1 часть (1/1)

“Однажды влюбившись, мы обретаем непревзойдённую способность заниматься самообманом”.? Рюноскэ Акутагава [芥川 龍之介]? ? ?Въедающийся в лёгкие дым, целиком заполоняя собою все мысли и откидывая куда-то на задворки сознания переживания, сейчас особенно приятен юноше. Затуманенный разум первые секунды тщетно пытается сгенерировать несколько трезвых мыслей о происходящем, но быстро отступает, сдаётся, прогибается под действием амфетамина, как только тот проникает в глотку. Здравый рассудок окончательно даёт заднюю и переходит в "режим полёта", тем самым в тысячный раз признавая превосходство химического агента над ним. Факт того, что наркотик несколько раздражает не привыкшую к нему глотку и является причиной очень болезненного приступа лающего надрывного кашля - напрочь игнорируется Владом, поскольку эта незначительная физическая боль тут же сполна окупается. Одна глубокая затяжка – и парень сиюминутно уплывает куда-то далеко-далеко за границы своего сознания, оказываясь в собственном раю: в месте счастья, радости и вольного полёта...Реальность, которую юноша привык видеть в монотонных серых тонах, вызывающих у него уйму негативных депрессивно-суицидальных мыслей, наконец преобразуется, становясь цветастой: ныне каждый из миллионов существующих оттенков различим небесно-голубыми глазами Бумажного. Но происходит это постепенно. Поначалу цвета чётко разграничиваются и, отделяясь друг от друга, сводятся к минимуму, к основам, к трём первоначальным. Этот процесс занимает всего несколько десятков миллисекунд, но по ощущениям Влада сие действо протекает минимум вечность. Каждый цвет, каждый тон, каждый оттенок медленно поднимается куда-то высоко в небеса, покидая предметы, которым он ранее принадлежал. И всё это происходит исключительно ради того, чтобы позже буйство цветов слилось воедино, сотворив нечто волшебное, превосходное и воистину неповторимое. Нечто пленящее, манящее, первозданное. Нечто, что укроет землю подобно громадному пёстрому ковру шириною в экватор и длинною в космос. Попав под порочный дурманящий наркотический купол, блогер получает долгожданную эфемерную свободу, а следом за ней и его самое сокровенное желание сбывается: он обретает невидимые крылья, имея теперь возможность взлететь в небеса, подобно мифическому огнепёрому фениксу. Теперь он может спокойно воспарить высоко-высоко над землёй и, достигнув наивысшей точки атмосферы, приблизиться к зимнему солнцу максимально близко, дабы оно сожгло новообретённые крылья, обратив всю его сущность в ничто - мелкую горку пыли, безвольно рассеивающуюся по воздуху. Ведь чтобы исцелиться - нужно переродиться; чтобы начать жить с чистого листа - нужно восстать из пепла.И парню искренне хочется умирать и возрождаться, возрождаться и умирать; снова и снова... Хочется, чтобы этот чудесный наркотический эффект был ощутим, как минимум, ближайшую вечность. Хочется до ломоты в теле, чтобы этот праздник души был увековечен, а глупые страхи и мысли о нём навсегда исчезли из головы; чтобы его глаза навсегда забылись; чтобы он навсегда испарился из, и без того разъёбанной до невозможности, чёрной, как смоль души.Ведь то, что употребляет беловолосый очень часто в последнее время - не наркотик вовсе, а самое настоящее лекарство; спасение от истинной зависимости; отвлечение от громадной проблемы в виде изнывающей кровоточащей раны в самом сердце. Сейчас это такие мелочи...Массивные клубы дыма, неспешно поднимающиеся куда-то ввысь и после постепенно растворяющиеся в воздухе, вдруг привлекают внимание курящего самокрутку парня. Он, должно быть, впервые за всю свою жизнь, задумывается о том, насколько всё же процесс курения красив и эстетичен. В эту самую секунду Влад готов поклясться, что ничего прекраснее, вызволяющейся из оков горящего оранжевым пламенем косяка, белоснежной ароматной дымки - он отродясь не видел. Но этот чудотворный огонек уже дотлевает, а с ним, кажется, догорает и измученная душа Влада, не в силах ожить вновь. И Бумажный осознает, что добавка ему нужна как воздух, и добыть её нужно как можно скорее...? ? ?Проснувшись под своей входной дверью, Владислав не сразу понял, как и почему он тут оказался. Приложив немало усилий, юноша заставил себя кое-как подняться и, с попытки шестой-седьмой, таки попал в замочную скважину ключом и вошёл внутрь. Так гораздо теплее.Как это обычно бывает, невзирая на сильную головную боль и равнодушие к собственному состоянию, оказавшись в своей прихожей, Бумажный цепляется за какой-то эпизод из минувшей ночи. И обрывки воспоминаний, как мелкие частички громадного пазла на десять тысяч деталей, роем нахлынывают на него, пытаясь выстроиться в хронологическом порядке. Спустя какое-то время картинка в его голове вырисовывается окончательно. Он вспоминает многое. В частности, блогеру удается вспомнить всё тот же излюбленный тематический бар с подпольным казино; типа в черной маске, который отдал ему заветный пакетик с белоснежнейшим порошком; ту малознакомую брюнетку с короткой стрижкой, в которую он вчера ночью злобно втрахивался сзади, без устали полушёпотом вторя ей куда-то в макушку: "Ненавижу, ненавижу, не-на-ви-жу...". И та же ненависть, доселе находящаяся где-то в тумане, вновь вышла на свет, возвращаясь к парню. Действие "обезболивающего" исчерпало себя до основания. Он вновь концентрируется на том, без чего не представляет себя – излюбленной ненависти.И, отнюдь, ненависть, вновь с головой поглощающая Влада, адресована вовсе не на ту клубную давалку и даже не на человека, которого он представлял на её месте, нет. На него самого. Объектом ненависти парня всегда был и будет он сам. Он ненавидел всю свою сущность настолько сильно, что хотелось плакать... Ненавидел до дрожи в теле, до адской мигрени, до потери памяти. До сожжения заживо. До самоубийства.И поводов, чтобы постоянно подпитывать эту, постепенно уничтожающую его самого, всестороннюю ненависть, у Бумаги было предостаточно. Ведь в жалком остатке, он – пустышка, некто никто, исполняющий роль дешёвой развлекаловки; он – манипулятор, влияющий ради своей собственной выгоды на мнение многомиллионной аудитории, состоящей из маленьких детей; он – слабак, который не в силах не то, что признаться в любви человеку, без которого не видит смысла и возможности своего дальнейшего существования, он элементарно поговорить с ним нормально не может. Он всё испортил и в отношениях с ним. Есть ли теперь смысл в том, что он умирает для него, пытаясь отплатить за всю боль и сделанные ошибки? Нет. Прошлое не возвратить, прошлое не изменить, прошлое давно в прошлом.Скрытые под длинными рукавами худи вдоль и поперек исполосанные многочисленными шрамами тонкие кисти рук блогера будто нарочито привлекают к себе внимание, посылая болевые импульсы. Небрежно закатывая рукав, Влад обращает внимание на кровь, просачивающуюся сквозь разорванную марлевую повязку и впитывающуюся в бежевую ткань, неспешно проникая наружу. Боль, принесённая свежими ранами, сейчас никак не сопоставима с головной, и всё же именно благодаря ей, отчаявшийся и окончательно разочаровавшийся в себе и мире вокруг, парень сиюминутно подписывает уговор со своим внутренним демоном. Всё. Так просто больше не может продолжаться. С таким прошлым у него нет будущего. Это конец.? ? ?Кухня. Тусклый свет одинокой лампочки освещает помещение. Посредине стола – таблетки, шприцы и пакетик с порошком. В руке – ручка и скомканный лист бумаги, промокший, влажный от неконтролируемых потоков слёз. В письме – правда, боль и бесконечная любовь. В конце – тьма, разочарование и нелепая подпись "С любовью, Влад". Отложив послание подальше, попутно разгладив его края, видеоблогер принялся замешивать чудо-раствор, который уже спустя считанные минуты окажется в его крови. Оклемается от лошадиной дозы героина – на помощь придут старые-добрые медикаменты. Не изысканно, но эффективно. Прикрыв тяжёлые веки, Влад решил провести свои последние минуты в раздумьях; он глубоко погряз в мыслях о том, как всё пришло к тому, что он имеет сейчас. Блогер отлично помнил, как, при долгом рассматривании шелковистых волос шатена во время съёмок, в нём возрастало желание невольно прикоснуться к ним; запустить в них свою пятерню, дабы почувствовать всю мягкость знатной шевелюры Владика. Чего уж там, парня просто хотелось касаться. К его рукам, бёдрам, ногам, спине... Ко всему его телу. Его кожа была необычайно мягкой, плоть слишком горячей, а взгляд так и вовсе заставлял расплавиться, распластаться по полу, провоцируя внеочередное проявление тех самых пресловутых чувств, которые зачастую описываются в романах для девочек-подростков и домохозяек. И Влад терялся. Терялся в своих желаниях и мимолётных, но таких искренних, ощущениях, дарованными теми самыми прикосновениями. И с каждым последующим разом парню хотелось всё большего. Взять Коба за руку, обнять его, прижаться к нему, изучить пристально лицо, щёки, губы... Парень очевидно стал сходить с ума куда активнее. "Ты, блять, ебанулся, Владислав Андреевич" - постоянно вторил себе видеоблогер, когда очередной раз нарушал данное самому себе обещание сократить прикосновения к минимуму, становясь инициатором этих кратковременных тактильных взаимодействий вновь и вновь. Он утопал в коктейле из собственных чувств и тайных (или тогда уже вполне себе явных?) мечтаний.Тогда он перестал отрицать действительность и признал истину: он влюбился в парня. В самого лучшего парня в его дрянной жизни; самого светлого, доброго, искреннего, милого, немного наивного, потрепанного жизнью и такого бесконечно желанного.Всякий раз, когда Коб обращался к нему, используя те, уже ставшие для всех привычными, милые уменьшительно-ласкательные, зрачки Влада, казалось, расширялись до вселенских масштабов. Он абсолютно точно бесповоротно погряз в этом человеке и всём, что тот делал по отношению к нему. Каждое его слово, каждое соприкосновение с ним, каждый его взгляд и даже секундный вздох - всё это отзывалось во влюблённом парне приятными мурашками по всему телу. И Бумажный догадывался о том, как трепетные юношеские чувства переросли в уничтожающую его пытку.Он помнил, что помимо всех новых, тогда ещё почти неизведанных, приятных романтических чувств, в нём также возрастало и другое, противоречащее остальным, необузданное чувство - звериный страх. И ужас, практически всю жизнь сопровождавший блогера, взял над ним верх в какой-то момент; молодой человек боялся непринятия людей, боялся, что все узнают, что на самом деле он не так уж и крут, боялся, что все узнают, что у него внутри - пустота: необъятная и совершенно неуправляемая.И тот страх, возникший ввиду безбашенной влюбленности в лучшего друга, был таким же - сильным, изнуряющим, подавляющим почти всё светлое и позитивное. Но самое прискорбное заключалось в том, что страх был лишь первой стадией его личной болезни; началом чего-то до невозможности тёмного, чёрного, разъедающего. Ведь такой страх всегда порождает ненависть. Ненависть к себе.А что может усилить эту ненависть? Собственная бесконечная глупость и отсутствие самоконтроля.Бумага помнил ту проклятую ночь невероятно детально. Помнил, как напился почти до потери памяти сразу после расставания с Юлей. Помнил, как заявился посреди ночи к другу. Помнил, как целовал слюняво, манерно, остервенело и быстро. Помнил, как становилось столь мерзко, противно, больно, и до ломоты в теле хорошо. Помнил, как получил оглушающую пощёчину. Помнил, как всё рухнуло после этой его фатальной ошибки.Когда ненавидишь кого-то так сильно и отчаянно, вольно или невольно, тебе хочется избавиться от объекта своей ненависти. Сжить его со света, заставить мучаться и страдать. Заставить захотеть умереть. Со временем ты составляешь план действий, который заставит человека самовыпилиться, а позже начинаешь воплощать его в жизнь. Влад всегда безупречно следовал собственным планам.И сейчас, медленно поднося острую игру к своей истерзанной руке, Бумага, как мнимую мантру, прокручивает в голове несколько строчек из своей предсмертной записки.?Прошу, не вини себя, Владик, ведь ты - единственная причина, по которой я чувствовал себя по-настоящему живым и счастливым. Даже когда резался, даже когда терял сознание, даже когда впервые задумался о суициде. Прости меня за то, что я такой безвольный идиот-извращенец. Прости за то, что я посмел опорочить твою честь. Прости меня за то, что я появился в твоей жизни; появился на этот свет...?Как-то это всё так наивно, шаблонно, немного по-девчачьи и эгоистично, но... какая уже разница? Сейчас на самом деле имеет значение лишь завершение, подведение до ужаса скудных итогов. А любовь... Она всегда убивала. Любовь всегда порождала страх, ревность и ненависть. Но любовь не виновата во всех смертных грехах. Нет. Лишь только он один виноват в собственной никчёмности и бесполезности. Лишь только он виноват в том, что превратился в жалкое подобие человека. Лишь только он виноват в самоненависти, которой более, чем достоин.Так... Что же Влад имеет в конечном счёте?Пожалуй, то, чего даже не заслуживает - исполнения самого навязчивого и всепоглощающего желания: мести и освобождения в одном флаконе. Теперь он не будет ненавидеть себя за свои чувства, поступки и проступки; теперь он не будет ненавидеть мир и людей, которые подтолкнули его к этой ненависти; теперь он не будет любить смысл своего существования, поскольку навечно утратит его вместе с возможностью дышать.Теперь он наконец-то обратится в ничто.Это точно конец.? ? ?“Убить человека – меньшая подлость, чем внушить ему мысль, будто самоубийство – величайший акт добродетели”.? Айн Рэнд