первый. Vika of Oldstones (1/1)

У Вики жизнь изломанная, выстраданная и перекрученная даром, который она не просила. Ей бы забыть это всё, перестать чувствовать каждую эмоцию выше средней, не спать из-за ночных кошмаров и танцевать в окружении призраков, но разве ей кто-то позволит. Вика настоящая. И самая большая её роскошь — дреды и татуировки яркие-яркие, такие, чтобы отвлекать внимание своей пестротой, своей опасностью. Вот только внимание Вики уже обточилось о собственную кожу, а чужое ей и даром не надо.

Призраки вокруг неё кружатся по спирали, диагонали, волчком, как ты хочешь, Вика, как тебе удобнее, Вика, смотри-смотри на нас, Вика, убивай себя и свою душу, от неё и так ничего не осталось, твои обрывки никому не нужны, твоё куцое существование не нужно, ты не нужна. Твой дар — твоё проклятие, Вика, танцуй с нами, танцуй-танцуй, воскреси наши имена в памяти, Вика… Сменяется зима и лето, вновь опускается зима, а Вика всё бежит-бежит-бежит от себя, с завидным упорством игнорируя тех, кого она потеряла и тех, кого обрела, тех, кто любил её больше жизни, и тех, кто прогонял прочь её боль и страдания. Ей бы остаться в своей скорлупе навеки, не знать о призрачных танцах, не видеть знаков, она свихнётся с ними, она погибнет, она не выдержит, она сломается. Её сломают потоком воды, холодом земли, тяжестью воздуха; татуированные плечи такие хрупкие, а два мира — по ту сторону и по эту — такие тяжёлые, тут никакая любовь не спасёт, никакое грёбанное желание помочь не вытащит на поверхность из-под толщи чужих жизней и смертей. Когда появляется какой-то Никита (имена живых и их значимость Вика запоминает ещё хуже, чем мёртвых), призраки средь старых хладных камней обтёсанной серой моралью реальности дрожат перепуганными огоньками свечей в робкой надежде. Вике впервые хочется танцевать самой, пусть даже в чертоге метафорических павших королей, пусть во имя справедливости, пусть за себя или не совсем. Вика танцует и татуировки пёстрой опасностью оживают на её плечах под мотив, который она диктует сама.