16. (1/2)

***POV Стейси НевецПосле нескольких дней тренировок начались трудовые будни в Щ.И.Т.е, хотя буднями это было сложно назвать, ведь такое понятие вообще не применимо к этой организации. Совместные операции с Джеймсом шли нам обоим на пользу: похоже, Ник Фьюри действительно хорошо разбирался в людях. Барнс стал более разговорчивым и понемногу социализировался, по крайней мере в пределах Щ.И.Т.а, насколько это возможно в данной ситуации, а я по словам своего руководителя ?стала покорнее и теперь не противоречу приказам?, однако эти слова не были комплиментом для меня. Скорее наоборот. На самом деле под руководством Джеймса даже не хотелось вступать в конфликт: тихий, спокойный, но строгий и настойчивый голос проникал под кору головного мозга и оставался там, заставляя подчиняться. Кажется, этому его тоже обучали.

Я уже даже свыклась с тем, как на нас косо смотрят, когда мы ходим вдвоем. Нас постоянно сопровождали недоуменные взгляды и перешептывания, но в скором времени, я перестала замечать и это. Хвала Вселенной, обсуждали не то, что я сплю с ним, ведь дальше научного корпуса это не распространилось. Ну, или хвала Джеймсу Барнсу. Его пребывание в Щ.И.Т.е было особо засекречено, и лишь единицы знали, как он здесь оказался и на каких основаниях работает. Именно поэтому, он стал поводом для различных теорий, предположений и слухов. Живая легенда, так сказать и я рядом с ним — не менее интересная личность по их меркам. Я здесь работала в штатном режиме, поэтому знала многих, но всё равно моя биография так же не просачивалась в массы. Всем было очень любопытно знать: какого это, работать с лучшим киллером в истории и таким ?мерзавцем?? Особо смелые даже спрашивали об этом лично, но получали ответ идти куда подальше — в лучшем случае.После того разговора, мы больше никак не затрагивали тему наших взаимоотношений. Честно говоря, я думала, что его отношение ко мне как-то ухудшится, но это никак не повлияло. Всё такое же дружеское общение.Или нет? Этот вопрос терзал меня каждую ночь. Зная себя, и то, как склонна придавать совершенно обычным вещам потаенный смысл, я не понимала, как же он ко мне относится. Иной раз, он не упускает возможности прикоснуться ко мне, или ещё каким-то образом нарушить личное пространство. Наблюдая за тем, как Джеймс общается с другими, могла бы сделать вывод – да, я для него особенная. Эти размышления по бессонным ночам, больше походили на глупые страдания девочки-подростка.На заданиях старалась не думать об этом вовсе. ?Разделяй работу и личное?, — мне всегда так говорили, но вот не всегда получалось соответствовать этому. Каждая новая миссия с Барнсом была непредсказуема и по-своему особенна. Кажется, для нас это были своего рода свидания, которых мы были лишены по своей же воле.

Во время одной из них нас снова отправили на другой континент, но в этот раз в Ливан. И номера у нас были раздельные, хотя теперь мне хотелось обратного. После успешного окончания спецоперации по освобождению заложников мы вернулись в отель, но у нас была ещё целая ночь впереди, так как самолёт вылетал ближе к обеду. Чтобы хоть как-то скоротать время, я завалилась в номер к Джеймсу с бутылкой отменного рома в руках. Спросите, откуда он у меня? Откопала его на одном из местных рынков у пожилого мужчины, который заверил, что лучшего — я в жизни не пробовала. Мол, это тот самый ром с пиратского корабля. На это я лишь улыбнулась, и протянула старые купюры.Увидев меня в дверях Барнс недоверчиво изогнул бровь.— Я здесь для того, чтобы не умереть со скуки, — ответила на его немой вопрос, и потрясла бутылкой перед лицом.— Снова пить будешь? — неодобрительно кивнул он головой. Это затея явно ему не понравилась, но отступать я не собиралась.— Нет, будем. Не я одна, в этот раз ты будешь со мной, — и не дожидаясь приглашения, прошла в комнату. Она абсолютно ничем не отличалась от моей, как планировкой, так и атмосферой. Грязно-серые стены, полуторная кровать с белым постельным, комод возле неё, небольшой столик и стул. Одиноко как-то и неуютно. Хотя неудивительно: одинокие комнаты для одиноких людей. Звучит, как название дешевого рассказа для бульварной газеты. Вся моя жизнь – как дешевый рассказ. Послышался щелчок дверного замка.Отогнав печальные мысли, уселась на кровать, и свесила босые ноги. В Америке все удивлялись моей привычке ходить без обуви в доме, и мне как всегда приходилось съезжать с темы, отнекиваясь своим долгим проживанием в Европе. Мужчина продолжал рассматривать меня, словно видит впервые, а я тем временем откупорила бутылку и осмотрелась по сторонам.

— У тебя нет ничего похожего на стаканы? — спросила с надеждой в голосе.— Нет, — расслабленно ответил он, перемещаясь на кровать.

Я сделала большой глоток темной жидкости, что приятно отдавала сладостью, но невольно поморщилась. Протянув бутылку Джеймсу, вытерла уголки губ, шумно выдыхая воздух.— Слишком крепкий, — выдавила из себя. Смотря на то, как Барнс опрокидывает спиртное, в голове пронеслась мысль о его сходстве с пиратом. Родись он на пять веков раньше, то был бы просто отличным морским разбойником. Этот вывод заставил меня рассмеяться, а его — странно посмотреть на меня.— Что такое? — непонимающим тоном переспросил Барнс.— Да нет, ничего такого. Просто подумала о том, что из тебя бы вышел отличный пират.— Не слишком благородное занятие, как по мне, — пожал он плечами. Бутылка вновь

оказалась у меня, но пить я не спешила.

— Как его делают? — поинтересовалась, кивая на сосуд с темно-золотистым алкоголем. Сама не понимаю с чего это вдруг решила, что Джеймс должен знать, но разговаривать о чем-то же надо было.— Ром делали из тростника: в результате перегонки перебродившей патоки получалась прозрачная жидкость, которая после долгого хранения в деревянных бочках приобретала темный цвет. Он быстро распространялся, так как долго хранился, а если смешать с фруктовым соком, то получилось отличное лекарство от цинги, которой часто болели моряки. Ещё он стоил дешево, — рассказывал мужчина, рассматривая пятно, то ли от кофе, то ли от чего-то похуже, на стене. Затем, обернулся и посмотрел мне в глаза, — но как его делают сейчас —я не знаю.

— Ого, — вырвалось у меня, — откуда такие познания? Не уж-то в самом деле был пиратом? — прищурившись спросила, а Барнс только улыбнулся.— Мой отец неплохо разбирался в алкоголе, хотя никогда особо и не пил. Ещё он любил историю, — я заметила, как на лбу его пролегла глубокая морщина, а губы – поджались. Ему было тяжело говорить об этом, но ещё больше – вспоминать.

Продолжать эту тему я не хотела: уж больно хрупкое у нас доверие друг к другу. Вместо этого, я сделала ещё один большой глоток: горло невыносимо пекло. Я молчала. Он тоже. Почему-то совершенно перехотелось говорить, слова так и застыли в горле. Аккуратно поставив бутылку на комод, я легла, занимая большую часть кровати.— Стейси? — его хрипловатый голос разрезал тишину.— Да?— Спасибо тебе за сегодня, — он неуверенно отвел глаза. Впервые я видела в его лице, что-то похожее на … Смущение? До меня сразу дошло о чём идет речь. На сегодняшней миссии я его спасла. Хоть и не люблю это громкое слово, но что уж поделать, если так и было? Он не заметил позади себя человека и тот накинулся на него, пытаясь удушить. Признаться, его силы могли сравниться с силами Джеймса, поэтому недолго думая я выстрелила, а затем – помогла подняться Барнсу, который едва не выкашливал свои легкие. Наверняка, ему было странно принимать поддержку от девушки, ведь в их время всё происходило наоборот: мужчины защищали женщин. Сейчас я не видела ничего удивительного в том, чтобы сражаться вместе с ними.

— Да не за что, — сквозь улыбку ответила, — ты ведь тоже мне постоянно помогаешь.Спустя некоторое время, бутылка уже была наполовину пуста, а разговоры настроились на нужный лад. Мне нравилось, что с ним было легко говорить, несмотря на то, что его внешний вид давал понять, что Барнс – не лучший собеседник. Он всегда внимательно тебя слушал и обладал хорошим чувством юмора, что я всегда ценила в мужчинах.

— Почему ты не хочешь говорить о прошлом? — меня словно водой холодной облили, и это сразу вернуло долю трезвости в мою голову. Немного приподнявшись на локтях, я внимательно всмотрелась в глаза мужчины. Он что, шутит?— И это ты у меня спрашиваешь? — удивлению моему не было предела, — по-моему, ты и так знаешь больше чем нужно.— Нет, я до сих пор не знаю ничего конкретного.— А зачем тебе это?— Чтобы всё было по честному. Ты знаешь обо мне куда больше, —он обаятельно улыбнулся, и его настроение на секунду передалось и мне.— Ладно. Только давай три конкретных вопроса, не больше.— Хорошо. Где ты родилась?Фу-у-ух. Нервно сглотнула, это заметил и Джеймс, что внимательно наблюдал за мной. Я знала этот изучающий взгляд, который сканирует тебя с ног до головы. Этому учат всех спецагентов, ведь порой тело говорит намного больше, чем слова.

— В Англии…— Ложь, — перебил он меня и теперь смотрел исключительно в глаза. От этого взгляда мне стало не по себе, но отводить глаза не стала, — не пытайся мне врать. Я ведь не желаю тебе зла, мне просто действительно интересно.— Только банальный интерес?— Да.— И с чего это вдруг, я стала такой любопытной для тебя? – теперь я с нескрываемой саркастичной улыбкой смотрела на него.— Ты переводишь тему.— А ты оставляешь мои вопросы без ответов.— Как и ты.Спорить с ним было сложно и бесполезно. Джеймс — именно тот человек, который за словом в карман не полезет и если нужно будет — будет спорить до посинения, но узнает то, что ему надо. Я измученно хмыкнула. Придется говорить правду, если хочу сохранить такую непрочную связь с мужчиной.Это оказалось куда сложнее, чем я думала. Уже столько лет успешно врала всем вокруг, что уже перестала задумываться и только теперь поняла — я врала и самой себе. Создавала вокруг иллюзию и сама же попалась на это. Меня никогда не покидали воспоминания о родном городе, но вот то, что там происходило пыталась затолкать как можно дальше, в самый дальний уголок сознания, а сейчас, Джеймс, пытаясь узнать о мне больше начал ворошить старые раны.

Слёзы неприятно пощипывали лицо. Я и не заметила, как они начали бежать сами по себе. Видимо, воспоминания слишком сильно поглотили меня. Барнс тоже переменился в лице. Увидев, что для меня это действительно больно, он сожалел и смотрел на меня с виноватым видом.

— В Польше. Город Новы-Сонч.Я увидела удивление на его лице, а затем почувствовала на языке противную горечь, словно все мои воспоминания остались на его кончике. Чтобы хоть как-то успокоиться, закусила губу едва не до крови, но это не помогло. Слёзы продолжали стекать крохотными ручейками.

Рассматривая странный узор на покрывале, мне было страшно поднять взгляд. Где-то за окном послышались громкие крики и лай собаки. Свет исходил только от небольшого ночника, что стоял на комоде. Чувство, будто всё, что здесь происходило — это сон, не покидало меня. Мне казалось, что я как нельзя лучше вписывалась в эту унылую картину.Через некоторое время, успокоилась и вытерев последние капли слёз — подняла свои глаза на Джеймса. Я была ему очень благодарна за то, что он сейчас не лез ко мне со своими глупыми сожалениями и поддержкой и всю эту благодарность попыталась выразить в своем взгляде. В ответ он как-то слабо улыбнулся и едва коснулся моих пальцев.

— Задавай следующий вопрос, — охрипшим голосом сказала, смотря сквозь него.— Ты уверена, что хочешь сейчас говорить об этом? — неожиданно заботливо спросил Барнс и взволнованно посмотрел на меня.— Да, — уверенно произнесла я, теперь уже не прерывая зрительный контакт.— Кто твои родители? — этот вопрос показался бы для любого другого человека обычным и даже банальным. У кого-то он бы вызвал прилив гордости и радости, у кого-то обиды и раздражения, а у меня лишь боль. Тупую, ноющую боль где-то в области груди.

— Про отца я тебе рассказывала. Он был пилотом, а мама… Она была инженером-проектировщиком. Женщина с исключительным складом ума и невероятными амбициями, но бросившая всё ради семьи и воспитания детей. Когда-то я у неё спросила, не жалеет ли она, о том, что выбрала семью, а не карьеру?— И что она ответила? — с нескрываемым интересом слушал Джеймс.— Она тепло улыбнулась и сказала, что мы у неё самый важный и самый лучший проект в жизни и что она никогда бы не променяла нас на работу, — теперь улыбалась я, вспоминая зелёные глаза и теплые тонкие руки.— Мы? У тебя были братья или сёстры? — подметил он.— Да, три младших сестры и два старших брата и это только родных, — засмеялась, увидев забавное выражение лица мужчины. Для него и это было удивительным.— Я думал, что в современном мире не бывает больше двух детей в семье, — хмыкнул он, — но у тебя, я так понимаю была большая семья?— Да, очень. А что на счёт тебя, Джеймс?На секунду, заметила, как тело его едва дрогнуло и как судорожно он выдохнул. Не уж-то на него так повлияло собственное имя? Подумаю об этом на досуге.— Это сложно. Я пытаюсь вспоминать, но это всего-навсего обрывки и то, я не уверен, что из этого – правда, а что – мне внушили…— Ладно, но хоть что-то ты должен помнить?Он замялся и медлил с ответом, но и я его не торопила: понимала насколько сложная штука наш мозг и как сложно из него выудить нужную информацию.— Ну… Я помню очень маленькую девочку со светло-русыми волосами и серыми глазами. Она называла меня Баки. Кажется, она была моей сестрой, вот только воспоминаний о ней мало. Её звали… — он прикрыл веки, силясь вспомнить имя, а я изумленно разглядывала его. Сейчас он не был похож на привычного мне Джеймса Барнса. Сейчас он был просто Баки: улыбчивым, веселым и в какой-то мере беззаботным. Атмосфера в комнате перестала быть напряженной и угнетающей. Спустя несколько минут, он резко раскрыл глаза, — Ребекка. Точно, Ребекка. Она мне снилась: такая маленькая, в бежевом платье, но с таким взрослым взглядом. Пронзительные серые глаза, — ?Точно, как у тебя? — подумала, и сразу представила образ девчонки с холодным взором Барнса. — Её забрали, поэтому и воспоминаний мало, — улыбка исчезла с его лица.— Забрали куда?

— В школу-интернат.