Глава 19. В лучших традициях Голливуда (1/1)
- Господин…
- Арудзи-сама…- Кунсин - сама…Он слышал это со всех сторон. Кивал головой, позволял морщинкам скопляться в уголках глаз, чуть кривил губы, но чувствовал тревогу. Да и смятение на лицах прочесть было легко. Они обеспокоены, а у пожилой Аико, которую он приставил к Арису, которая уже была невестой, по виску катилась капелька пота, смачивая тонкую седую прядь, выбившуюся из прически.Он сделал вид, что ничего не заметил и спокойно, важно прошел дальше. Сколько сил требовалось на то, чтобы сохранить спокойствие!Вот её покои. Хао решительно раздвинул фусума. Навстречу рванул лишь ветер из распахнутых напротив седзи, ведущими на веранду, за которой был разбит чудесный, густой сад. Дерево жалобно затрещало под тонкими, цепкими пальцами.- Госюндзин-сама, - произнес Акайо Сато, важно выступая вперед, твердо глядя в потемневшие глаза Хао. – Я глава стражи, что дежурила в тот день, когда одзё-сама исчезла. Прошу вас, - он опустился на колени и опустил голову на следы обуви Хао, - позвольте совершить сэппуку.- Прямо здесь и сейчас. И вся смена. – Отрезал Хао. – А пока готовишься…Когда это было?- Три дня назад.Акайо достал короткий нож, закрыл глаза. Зашевелились губы, лицо стало вдохновенным, а когда веки приподнялись – из-под них лился чистый, искрящийся свет. Хао поджал губы.
- Подожди, пока я сделаю второй надрез. – Сказал приговоренный, обращаясь к товарищу и с мольбой взглянул на господина. Оба кивнули.Самурай выдохнул и вспорол живот. Он тяжело, прерывисто сглотнул, словно силясь проглотить комок в горле. Изо рта заструилась кровь. Он тяжело выхватил вакидзаси из тела и сделал второй надрез – крест-накрест. Покачнулся – и тут же голова полетела с плеч, избавив начальника стражи от мук.Его товарищ опустился на колени следом за ним. Кивнул стоящему рядом и приготовился к самоубийству. Так, по цепочке, они оплатили свой позор, пока не остался последний – без друга и помощника, который избавил бы его от страданий. Самый молодой, всего неделю назад принятый на службу – Усаги Умино. Он, дрожа, опустился на колени и выставил перед собой кинжал. Лезвие упиралось в живот, увлажнившиеся руки тряслись. Желудок протяжно урчал и завязывался узлом, в горле стоял ком.Позади зашуршали одежды. На плечо опустилась рука и чуть спали длинные волосы. Донесся тихий, успокаивающий шепот:- Ты достойный – ты видел смерть своих товарищей, помог в последний раз своему другу, зная, что никто боле не поможет тебе. Ты – настоящий самурай и покинешь этот мир с честью. Я буду твоим помощником, Усаги Умино.Надрез. Больно. Разум чуть помутился и тут же затошнило. Он распахнул рот, и мало позорно не откинулся назад, но шеей почувствовал лезвие и сладкую, тягучую боль, уводящую в темноту…- Каждый мужчина ведает страх. Это не есть стыд. Это – природа. Мужество – значит не не испытывать вовсе страха, а сражаться с ним, преодолевать его, не обращать внимания, когда он дышит в спину. Покойся с миром, Усаги Умино, и да пойдет твоя душа по тропе ками.
***- Ксо, ксо, ксо! – Хиро носился по домику, сбивая глиняные горшки и статуэтки, ломая кукол и срывая с себя одежды. – И что теперь?- Мужчина не ведает страха, - медленно, тягуче пропела рыжая обнаженная женщина, все еще лежа на разворошенной постели. Точно яд капал с её уст. – Обожди, друг мой, все уладится…- Что уладится? Как?! – Будто в горячке шептал он, обтирая лицо платком, боясь повернуться, чтобы посмотреть на Кицунэ.- Я улажу. – Промолвила она, поднимаясь с ложа и тихо приближаясь сзади к Хиро. Он дрожал.- Почему ты боишься меня?- Так странно, - прошептал он. – Что ты – ками, Кицунэ-сама, делила со мной постель.- А вдруг я полюбила тебя? – Она кокетливо хлопнула ресницами, рыща руками по его телу.Он хрипло хохотнул и покачал головой.- Ну, знаешь. – Сказала она, выпятив нижнюю губу, будто обидевшись. – Жди меня, и я приведу девчонку.***- Не приедет? – Ёи-но-Ютака сложила бантиком напомаженные губы, сделав глупое лицо, что так нравится мужчинам, и протянула сверток мужу.- Император поручает мне сопроводить онмё Хао-но-Асакуру в столицу, предоставить его на суд Его Величеству и сёгуну. О-хо-хо…Кажется, у малыша Асакуры неприятности! – Засмеялся Ёримицу низким, утробным смехом, напоминавшем кваканье жирной жабы, прикрываясь веером.Жена услужливо улыбнулась, протягивая пиалу сакэ. Вообще-то, она симпатизировала ?малышу Хао? и находила его очень хорошим и симпатичным мужчиной, и в глубине души очень завидовала куртизанкам Ивового Мира, в объятиях которых, по слухам, иногда проводил ночи онмё.А теперь и девочка из ниоткуда вдруг и – прыг! – стала вдруг ему супругой. А теперь и вовсе исчезла. Ёи-но-Ютака покачала головой, полностью отдаваясь невеселым думам. Давеча к ней приезжала донельзя оскорбленная поведением новоявленной одзё-сама Мама-сан из Плывущего Мира – жаловалась на непотребные женщине манеры и отказ желанием мужа и даже – ками помилуй! – назвала себя вдовой.- Подумать только, - горячо шептала Кэзуми.- При живом-то муже своем и господине! Уж очень надеюсь, что по возвращению Асакура-сама прикажет ей совершить сэппуку или! - с позором сошлет её к эта!- А если она права?- Да жив он – точно тебе говорю! Моя Марико, как выходила ночью с распущенными волосами на речку – видела его! Да с такой красавицей пышнотелой – предавались утехам прямо под звездами, а только сумерки едва-едва наступили!Госпожа ахнула, а Мама-сан только важно покачала головой.- Такие дела творятся, Ёи-но-Ютака сан…Ёримицу отдавал приказания. Два отряда отправлялись вперед, три – сопровождали господина и еще три – отправлялись на следующий день. Толстый даймё ехал в паланкине, сложив короткопалые руки на дряблом животе, скрытом складками тонкого редкого шелка из южного Китая.Он уже строил планы на земли Хао-но-Асакуры и облизывал свои губы, смоченные жиром недавно съеденного обеда.В конце концов, многие слуги предали своего господина, сочтя служение министру Ёримицу-но-Ёситомо куда более выгодным и перспективным. Что же, малыш Хао, деваться тебе некуда…Он хихикнул и стал поигрывать веером. Вскоре на горизонте показалась провинция Асакуры.***Алиса уже порядочно запыхалась, но она бежала, еле переставляя ноги и держась за бок, бежала вдогонку неутомимому зверю с её сокровищами в пасти. Краем сознания она понимала, что лиса ведет себя странно – зверь бы так просто не приблизился к человеку, если только он не голоден или не приручен. Чертовщина какая-то, в самом деле.Однако, было уже поздно: лисица завела её в тот самый лес, но здесь он рос более густо, таинственно, страшно. Дымка змеилась в ногах, туман холодным, мокрым покрывалом смачивал голову и пробирал до костей, спина дрогла и леденела, словно сковываясь изнутри.Показалась опушка – Алиса шла чисто по инерции, едва-едва передвигая налитые свинцом ноги в окованных железных сапожищах, как у тех витязей из славной дружины и неисчерпаемых воспоминаниях Олега.Но где же он?Алиса дрожала, стучала зубами от холода. Но где же лисица? Нет её нигде. Только сумка лежит в мокрой, чуть примятой траве да цветы кое-где опустили головки, точно примятые. Послышался тонкий звон. Девушка вскинула голову, точно перепуганный зверек.Это звенели тонкие бамбуковые трубочки и металлические шарики, как колокольчики у входа в гостеприимный дом. Алисе стало жутко. Она точно попала в какой-то ужастик, в лучших традициях Голлливуда.На пороге показался слуга из поместья Хао. Девушка прищурилась, напряженно что-то вспоминая. А когда расширившиеся зрачки почти вытеснили сияющую зелень глаз, сознание тут же сковала тьма, и тело ослабло, мешком повалившись в траву.***
- Хао! Хао! – Кто-то уже довольно давно пытался прорваться в его сознание и, наконец, добившись своего, обрушил на шамана поток бессвязных мыслей и обжигающих эмоций.- Где она, князь?!
- В опасности, её схватил тот слуга, за которым приказал ты мне следить и какая-то лисица… - У него почти потемнело в глазах. Стоило бы догадаться!
- Седлайте моего коня!