная что-то сказать. Всегда казалось это чем-то милым в подобных сценах. Почему именно такой образ? Я просто идеально подходила по своему виду. Тихий голос, простые серые глаза, от недостатка взаимодействия с солнцем — бледная кожа, тонкие губы, черные волосы, ресницы, брови. Как можно понять, моя цветовая палитра очень скудна. Не удивительно, что чтобы меня нарисовать, понадобиться только простой карандаш. Этакая невзрачная тучка, в которой "принц" найдет "что-то особенное" и они "будут жить долго и счастливо". Если никого ещё не стошнило от банальности моего мышления в наивные семнадцать, то ловите фаталити: иногда я специально падала или задевала кого-то, пытаясь привлечь внимание, хоть это всех раздражало, но я всё равно порхала ресницами, в упор игнорируя неудачи. Даже загадочной быть сложно. Но неудачные дубли — тоже часть эпизода. Просто в постановке Жизни ещё не наступил тот самый момент, когда я должна выйти на передний план. Герои первого плана пока взаимодействуют лишь друг с другом, а мы, все остальные, только дополняем пустоту позади. Ничего, однажды кто-то выведет меня туда, вперёд, где меня заметят. ***Уже и вечер, а я всё ещё без платья. В конце концов плюнула на готовые изделия и купила ткань. Шить училась, попытаюсь сделать всё сама. На часах три ночи. Страшно, ой как страшно было сделать платье без плеч. Но надо, надо переступить через это. Всё-таки не девятнадцатый век, все носят что хотят. Но тоненькие косточки вместо рук и плеч никакое платье не украсит. Все подумают, что отец голодом морит. Обидно, ведь излишняя худоба никому не по душе. А сколько не ешь, всё равно остаюсь тощим уродливым скелетом. Почему вот умудрилась так плохо сформироваться? В конце концов, в шесть утра рассматривая себя в зеркале в чёрном вечернем платье, на секунду показалось, что мне действительно это идёт. Хотя нет, нет-нет, это всё ещё выдаёт мою плоскость. Это плохо. Так быть не должно. Но что имеем, тем и рады, хотя нет, не рады. Всё ещё верим в сказку ?позднего цветка?, ещё успею распуститься, надеюсь. ***Следующая ночь прошла в усердном обучении правилам макияжа. Руки будто и не мои. Никак не получалось нарисовать ровную стрелку. Злость пыталась подавить, ругая только свою неумелость, а не зеркало или подводку. Бьюти девочки не особо помогали своими лайфхаками. Душу успокаивала только мысль о том, что всему можно научиться, нужно только тренироваться и не сдаваться... да... только не сдаваться... Глаза уже болят от постоянного трения, и подводка высказывает из рук, ноги занемели, и хотелось уже купить книгу ?Как ударить кого-то через телефон?, потому что разрисованные куклы на розовом фоне экрана, которые только и повторяют, что "это несложно", просто бесили. — Агрх... — спрятала свой крик боли в подушке. Но через три секунды села обратно, поправила футболку и сделала глубокий вдох, — спокойствие, медитация, дзен, вдох-выдох, вселенная пошла мне на встречу и хочет помочь, это временные трудности и рано или поздно пришлось бы этому учиться... — выдох, — продолжаем. Взяв снова в правую руку подводку, как можно спокойнее приблизила её к правому веку и... — А... — с раскрытым ртом я смотрела на идеально ровную стрелку.С разных ракурсов рассматривая результат своего терпения, я всё не могла отпустить зеркало. Радость от этой маленькой победы подняла настроение выше потолка. С мгновенно хорошим настроением я взяла снова подводку нарисовала стрелку на левом веке.Злой рукой взяв зеркало, замахнулась им в сторону пола. Но в последний момент рука задрожала и мягко опустила зеркало на ковёр отражением вниз. Вся злость вылилась в сжатые кулаки, поджатые губы, и в конце концов подступили слёзы.— Что ж всё не получается... — на ослабших ногах я встала с кровати, мой взгляд повернулся в сторону.В своём отражении большого зеркала я видела лишь серое лицо, кривой пучок на макушке, худорлявую фигуру, кривую стрелку и совершенно жалкий взгляд...Абсолютно жалкая... такой персонаж должен быть вообще вне сцены... По щеке скатилась слеза. В этой тишине осознания звук её падения был громче удара падающей с высоты наковальни. Не выдержав, я отвернулась. Быстро вытерла всё безобразие со своего лица и спрятала все принадлежности. Устало упала лицом в подушку. Не могу смотреть на себя. ***Вода снова стекает в своём неизменном направлении — в раковину. Хочется, чтобы вот так смывались и все мои неудачи, забытые как страшной сон. Потерянная в пространстве, я всё так же смотрела и смотрела на воду. В ушах звенел её шум, начал искажаться в другие звуки. Вода стала становиться серее, постепенно окрашиваясь в тёмный цвет. Чёрная жижа уже переполнила пределы раковины и начала течь на пол, пачкая тёмно-синюю плитку. Я могла это остановить, но не хотела. От скуки становится интересно всё, и даже то, как быстро эта жижа подберётся ко мне. Насколько быстро затянет в свои липкие, тягучие лапы. Но в какой-то момент всё же закрыла глаза и шум воды стал намного привычнее. Через силу открыв слабые веки, я всё же посмотрела в зеркало. — Ничтожная... — чуть сжав края тумбы я нахмурилась.Моё отражение всё так же молча смотрело на меня.— И оправдания тебе нет. Ты ничтожная неудачница, которая просто не может принять тот факт, что останется в этой роли навсегда.— Да ты что? — отражение внезапно наклонило голову на бок.Я дёрнулась, но отображение в ответ лишь сложило руки на груди. Понимаю какие-то странные иллюзии, но до этого момента они со мной не разговаривали. Тем более, таким пугающим способом.— Так уверена, что прям навсегда? — насмешливо смотря на меня из-под ресниц говорило отображение.— Да, куда же мне ещё деться? — Ты совершаешь ту же ошибку... — неодобрительно оно покачало головой из стороны в сторону.— В смысле?— Сидишь и ждёшь.— Неправда. Я работаю над собой. Я пыталась этой ночью стать лучше и научиться тому, чему мои ровесницы ещё в тринадцать лет научились. Я сама сделала себе платье на вечеринку по всем правилам своего образа. И пока что я добилась только нервной дрожи в пальцах и голосе.— Я не о том. Ты сама себе говорила, что ждёшь, пока кто-то выведет тебя на первый план. Но первый план не означает главную роль. Ты будешь у всех на виду, но без текста и привлекающего образа — ты просто голубь, который случайно вылетел на сцену. — Мне не выпадала никогда такая возможность. Я всегда позади заполняю пространство. — Но допустим тебя вывели. Что ты скажешь? Чем завоюешь публику? Как заставишь смотреть только на себя? Какими словами переубедишь всех в том, что ты главная героиня действующего эпизода? — не унималось отражание, наклоняя голову всё больше на бок и не сводя с меня взгляда, который с каждой фразой становился всё более сумасшедшим, — Как запомнишься привередливой толпе? Каким способом? Любая реплика сделает из тебя антагониста истории или жертву, — отражение приблизилось к краю своего мира и упёрлось ладонями в прозрачную материю, пугая взглядом, — кем же ты предпочтёшь быть? — Ам... Ну... — Ну..?— Я...— Не знаешь, — резко озвучило правду, после чего голова и тело вернулись в ровное положение, и взгляд стал более расслабленным.— Мне нужно подумать...— Будь ты сейчас в центре внимания, тебя бы накрыл позор из-за незнания текста. Но ты должна понимать, что есть такая вещь, как импровизация. Слышала о таком? — оно высокомерно смеялось с меня.— Импровизация может грубо нарушить смысл эпизода... — нахмурилась я сама.— Но ты ведь не знаешь текста в любом случае. Кто управляет этим эпизодом?— Режиссер.— А кто на нашей площадке режиссер?— Наверное... — я замялась. Просто не знала. Вроде бы и простой вопрос, но ответ застрял.— Ты, — резко ответило оно.Я удивлённо посмотрела на вторую себя.— Если на площадке нет режиссера, то можно брать его обязанности на себя и импровизировать. — Ты...— Я заставила тебя немного подумать, но этого мало. Теории мало. Нужна практика. — Я понимаю, но как мне... — в дверь резко постучали.Я испуганно обернулась.— Эстония, ты с кем там разговариваешь?! — раздался громкий голос отца.— Н... Ни с кем! — трясущимися руками я выплеснула на лицо уже прозрачной воды, поправила ленточку на шее и забросила косу за спину. Отражение уже полностью повторяло мои действия. Но этот шизофренический разговор оставил напряжение в пальцах и какой-то мокрый след в животе. Н-да уж... моя же шиза уже надоела со мной панькаться и решила преподать наконец урок.Невольно вспомнила, что отец сегодня уезжает на месяц по важным межгосударственным делам, оставляя меня одну — сестра уезжает за границу. Матери у меня и так нет, так что полное одиночество на ближайший месяц обеспеченно. ***Ткань на платье ровно облегала тонкую фигуру, не давая ни одной складочке проявить себя, волосы, после часа упорного выпрямления, ровно лежали позади плеч, наконец, после двух часов труда, ровные стрелки на обоих веках гордо подчёркивали ничем непримечательные серые глаза. Но я всё равно жевала губы. Праздник уже начался, а я всё ещё дома, пытаюсь придраться к своему виду. Выдохнув, смирившись с тем, что выгляжу я достаточно хорошо в сравнении с референсом, который безразлично смотрел на меня со стены, подошла к новому препятствию — каблуки. Новые, красивые туфли, на двенадцати сантиметровой шпильке значительно прибавляли роста и так не низкой мне. Но мода создана под стандарты, и даже если ты в их не вписываешься — придётся.— Держать колени ровно, не сгибаться вперёд, шаг широкий и только вперёд, — смотря на себя в зеркало, вслух наставляла свои действия.Как ни удивительно, но с походкой могла бы отправить себя на подиум. Оптимизм был ровно до тех пор, пока идя по коридору не зацепилась за маленький порог в комнату. — ... оценивать предстоящий путь... — полезный совет всем, кстати.Встав с колен, я поправила причёску и, рада, что нет отца, который не пустил бы меня никуда, вышла из дома. Такси уже заждалось. Перебирая в руках приглашение, я наблюдала за стоящими у дороги фонарями, которые постепенно провожали меня всё реже. Весь путь, благодаря молчаливому водителю прошёл относительно спокойно, если не считать загоны по типу ?платье точно правильно сидит??, ?не зацеплюсь ли за что-то, когда выйду из машины??, ?не будут ли шептаться по поводу моего прихода?? и т.п.Фонари совсем исчезли и ладошки резко вспотели. Украдкой бросила взгляд на водителя спереди. Он точно меня по адресу везёт? Или всё-таки в лес? Так, спокойно, написано, что в загородном доме, значит так должно быть. А если нет? Скандинавы богаты и путь к их дому явно должен освещаться безопасными фонарями. Или всё-таки нет? О мой Бог, зачем я села сюда...Но вопреки всем опасениям, вскоре я увидела свет сквозь деревья, а там и большой дом, из которого уже была слышна музыка. Холод окатил всё тело больше от страха о предстоящем вечере, чем от мысли о том, что таксист везёт меня в лес. Отдав водителю деньги трясущейся рукой, на дрожащих ногах я вышла из машины. Осмотрев большой и невероятно красивый дом, я сглотнула и, поёжившись от сентябрьского холода, неуверенным шагом резко направилась ко входной двери, оглядываясь вокруг.Ночь очень тёмная, вокруг угрожающе тихие кусты и дорожка из гравия тихо шуршала под каблуками. Вскоре гравий сменился на плитку и тихий стук каблуков приблизился к двери. Стучать? Ну это глупо, ещё за пятьдесят метров слышна громкая музыка. Как бы не боролась моя внутренняя стеснительность, другого пути, кроме как самой войти не было.Осторожно заглянув в коридор с приглушённым светом, я сразу заметила несколько маленьких групп. Несколько любопытных глаз обернулись на меня, но быстро отвернулись обратно, понимая, что смотреть не на что.Я прошла дальше, пытаясь держать спину ровной. Атмосфера мгновенно захлестнула. В полу отзывались биты, приглушённый свет, который кое-где вообще отсутствовал, шум разговоров посетителей вокруг, звук чоканья бокалов, а вместе с ним и лёгкий запах алкоголя, окружающий смех девушек и смешки парней создавали невероятное ощущение весёлого места, и мне хотелось быть частью этой атмосферы. Засмотревшись на парочку одноклассников, которые пили из бокалов на брудершафт, я случайно ударилась обо что-то, поспешно извиняясь. Подняла взгляд и поняла, что это... была стена. Резко покраснев, понадеялась, что этого никто не видел, иначе это будет действительный позор. Сделав шаг в сторону, я прошла в проём двери и вышла в самую большую комнату, высотой в два этажа и размером как средний бальный зал, по бокам лестницы с резными перилами и красивая люстра, куда кто-то уже успел забросить фиолетовую туфлю, вызвав всеобщий хохот и одобрение толпы, окружившей небольшую сценку, когда я только вошла. Подойдя ближе и без проблем посмотрев вперёд, со своим ростом, я увидела на сцене Швецию и знакомую со школы девушку. Это была Венгрия. И она была без одной туфли. Она неоднозначно хихикнула вместе со всеми, обняв себя за локти, пытаясь закрыться. Наверное, не знает, как теперь достать её. Но забросила туда обувь явно не она. Ну, толпа не выражала негативных эмоций, ей было весело, значит не произошло ничего плохого. Так показалось мне. С интересом посмотрев на стол, где стояли бокалы, а не пластиковые стаканчики, я задумалась над тем, насколько они по-настоящему богаты, раз на вечеринку для подростков взяли стеклянные бокалы. Стеклянные! Осторожно подойдя к столу, я, никогда прежде не чувствовавшая алкоголя на языке, решила попробовать. Напитки были разных цветов, от светло-жёлтого, до тёмно-розового. Было и что-то цветное, зелёного и голубого цвета. Подумав, что зелёный не предвещает опасности и это простой лимонад, как для начала, чтоб горло промочить после нервной поездки, взяла и смело выпила. Сделав два глотка я поняла, что это отнюдь не аналог ?Тархуна?...Попытавшись не подавиться, отвернув лицо к стене, я всё-таки проглотила, как оказалось, абсент зелёного оттенка. Секундное онемение языка, лёгкая дрожь в теле, покалывание в кончиках пальцев, и я вернулась в норму. Хотела я уже одарить этим напитком ближайший цветок в горшке, как ко мне подошёл какой-то парень. — На брудершафт?.. — явно немного подвыпивший, на веселе, он, не дожидаясь моего ответа, скрестил наши руки и выпил свою тёмно-коричневую текилу.Я же растерялась, не сразу поняла, испугавшись внезапного контакта с другим человеком, ещё и противоположным полом... Я забылась и выпила из своего бокала до дна горючую смесь. Быстро пожалела, кисло сморщив нос. Парень, даже бровью не дёрнув, взял ещё один бокал и пошёл в поиске другого партнёра, оставив меня с, на удивление, приятным послевкусием. Спустя пять минут веки потяжелели, тело стало немного мягче. Я понимала, что начинаю пьянеть, поэтому не выпивала более, дабы не запомниться всем в невыгодном свете, если кто-то ещё вспомнит эту вечеринку на утро, учитывая количество алкоголя.Всё-таки решив уйти после завершения самостоятельно, решила выпить обычной воды. Но на столе ничего кроме крепкой воды не было. Может на кухне есть? Придерживаясь кончиками пальцев о стену, чисто для страховки, держа при себе пустой бокал для воды, нашла через пять минут кухню. Такая же красивая и дорогая, как и весь остальной дом. В ней не был включен свет, так что наличие воды пришлось искать на ощупь. Кран, фильтр, бутылка с водой — что-нибудь. Снова играла музыка, отдавая лёгкие толчки битов в ноги. Лёгким касанием руки искала среди столешниц источник воды. Наткнулась на стальной холодный кран. Быстро хлебнув прохладной воды, бег которой по горлу почувствовала в своём утеплённом от абсента теле, я осторожно оставила бокал на столешнице и вышла обратно в общий зал, где все уже разбились на группы и разговаривали о своём, танцевали в своём темпе. Почувствовав, что не принадлежу ни к одной группе, я обернулась и посмотрела на лестницу, что вела на второй этаж. Там не горел свет, всё веселье и концентрация людей была внизу, на второй этаж никто не заходил, так что, подумав, что если нельзя, то остановят, я всё же двинулась наверх, придерживаясь перил.Свет внизу кое-как освещал большие коридоры, до определённых ограниченных мест. Впереди я сразу увидела большое панорамное окно, которое видела ещё только приехав сюда. Свет снизу не дотягивал до этого уголка, так что были видны только силуэты мебели и сидящих на них гостей, которые были в атмосфере тихого разговора, сильного запаха портвейна и периодических девичьих смешков. Решив не тревожить эту компанию из человек семи-шести, я двинулась налево, специально, чтобы оказаться на виду у компании, которая чётко видела мой силуэт, и на виду у тех, кто внизу, которые чётко видели мою бледную кожу на тёмном фоне второго этажа.Меня никто не остановил, думаю, даже внимания не обратил. Музыка начала отдаляться, и в относительной тишине был слышен неуверенный стук моих каблуков. Было темно, только впереди свет, падающий от луны, освещающий мраморные полы через панорамное окно. От непривычно долгого хождения на каблуках, начали болеть ноги. Для того, чтобы дать им хоть немного отдыха, я сняла туфли и продолжила путь на свет, как светлячок, но теперь моих тихих шагов было совсем неслышно, это уже инстинктивное умение. Тихо подойдя к широкому окну, я посмотрела вниз. Такой красивый вид. Кусты уже и не кажутся такими страшными в свете меняющихся с красного в синий, потом в розовый, а затем в жёлтый цветов. На небе мерцала отдалённая луна, постоянно частично перекрывающаяся чёрными облаками на фоне тёмно-синего неба, без звёзд, без ничего. Вроде бы и просто, но именно в такие ночи в детективных романах чаще всего, для антуража, происходит убийство. А если бы ещё была полная луна, то на охоту выходили бы оборотни. Может даже вампиры, насыщенные силой, оправились на поиск своей очередной жертвы, ведомые жаждой тёплой человеческой крови. Такие загадочные мысли были прерваны шумом какой-то суеты. Будучи не особо понятливой, я двинулась на шум вправо. Осторожно, но немного смело завернув за угол, я увидела двоих. Это были парень и девушка. Прижатая к стене девушка обнимала парня за шею и перебирала пальцами его длинные локоны, пока парень властно сжимал её бедро и жадно целовал, гранича с неудержимой страстью. Открыв рот в полной растерянности, смущена своим излишним любопытством, я покраснела, кажется, по самые пятки. Мягко оторвавшись от поцелуя, парень косо посмотрел на меня невероятно красивыми глазами, пока неизвестная мне девушка припала губами к его шее. Поняв по его взгляду, что я очень не вовремя, я быстро развернулась и спряталась за углом, после чего быстро побежала босая по коридору. Я ожидала всё что угодно, но заставать уединившуюся пару я хотела в последнюю очередь. Тем более, если это самый известный блондин всей школы. Этот полный презрения и раздражения взгляд насыщенно голубых глаз я запомню навсегда... Это был взгляд всего на две секунды, но он так чётко отпечатался в моей памяти, что всю дорогу по коридору я только и чувствовала угрожающий холодок на своей шее. Не заметив, как я пробежала панорамное окно и коридор к лестнице, я всё бежала куда-то, пока не почувствовала, что достаточно далеко от этого взгляда. Уже более спокойно идя вперёд, я закрыла лицо руками. Это был первый раз, когда я настолько смутилась, что сердце было неспокойно до сих пор. Я боюсь теперь смотреть Финляндии в глаза. В этом холодном и без того взгляде теперь было ещё и презрение. Такая невероятная сила в одних лишь глазах...Я даже не заметила, как вышла на балкон. Только сейчас почувствовала, какой же холодный пол. Быстро надев туфли, которые хотя бы немного удержат тепло, я вяло, без желания к чему-либо и сил, вышла на балкон. Немного не такие эмоции я должна была почувствовать на вечеринке...Оперевшись о перила балкона, я посмотрела вперёд, на сад, слабо освещаемый светом с первого этажа. Было прохладно, плечи немного дёрнулись от холодка, что пробежал по щиколоткам и ушам. Но перед глазами были только эти глаза, снова и снова, как ни пыталась думать о чём-то другом. А если не глаза, то его руки... полны силы, власти и желания... выражающие это на мягком бедре... И тут меня посетила внезапная мысль: как она, эта девушка, себя чувствовала в этот момент? Ей было больно? Или это не так? Ей это нравилось, чувствовать силу и желание партнёра? Чувствовать себя желанной... как... как это чувствуется? Насколько это важное чувство для нас, девушек? Я ведь... никогда такого не чувствовала. Я не могу её понять. — Огоньку не найдётся? — прервал внезапно мои несмелые мысли о-о-очень глубокий мужской голос.Дёрнувшись в силу испуга, но не посмотрев на собеседника, я потянулась к своей маленькой сумочке на плече.— Д... Должен быть... — быстро на ощупь найдя зажигалку, я протянула её незнакомцу на раскрытой ладони.Его холодные пальцы прикоснулись к моей относительно тёплой, несмотря на худобу, ладошке. Коротко щёлкнув зажигалкой, внезапный незнакомец почти сразу вернул мою вещь. — Для чего зажигалку носишь? — решил начать диалог незнакомец, привлекая внимание просто удивительно глубоким голосом.— На всякий случай... — иного объяснения я решила не озвучивать. Вдруг бы действительно отвезли в лес, а там холодно, без зажигалки комары закусали и окочурилась бы от холода.— Как вечер проходит? Почему в одиночестве? — он говорил будто свысока, рост у него явно намного выше моего. — Не с кем проводить. А проходит... не так, как хотелось, — решила быть честна.— С чего же? — от его голоса у меня было ощущение, что это не мальчик-подросток, которого позвали на вечеринку, а взрослый мужчина лет тридцати пяти, который управляет огромной корпорацией и вышел на перекур после международной сделки на несколько миллиардов зелёных.— Не знаю, так получилось.— И кто в этом виноват? — резкий вопрос вывел из прострации банальных вопросов. Я наконец посмотрела на собеседника и чуть отшатнулась. — В... В каком смысле? — заикнувшись, я удивлённо смотрела на Финляндию, который сделал очередную затяжку и косо посмотрел на меня свысока.— В прямом.— Я не знаю... что ответить... — я правда растерялась и из-за его вопроса, и из-за его внезапного появления.— Это плохо, — он снова посмотрел вперёд, приложив сигарету к губам.— Понимаю... — опустив взгляд, а за ним и голову, согласилась я, вспомнив слова отражения о тексте.Меня осенило. Финляндия — это очень видный человек, он... он главный герой! Он находится на первом плане! И сейчас я, актриса второго плана, разговариваю с главным героем! И так опозорилась, выдав такую глупую фразу для диалога с ним... так стыдно стало из-за того, какой я тормоз...— Так и собираешься здесь стоять до конца вечеринки? — видимо, он дал мне ещё шанс, пока не истлеет сигарета.— Я, как и ты, скорее всего, вышла просто проветриться. — Понимаю, у тебя лицо горит, — смущающая краснота ещё не спала.— Это так заметно?.. — опустив голову тихо спросила я.— Да.Я поджала губы. Раз он здесь, значит я всё-таки помешала ему со своей... это была его девушка? Или незнакомка на одну ночь?— Извини, я не...— Забей, — всё ещё не могу привыкнуть к его голосу. Повисло неоднозначное молчание. Дым клубился на балконе, но быстро и бесследно улетал в темноту. Украдкой покосив на него взгляд, я больше не смогла отвести глаз от его лица. Чёткие черты, глубоко посаженные глаза, которые, кажется, отливали голубизной в свете непостоянной луны, прикрытые под крышей густых белоснежных ресниц, волосы, уже собранные в хвост, просто невозможного в природе цвета, но действительно получившихся так, ровно спадали с широкого плеча к груди и до самой поясницы. Особенно контраст виден на фоне его чёрной обтягивающей водолазки, горло которой пыталось прикрыть алую отметину на тонкой и бледной коже шеи. Кажется, это тот человек из легенд, что рождён снегом и льдом. Белоснежный, как снег, холодный, как лёд. Иного варианта такого удачного генетического совпадения просто не могу представить. Да, я знаю, что уже описывала его тогда, когда пришла к школе, но это тот человек, которого хочется описывать постоянно, настолько он удивителен. Он косо посмотрел на меня. Я снова смутилась, хотела отвести взгляд, но почему-то не сделала этого и продолжила смотреть. Он так же не разрывал зрительного контакта. И мы смотрели друг другу в глаза. И я... снова почувствовала его силу. Силу этого взгляда, он разговаривал глазами, выражал свою эмоцию. И я её поняла. Он испытывал любопытство. Он изучал меня. И по поднятой позже брови, я поняла, что он задал вопрос. Я поджала губы, кратко проведя взглядом по его волосам. — Я копия своего отца. Все остальные похожи на мать, — коротко и сдержанно ответил он, всё так же поражая меня своим голосом. Сделал затяжку. И продолжил смотреть на меня. Я же задумчиво отвела взгляд, после чего вернулась к его глазам, в которых не просто не жалко, но и хотелось утопиться. И по его взгляду показалось, что я его... заинтересовала? На его же манер подняла одну бровь. На секунду он улыбнулся уголком рта, понимая мою пародию. Или мне показалось?— Всё ждёшь? — его вопрос ввёл меня в лёгкий ступор.— Чего жду? — Ты сама понимаешь чего, — да, я уже понимаю, но как он это понял?!— По-твоему, я что-то делаю не так? — пытаясь держать себя достойно в своей позиции, твёрже ответила я.— Та роль, которую ты выбрала, сейчас неактуальна, — сделав затяжку, он посмотрел вперёд.— Ты... — я даже в голове не успела сформулировать свой ответ, как он уже ответил. — Да.Он тоже использует роли? Я не одна так делает? Этот парень действительно самая загадочная особа в моей жизни. Он понимает всё, будто читает в глазах каждый момент. Это настораживает.— Ну... знаешь, мы находимся по разные стороны декораций, так что вряд-ли ты поймёшь мои действия.— Сейчас между нами только взаимное любопытство и настороженность, но я всё ещё не могу понять: ты что-то замышляешь или ещё не познала правду?— Допустим первое.— Тогда почему ты всё ещё здесь?— Не понимаю.— Если бы ты что-то замышляла, то была бы сейчас там, внизу, в толпе. Ждала бы подходящего момента, чтобы выйти вперёд. Или же, разговаривая со мной, перевела бы темы на более личные.— Допустим второе...Потушив истлевшую сигарету о стоя?щую в углу балкона пепельницу, он повернулся ко мне и стал приближаться вплотную. Я же начала пятиться в сторону выхода с балкона, смотря на него настороженно. В конце концов, когда моя спина была в нескольких сантиметрах от стены, он резко взял меня за горло и прижал к стене. Прижал и руку, выше локтя. Так было намного больнее, чем простое запястье. Тут же наклонился к уху.— Если ты выбрала роль тихой и жалкой мыши, то должна понимать, насколько должна измениться, чтобы кто-то оттуда, с первого плана, обернулся и заметил тебя. Спокойный и от того пугающий глубокий голос просто ввёл в ступор, особенно словами и их смыслом. Тихая и жалкая мышь... Но не успела я погрузиться в раздумия, как он лизнул кончиком языка моё ухо от мочки до верхнего завитка...Пока я пыталась отойти от внезапного близкого контакта с ним, финн отстранился и ушёл по коридору. В носу ещё остался запах дыма, на ухе мокрый след, а на руке и шее ощущение его холодных пальцев, но тёплых ладоней. И сердце, кажется, стучит громче чего-либо на этом свете. Краска залила лицо с новой силой. Что он хотел вызвать у меня этим действием в конце?..Ноги-палочки не держали, и я сползла по стене вниз. Боялась даже вдохнуть, всё ещё его руки давили на мою шею, не имея цели задушить, но пересечь попытку отпора от внезапной силы. Хотя, какой отпор с моими ручками-спичками? Это немного насмешило, но я всё равно поняла: таким резким способом он хотел поднять значимость своих слов. Хотя он ведь главный герой, всегда на первом плане, мне, как второсортной актрисе, любая его фраза как заповедь божья. Почувствовав вновь жажду из-за таких нервов, я всё-таки встала и спустилась на низ. Всё так же на ощупь найдя бокал, я наткнулась рукой на кого-то очень мягкого. — Эй, ты кого трогать вздумала? — отпрянул от меня женский голос.— Прости, не видно ничего, пытаюсь найти кран с водой.Девушка из темноты вышла на свет. Я её узнала, это Казахстан. Очень дальняя моя родственница. Даже не знаю, в каком степени -юродная. — А, это ты... — будто с разочарованием протянула она.— Ам... да, это я.Она подошла ко мне и нагло начала трогать мои плечи и руки, а затем и талию.— Н-да уж... Всё такая же худая, как не пойми что. И ноги туда же, как ты на них ходишь вообще? — выражая явное презрение она отошла от меня.— Хах, ну, что имеем тем и рады... — ни капельки не рады.— По тебе видно. Всё такая же никчёмная и бесформенная, — на кухню прошёл высокий парень с крепкой мускулатурой и удобно расположив свою сильную руку на округлившемся месте Казахстана, увёл оттуда, не дождавшись моего ответа, который где-то застрял при виде этой сцены.Попыталась не обращать внимания на её выпад, так как она говорила это довольно часто по приезду в наш дом. Выполнив на кухне знакомый ритуал, стараясь не обращать внимания на уединившиеся парочки неподалёку, я проследовала в коридор. — Ай! — на повороте я столкнулась с парнем огнено-рыжей породы, который нёс напитки. Я его знала, это был Австрия.— Прости-прости, я не хотела... — Агрх... — он меня даже не слушал, я ведь опрокинула драгоценнный дар богов — пиво, — просто потеряйся как можно быстрее, пока я не сильно разолился, скелет... Снова покраснев от своей неуклюжести, я ушла в общий зал. Затерявшись в толпе, я четко услышала:— Эстония! — голос Швеции, который выкрикивал моё имя в микрофон, привлекая внимание всех. Обернувшись, я неуверенно указала на себя пальцем. Он кивнул и подозвал: — Да-да, ты, у тебя единственной такое имя здесь, — задорно и уже навеселе он подал мне руку и помог перешагнуть высокую ступеньку. Подтянув к себе за ладошку и перекинув свою руку мне вдоль плеч, по-дружески обняв, он продолжил: — Ты такая милая, тихая девочка, сегодня в таком красивом наряде, а ходишь без компании. У тебя есть друзья? — от такого напряжения и волнения у меня опять вспотели ладошки. Чёрт побери, на меня смотрят около пятидесяти человек! Впервые на меня целенаправленно и одновременно смотрит столько глаз. — Ам... ну... нет... — чуть подняв уголок рта в неуверенной улыбке, сказала я и мой голос был слышен во всем помещении. — Да ладно? Как так получилось? — вот этот вопрос мне уже не понравился... — Ну... вот так получилось как-то... — пыталась не заикаться и не терять лёгкую улыбочку. — Да ну, ты же такая красивая! И молодого человека у тебя нет?! — его гиперболизированное удивление и лёгкий смешок, который прошёл в толпе, мне ещё больше не понравились. — Нет... — уже чуть настороженно я мягко попыталась немного отстраниться, но он опустил руку на талию и прижал сильнее. Этот жест мне вот совсем не понравился. — Да ну, не верю, у тебя же такая фигура красивая, — нагло осматривая мои тонкие ноги и руки, он начал пускать руку ниже талии. Вот на этом моменте мне этот выход точно дал понять, что ничего хорошего из этой ситуации я не получу. Девушки из толпы начали тихо сдерживать свой смех, парни же насмешливо переглядывались. Теперь я поняла, что надо мной просто пытаются издеваться. Фигура у меня никакая, я слишком тощая и бесформенная. Все и так понимают, что у меня нет друзей, что только невероятно странный парень может взять меня в девушки. Что я на самом деле далеко не красивая. — У тебя и глаза такие... такие... — пытался он подобрать что-нибудь, будто готовился сделать комплимент, — серые! — Прям как твой образ жизни! — крикнул кто-то из толпы. — Действительно, — насмешливым тоном тихо хихикнул швед. Я растерялись. По-настоящему. Теперь-то я поняла, почему Венгрия была так смущена. Такая же тихая и никем не уважаемая. Над ней просто решили жестоко потешиться, над её беспомощностью. Теперь ясно, зачем меня сюда пригласили... В моих глазах от осознания жестокой правды, что меня вывели на первый план только ради того, чтобы раздавить указанием недостатков, просто потухла всякая надежда. Я опустила голову, чтобы никто не видел моего разочарования. — Эй, так быстро уже решила заплакать? — все они прекрасно понимали, что за меня никто не вступится. И думают, что сама я ни за что не открою рот и не скажу ни слова, — Рано ведь ещё!?Та роль, которую ты выбрала, сейчас неактуальна.? — Фин всё прекрасно понимал. Сейчас таких никто защищать не будет, никто не сжалится, никто. Такие люди всех смешат своей наивностью. ?Действительно.? — снова прозвучала в моей голове фраза шведа. ?Если ты выбрала роль тихой и жалкой мыши, то должна понимать, насколько должна измениться, чтобы кто-то оттуда, с первого плана, обернулся и заметил тебя.? — да, никто не любит тощих, никто не любит тихих, никому на нравятся неуверенные и трусливые. И никто за счёт подобных качеств не обратит на меня внимания. ?Но допустим тебя вывели.? — да, я здесь. ?Что ты скажешь?? — я... я не знаю... ?Чем завоюешь публику?? — не знаю... ?Как заставишь смотреть только на себя?? — они смотрят на меня... ?Каким способом?? — своей беспомощностью... ?Какими словами переубедишь всех в том, что ты главная героиня действующего эпизода?? — я всего лишь... всего лишь предмет самоутверждения всех этих людей... ?Как запомнишься привередливой толпе?? — скорее всего, как слабое и бесхарактерное ничто... ?Любая реплика сделает из тебя антагониста истории или жертву... Кем же ты предпочтёшь быть?? — жертвой... на большее я не способна...