Часть 1 (1/1)
- Эй, офицер, - послышалось хриплое насмешковатое обращение, - ширинку застегни, пизду продуешь.- Чё?- охранник резко развернулся на столь дерзкое замечание и грозно уставился на типа чуть ниже него, но тем не менее, смотрящего на него с задорной насмешкой сквозь решетку.- Да хуй через плечо! - абсолютно непринужденно произнес сидящий в камере заключенный, сияя желтоватой улыбкой, которой не доставало нескольких зубов. Мужчина в форме сжал кулаки.- Хочешь нарваться в первый же день? Ты сюда не на курорт приехал, - звякнул замок, и решетчатая дверь с грохотом закрылась. - Если повторится - обреют с ног до головы. Гладким будешь, как яичко.Охранник тюрьмы усмехнулся , когда парень в камере умолк, передумав выдавать очередную острометную фразу, а с его наглого лица сползла самодовольная улыбка.- Так-то.Парень, словно не видя ничего плохого в своем положении, отдалился от металлической двери и присел на нары, скучающе подпирая руками голову.- И так еще шестнадцать лет, - вздохнул он. - То есть, пятнадцать лет и триста шестьдесят четыре дня. Вот и пришел пиздец.Ронни был невысок, но хорошо поставлен; беззуб, горд и по-своему очарователен. С большими зелеными глазами и темно-русыми всклоченными волосами он был похож на пьяного леприкона, который побился с шайкой хулиганов за горшочек с золотом.Стоило только тяжелой металлической двери отделения захлопнуться за охранником,как помещение, в котором можно было насчитать около двадцати заполненных камер загудело, словно взбешенный улей. Шум стоял не меньший, чем в фильме с Элвисом Пресли, где главный герой по случайным обстоятельствам загремел в тюрьму. Жаль, что только ни у кого не было гитары, дабы успокоить всех этих криминалов.- Как звать-то тебя? - долетел до последней камеры, где сидел новый заключенный, вопрос.- Откуда? За что сидишь?- Ронни, шотландец. Человека убил, точнее, двух, - ответил Скотт, опираясь спиной о стенку.- Черт с тобой, - произнес уже новый голос, с хрипотцой, обычно присущей матерым, напрочь прокуренным блюзменам. - Уже четвертый Ронни, как есть. Боном будешь.- Боном, так Боном, - пожал плечами лохматый леприкон, вставая, и из интереса подходя к решетке, дабы увидеть кого-то из соседей.- Сидишь-то за что? - кинул парень напротив. Молодой, но словно поеденный какой-то болезнью вроде оспы.- Парня убил. Возвращался с работы, а дома застал жену под каким-то петушком. Смотрю, - вот-вот впердолит. Ну, я церемониться не стал, пристрелил обоих еще до начала кульминации.- Не жалко?- Жалко, конечно, - Рон, точнее, уже Бон, почесал затылок, - суп гороховый вкусный варила. А так шлюха была, сука редкостная.- И то, наверное, правда. - Парень напротив вздохнул. - Сколько хоть тебе дали?- Шестнадцать лет, - вздохнул Бон, понимая, в какие же проблемы он вляпался. И все это должно было сопровождаться такими приятностями, как отвратная еда, грязные туалеты, возможно, физическая работа, а так же импотенция, приобретенная благодаря жесткому многолетнему спермотоксикозу.
Особенно последнее сильно напрягло новоприбывшего.
Теперь это место должно было стать для Рона домом. Мужское тюремное отделение для впервые осужденных совершеннолетних преступников на сорок мест, тридцать девять из которых уже были заняты.Скрипнув кроватью, Бон устало прикрыл глаза. Сейчас самое главное было вовсе не знакомство с остальными заключенными, душ, мысли о доме или о еде. Сейчас Скотт всеми силами пытался скрыть то отчаяние, что захлестнуло его здесь. На глаза буквально наворачивались слезы, стоило только подумать о том, сколько еще нужно коротать в этом месте времени, но парень старался скрывать их за тщательно напущенным и крайне убедительным безразличием. Главное было не дерзить старшим, не искать себе проблем и, как он уже понял, не шутить с охранниками. Ведь гораздо лучше быть героем какой-нибудь фольклорной сказки, нежели гладеньким Шалтай-Болтаем на скрипучих нарах.По большому счету, Ронни было нечего терять, но было бы гораздо лучше провести эти шестнадцать лет на свободе. А ведь он еще легко отделался.В тот день, накануне новогодних праздников, Ронни исправно сачковал на работе. Не желая который день пахать поле, он, обленившись перед праздниками, сбежал в таверну с парой хороших друзей.
В то время, как сейчас где-то в Лондоне или Нью-Йорке все без исключения суетились и выбирали друг-другу подарки, то здесь, в Австралии было тепло и солнечно, словно летом - в самый раз для сбора урожая. И даже приближающийся праздник не мог повлиять на рабочий день этих ребят.
И вот, набравшись в баре, где он несколько часов болтал с друзьями о планах на будущее, Скотт не смог не похвастаться кольтом, годов, этак, тридцатых, который он нашел сегодня утром на чердаке своего дома. В нем было два патрона. Холостых или боевых - Ронни не знал, но находке был несказанно рад.И вот, в меру пьяный и радостный по случаю прибавки к зарплате, Бон шел домой, в таком хорошем расположениидуха виляя по тротуару, и грозясь в любой момент вывернуть содержимое своего желудка на какого-нибудь прохожего.И каково же было его удивление, когда он ворвался в собственный дом, и увидел в собственной спальне собственную жену, лежащую под соседом, живущем в доме напротив, и уже надрачивающим свой половой орган, дабы совершить акт сношения.Ронни медлить не стал, а в его пьяную голову пришла единственная разумная мысль опробовать найденное оружие.В итоге, сосед так и погиб, мужественно сжимая свое семейное достоинство в руке, ну а пуля, прошедшая сквозь него, попала гнусной изменнице в селезенку, чем и лишила несчастную жизни на месте.Гребаные шестнадцать лет.То-есть на свободе он окажется только в сорок четыре. Скотт вздохнул. А ведь его срок включал в себя только одно умышленное убийство, когда второе было признано лишь несчастным случаем. Но от этого парень не был особо счастлив. Он даже успел побывать на похоронах своей женушки, не забыв трижды чекнуться во время за застолья.
Скотт осмотрелся вокруг. Серые стены, скрипучие кровати, столик со стулом и лампочка под потолком. Перспектива провести в таком месте лучшие годы своей жизни отнюдь не радовала его. Тем более, что жил он в последней камере отделения, тридцать девятый из сорока мест, в одиночестве, можно сказать. Ему было почти не видно ни одного из своих соседей, ну а само положение камеры словно нагоняло на него большую тоску и заставляло чувствовать себя лишним, или, скорей даже брошеным.Тем более, что Ронни пока что жил один. Скоро должны были привести нового заключенного, ведь что-что, а тюрьмы не пустуют никогда.Уж этот парень знал, что происходит с мужским сознанием во время спермотоксикоза и длительного отсутствия женщин. Да и был он сейчас в таком месте, что дай бог попадется нормальный сокамерник. На больших сроках обычно становится нормальным начинать более близкое общение, причем во всех смыслах. Ведь рано или поздно, этот некто может заявиться к нему и заставить совершать разного рода непотребности, лишь бы утихомирить ноющее чувство в яйцах. А ведь если попадется какой-нибудь громила, то тут уже мало что можно сделать, а анекдотов об упавшем мыле Скотт наслушался по самое не хочу. Ну уж нет. Ясное дело, что он не будет сидеть здесь столько времени. Ронни подумал, и решил. Он сбежит.