Глава 22 (1/1)

?Я видел опасность, но все-таки шёл вперёдПо заколдованному пути.И тогда я сказал: пусть печаль обернется падающим листомНа утренней заре.В ноябре на Графтон стритМы незаметно подошли к краюГлубокой пропасти, откуда можно было увидетьЦену нашей страсти?—?Гидеон, ты можешь запустить протокол ?Галифрей??—?Конечно, капитан Хантер. Для кого Вы хотите его применить?—?Для себя.—?Но, капитан, это опасно. Это ещё недостаточно стабильный протокол.—?Гидеон, я знаю, у меня есть план. И ты же понимаешь, что я больше не твой капитан?—?Вы всегда будете моим капитаном. Когда Вы хотите его применить?—?В момент последнего удара моего сердца.—?Это недостаточно точное указание.—?Я подключу свои показатели к твоей системе. Ты первая узнаешь, когда моё сердце остановится.—?Благодарю за честь. Я буду здесь, капитан Хантер.—?Как и всегда, Гидеон. Тебе никогда не нужно было это говорить."?— Я люблю тебя.—?Я знаю?.Я ни секунду не сомневался?— использовать мне ядро или нет. Я знал свое предназначение. Хотя сейчас можно уже не врать?— я засомневался, услышав голос Бартоломью. Это же был гениальный план?— отгородиться от всех, поставив песню на свою частоту, но он всё равно достучался до меня. Я уже попрощался с ним, оставил ещё одно прощальное сообщение и думал, что могу уйти. Мне придавало сил?осознание?— мой поступок даст им шанс скрыться. Умирать сейчас не было моим предпочтением. До знакомства с Барри Алленом, до Флэшпоинта я, признаюсь, думал об этом. Но сейчас… Я даже не знаю, где я сейчас. Здесь полная тьма. Бартоломью, я надеюсь, ты в порядке. Может это и есть петля? Я могу вспоминать все моменты с тобой, начиная со встречи.Да, это было странно и удивительно, что я, не будучи особенным, держался кучки ?невероятных?, но когда к нам прибило другого ?необычного?, я не радовался, а с подозрением опускал руку в карман. Так я смотрел на Барри Аллена в первую встречу.Однако, не менее странно было видеть, как человек, ежедневно сталкивающийся с чем-то необычным, всё равно умудрялся как ребёнок удивляться новым вещам каждый раз как в первый.Так Барри Аллен смотрел на меня в первую встречу.Я никак не мог тогда угадать, что этот паренёк возьмёт мою жизнь в свои руки. Мы поймали его по пути на работу. Он опаздывал. Растрепанный, долговязый мальчишка, сломавший хронологию."?— И вот этот мальчишка сломал хронологию?—?Он вообще-то Флэш. Защитник Централ-Сити. Он друг Оливера, профессора Штейна и Джексона. На этом корабле его знают все.—?Я его не знаю. И в этой хронологии, Флэш?— девушка, не думаю, что это он.—?Я уверена, он не хотел делать ничего подобного. Давай поговорим с ним. Может быть, ему нужна помощь.—?Даже если он не хотел этого, это уже произошло, хорошо, даю тебе одну попытку?.Я проникся им. Хотя и не мог понять, как. Нахальный паренек с обаятельной улыбкой, средненькими каламбурами и лирическими речами?— типичный для это мира, но не для моего. Но уже спустя какое-то время я понял, что он особенный для всех миров."?— Мы должны что-то предпринять. Это временная конструкция как-то необычно сильно проявляет темпоральную активность.—?А если попроще?—?Я думаю, Капитан имеет ввиду, что время хочет закрепиться в этом положении быстрее, чем нам казалось. И мы не знаем почему.—?А, ладно.—?Спасибо, мистер Палмер. Вы правы. Видимо, времени очень нравится эта хронология. Я ей дал три дня, но теперь у нас только два.—?Нам нужен план.—?А мне кажется, он у нас есть. Нам нужно убить маму Барри.—?Вы правда думаете об этом, мисс Лэнс? —?А что? Разве не в этом причина проблемы?—?Согласен с блондинкой. Просто разберёмся с причиной.—?Мистер Рори, постыдитесь. —?Профессор, я вынужден согласиться с мистером Рори и Сарой. Но не мы должны убить Нору Аллен, а Обратный Флэш. Мы просто должны позволить ему это сделать.—?Но, капитан, разве Вы не сами не хотели спасти свою семью? Этот молодой человек хотел поступить также.—?Да, и поэтому я сам скажу ему о нашем плане?.Я увидел в его глазах отражение своего страдания. Он потерял своих родителей, как я когда-то свою семью. Такой грустный, такой сильный, не боящийся своих чувств. Он злился, он страдал так искренне у всех на виду. Я не мог оставаться в стороне. В России под лучами мирного солнца я увидел истинного Барри?— доброго, домашнего юношу. Он был таким вдохновляющим и искренним. Это уже не казалось слабостью?— это было его силой, которой он умел пользоваться. Чувство справедливости развито у Бартоломью отменно, не меньше, чем сопереживание. Я подумал, что если бы Джонас вырос, я бы хотел, чтобы он был на него похож. Я бы сам хотел бы быть на него похожим?— быть незаменимым. Но по-настоящему я понял всю запутанность спектра своих чувств, когда нам было необходимо расстаться. Он так много говорил. Так эмоционально. Мне захотелось прикоснуться к его миру. Я не знал тогда, что на меня нашло, да и сейчас не знаю. Может думал, что песня распутает этот сложный клубок? Но это не помогло. Стоило взглянуть на него один раз в его доме под ту музыку?— меня захлестнуло.У него на прикроватной тумбочке лежала книга ?Гордость и предубеждение? в обложке с кадром из сериала.?Ему нравится Джейн Остин и Колин Фёрт? Значит в Лондоне понравится точно. Театры, дождливые дни, которые можно провести в комнате с видом на парк. Боже, я становлюсь сентиментальным. Это и есть старость?? Я не выдержал тех эмоций. Я сбежал. Неужели этот мальчишка мне… нравится? И не как друг? Такое бывает? Я нахаживал круги на корабле, обдумывал всё, пересматривал сообщение жены и сына, но понял, что это неправильно и нечестно, как будто я предавал их. Я не знал, где найти подсказку, зацепку хоть что-то.Но жизнь вдруг стала ещё более сложной, ведь я потерял полгода, запертый в своём же разуме. Жить под другим именем другой личностью было… странно. Я слышал шаги Гидеон, обрывки слов своей команды, но я не слышал Барри и мне не хватало его. Он бы быстро вытащил меня какой-нибудь воодушевляющей речью. У меня было время обдумать свои чувства до того, как пришла команда спасения, и я вернулся на корабль, которому я уже стал ненужен. Я стал теряться слишком часто.Тогда Барри появился, как луч света. Но как же он тогда смотрел на меня, а я не мог понять почему. Словно я был тенью его потерянной любви. Так и оказалось. Его глаза с ускользающей надеждой смотрели прямо на меня. Даже если бы я хотел, я бы не смог уйти. Я уже был втянут в это. Одно рукопожатие, и все наши неловкие поцелуи и ещё более неловкий флирт ожили в моей голове. Я прочувствовал каждый момент, несмотря на то, что мне только предстояло их пережить. Я ощутил каждое прикосновение рук и губ. Я не думал, что моё сердце может биться так быстро. Его глаза снова зажглись, а улыбка стала по-настоящему счастливой.Победив Дарка, Мерлина и Тоуна, я понял мне не место на этом корабле. Стиль Легенд мне не подходил, да я и не хотел оставаться в месте, где я не нужен. В моей жизни произошёл перелом?— я не знал, куда дальше двигаться, но у нас с Барри всё было спокойно, и он хотел, чтобы так оставалось. Однако так не могло быть. ?Этот? Барри не мог меня поддержать. Мне нужны были силы, чтобы совершить задуманное. И я знал, где я мог их найти?— у человека, который дал мне надежду, место в жизни, кроме волнолёта. Если бы меня попросили назвать самую жизнерадостным и тёплую улыбку во всех галактиках, я бы уверенно назвал имя?— Барри Аллен. Улыбка этого парня могла быть самым опасным оружием в мире, но она принадлежала самому добродушному человеку. Я не знаю, где он находит силы светить, но, я надеюсь, что там стоит вечный двигатель.В моём плане было что-то неправильное, но Барри был таким очаровательным, когда не понимал ничего, не знал ничего. Снова завоёвывать его, зажигать огонь в его глазах искрой, подаренной им?— я мог делать это вечно.В осколках памяти я нашёл что-то об ?Отверженных?, и купленные билеты пошли в ход. Я рисковал, но он когда-то также рискнул, и должен был ещё раз. Мне было невероятно неловко, но стоило мне посмотреть на него и я набирался храбрости. Он сразу будто что-то почувствовал. Сразу включился в эту игру. Я понимал, как нечестно путать его, умалчивая, откуда я, ведь я знал?— он поймёт, но я не хотел вмешивать его во временные игры. Я был не новичком в умалчивании важной информации. И я был готов ко всему, но не к тому, что сделал Бартоломью. Что бы не происходило, как бы плохо ему ни было, он не жаловался, а просто устало улыбался. Он даже ни разу не упомянул это. От этого каждое слово и каждый поступок отдавались гулом в голове."?— У тебя случайно в предках римских легионеров не было?—?А что, ты кого-то знаешь?—?Нет, но у тебя такой гордый профиль, острый взгляд, будто ты сам подчинял бриттов.—?А вот этого я отрицать не буду.—?Ты весь состоишь из загадок?—?На те проценты, что не отданы акценту и желейным бобам?.Я не мог перестать улыбаться, смотря на него?— губы будто застыли в одном положении. Это была самая глупая в мире шутка, но как же заразительно он смеялся над ней!Мы отправились на ?Отверженных?, словно обыкновенная парочка с обычной жизнью. Анжольрас в этой постановки был прекрасен, насколько я мог это оценить, но Барри будто тянулся всем своим существом к сцене, когда появлялась Эпонина. На последнем ?Сама по себе? он сжал мою руку, но как только актриса закончила тянуть последнюю гласную, он её убрал, а я боролся с желание оглянуться на него. Я видел, как его челюсть сжимается во время ?Небольшой дождь?. Из его глаз исчез огонь. Его так хотелось защитить, но он и сам прекрасно с этим справлялся. В том пропитанном дождём парке он не должен был целовать меня?— всё должно было произойти позже. Хрупкое время снова пошатнулось, а он даже не заметил, как толкнул его. Снова. Почему я позволял ему это делать?"?— Что это значит Гидеон?—?Это значит, что основные события ваших отношений с Бартоломью Алленом являются фиксированной точкой во времени, но остальные обстоятельства будут изменяться.—?Как такое может быть? Это бессмыслица!—?Ваше знакомство произошло во время Флэшпоинта, а остальное является наложением хронологий.—?Это очень опасно для времени?—?Как ни странно, нет.—?Но это означает, что наши воспоминания также будут изменяться?—?Да. Они будут заменяться новыми?.Невозможный Бартоломью. Как с ним можно строить крепкие и стабильные отношения, когда они в прямом смысле шаткие? Но я знал, что нужно делать, чтобы всё произошло, чтобы петля продолжалась. ?Этот? Барри так удивляется всему, но уже не по-хорошему. Когда он ?вспомнил? дружбу с Зелёным Фонарём, я понял по его взгляду и речи, что переживает из-за Флэшпоинта, винит себя. Я не знал, как поддержать его. Я не мог изменить что-то словами?— это была бы ужасно неловкая попытка вдохновляющей речи, но я мог исправить что-то делом, как всегда это делал. Но в то же время я понимал, что у него своя слаженная жизнь: друзья, работа, а у меня даже стабильного жилья нет. Эти мысли сбили меня с толку. Я так быстро сбежал из бара, в котором мы встретились. И только выйдя на улицу, вдохнув прохладного воздуха и остудив голову, я понял?— мне нужен кто-то вроде него. Тот, в ком столько надежды, любви и тепла. Я должен рискнуть. Я не должен забывать, что оно того стоит.Я исчезал и возвращался, ведь я не мог забывать о своей миссии, не заботясь о датах и чувствах Барри. Так я чуть не испортил ему Рождество. В комнате было темно. И хотя гирлянды висели повсюду, они не были включены. Барри сидел в любимом кресле напротив окна. Он не хотел признавать, как я сильно ему нужен. Я не хотел признавать, что слажал. Я должен был исправить это, и у меня был один шанс. Барри всегда выглядел как будто сбежал с семейного празднования дня благодарения: мягкая улыбка, расслабленная одежда, запах шарлотки. Но ему невероятно шло Рождество. Я не мог не подарить ему что-то особенное. Я был в Дублине лишь однажды. Тогда я был Повелителем, и это был рабочий визит. Но теперь всё было иначе. Конечно, Бартоломью не знал, что это за места, как и я плохо их помнил, но от нашей точки было видно парк Сант-Стивенс-Грин и нам пришлось пройти через него. Мы пересекли Лиффи через один из мостов рядом с каким-то тёмным сквером, название которого я не знал. Мы медленно шли около часа. Я знал, куда это всё ведёт, и куда я его веду, но остановится я не мог. Тихая, маленькая улочка Реглан-Роуд была пуста. Барри, как обычно много говорил, я прилежно слушал, но не мог отделаться от гнетущего чувства промозглового ветра. Бартоломью счастливо улыбался. —?Может домой? Здесь чудесно. Прогулка была потрясающей, но я приготовил ужин, нашёл милые шерстяные носки. —?Я не знал почему, но я был рад, что мы возвращались.—?Хорошо, тогда у меня встречное предложение. —?Мы отправились домой, и это было лучшее Рождество.Встречи становились всё чаще, всё длиннее. Я чувствовал себя таким растерянным, словно школьник. Это было так странно, необычно и неловко. Я не ощущал себя пятнадцатилетним даже в пятнадцать, но в тот момент мне это понравилось. Барри смотрел на меня так открыто. Не успел я и оценить ситуацию целиком, как он взял руку в свою и положил на своё плечо.—?В Средние века меня бы сожгли?— сказал он усмехаясь.—?Почему? —?спросил я почти беззвучно, не силах перестать думать и смотреть на его смеющееся лицо.—?Ты посмотри сколько у меня родинок, а это метка Дьявола?— и он начал водить мою руку от одной родинки к другой. Я чувствовал как по его бледной коже начали бегать мурашки. Наши руки опускались всё ниже. Это было глупой игрой, но я втянулся в неё. Сколько любви и надежды в нём было: романтичные речи про звёзды, бездонные глаза, тело, покрытое родинками. Я не удержался, ведь первое, что я услышал, вернувшись из чертогов своего разума было ?Называй меня Бартоломью?. Но это была глупая, чертовски глупая идея?— уходить от него в тот вечер. Как хорошо, что я вернулся.Барри очень тихо дышал во сне, приходилось прислушиваться. Его волосы словно ветви кустарника тянулись в разные стороны. Меня тянуло на поэзию рядом с ним. Я провёл ладонью по своей короткой стрижке и запустил другую в волосы Аллена. Затуманенный белый свет мягко касается спящего парня. В эти секунды Барри казался таким мирным. Всё вокруг казалось таким мирным. Барри делал мир лучше, но этот мир не ощущался мне родным. Контраст между нами был слишком очевидным. Мягкая фланелевая рубашка слегка щекотала ещё влажную кожу. Я никогда не носил ничего подобного, но у Барри на меня нашлось только это. Я выглядел как канадский лесоруб, если бы не акцент и ?гордый профиль?. Было неожиданно приятно почувствовать что-то такое… домашнее. Барри из прошлого смягчил меня, подарил надежду, помог справится с миссией, и я понял?— мне пора.У меня остался ?мой? Бартоломью. В тот день я впервые услышал как он поёт. Это был словно финал какой-то мелодрамы. Я пришёл к нему, играл по его правилам. Разве что виски и костюм выдавали отчаяние. А он ничуть не изменился, да и чего я ожидал. Он неотрывно смотрел на меня. Ну да, теперь я ?его? Рип. После той глупой ссоры для него прошло не больше трёх дней, а для меня больше трёх лет. Я знал, что точно люблю его. Я спел то, что он хотел услышать, то, во что я хотел верить.—?Ты пошатнул само время, Бартоломью.—?Не начинай об этом снова. —?События Флэшпоинта всё ещё больно отзывались в нём.—?Я не об этом. Идеальная конструкция времени не выдержала твоего прикосновения, и я не смог.Я не великий мечтатель. Я даже не оптимист. Но я верующий, что позволяет ?великим мечтателям? воплощать их ?великие? идеи. Но признаться, представлять Барри Аллена в его фирменной черной футболке с желтым логотипом на фоне Темзы было самым лучшим занятием. И я мог воплотить это, но это оставалось лишь фантазией, ведь я ждал лучшего момента. Я старался никому ничего обещать. Мир?— непостоянная единица. Всё может измениться в любую секунду. Тысячи возможных ?если? могут стать реальностью, но только не твои обещания. Обещания никогда не сбываются. Они не становятся воспоминаниями, а только ранят, а после исчезают с морем сожаления. Так просто и бессмысленно. Но Бартоломью, естественно, исключение из всех правил.Я давно так ни за кого не волновался. Барри ежедневно рисковал собой, отдавая себя защите города, его жителей и близких людей. Всё это время у него была своя война, которую он вёл тихо, даже не говоря мне о ней. И мне пришлось осознать её масштабы?— я видел его израненное тело, как он едва дышал. Мне так хотелось прикоснуться к нему, облегчить его боль, но я понимал, что не мог. Мне оставалось только ждать, а для Повелителя Времени, пусть и бывшего это невыносимо, но я повторял про себя- я должен быть с ним. Каждую минуту. Я видел как все переживают за него. Я не был единственным в его жизни. И когда он сказал, что я не волновался за него, я почувствовал рвущиеся цепи. Это было ужасно больно. И я ушёл забываться. Снова."?— Кто Вы?—?Зовите меня?— Доктор Фатум, мистер Хантер.—?Чем обязан?—?Вы слышали о демоне по имени Малус?—?Приходилось.—?Он на Земле и угрожает всему человечеству. Вам необходимо вступить с ним в войну.—?Почему мне?—?Это ваша судьба.—?Мне стоит знать что-то ещё?—?Вам суждено погибнуть в схватке с ним, но только ваш правильный выбор позволит победить его раз и навсегда?. Сияющий золотом образ Доктора Фатум растворился в ярком, похожим на солнечный, свете. Свет был слишком ярким?— мне пришлось зажмуриться. Открыв глаза, я не заметил и знака, что он был здесь, но его слова теперь жили во мне.Я знал о том, что меня ждёт, но я не мог забрать надежду у Барри. Нити хронология, что лежали в моих руках, перетёрлись и запутались между собой, но я должен был спасти его.?Я не могу прожить и дня без тебя??— самая банальная ванильная фраза, но такая правдивая для меня. Гравировка на часах тоже не самая новая идея, но разве это важно. Думаю, что нет, если ты делаешь искренне. Привязываться к Бартоломью было невероятно тяжело. Старый ржавый якорь не выдержал бы, если и у этого берега я не смог бы остаться, но остановиться было уже невозможно. Он отдавал свои силы, чтобы привязать меня к себе. Я сделал часы со встроенной возможностью записи голографического сообщения с гравировкой на латыни, зная, что это будет прощальный подарок.Я вступил в новую войну, как и было суждено. Я даже вернулся к Легендам. В тюрьме Бюро, будучи преданным Сарой и отвергнутым Барри, было тяжело. На самом деле, я находился в тюрьме собственных ошибок. Неужели я был настолько плохим человеком? Неужели меня запомнят только по чему-то плохому? Я прогонял эти мысли каждое мгновение своего заключения. Барри будет лучше без меня. Он забудет меня. Я повторял это вместо молитвы. Я решил оставить себя в наказание в тюрьме, ответить за всё содеянное. Но едва я однажды увидел краешек звёздного неба, я не задумываясь сбежал. Я не мог представить, что буду бежать из тюрьмы Бюро времени с Барри в родной Лондон. Он, я думаю, тоже. Но всё же мои потаённые мечты вырисовались в настоящем, и я уже не мог сомневаться. Дом моего детства, сдержанная, но милая мама. А Барри так и не заметил пробегающего мимо маленького меня. Тяжело было возвращаться в ту маленькую квартирку на востоке. Там я прятал жену и сына от Повелителей. В углу лежали плюшевая игрушка Винни-Пуха и книжка, которые мне подарили в детстве, а потом они стали принадлежать Джонасу. С их ухода в том времени прошёл день, но сколько на самом деле я даже боюсь считать. Бартоломью всё же умудрился оживить те серые стены, осветить те мрачные лондонские улицы. В окнах начали зажигаться свечи, как маяки для потерянных, и в свете фонарей глаза Барри горели также. Я пошёл на их свет, как всегда.Я так хотел, чтобы он остался, но я не мог просить, не мог заставлять, не мог говорить об этом, ведь он бы возразил. Я не хотел, чтобы вся нежность и радость были из жалости. Я знаю, что он делал это не специально, но в каждом его движении, каждом слове я чувствовал её. Он снова назвал моё настоящее имя, будто коснувшись той части меня, что я всегда скрывал. Я должен был всё исправить. Ради Барри. Он уходил от меня разочарованным, грустным и одиноким. И я не мог это изменить. Я так сильно ненавидел себя в ту минуту, как никто никогда в целой Вселенной. Моя рука сама тянулась к нему, чтобы остановить. И почему я всё же позволил ему уйти? Он был со мной. Он дал мне веру. А я отправил его домой. Одного. Я столько раз хотел оставить его навсегда, ведь это нечестно. Айрис была бы его идеальной половинкой в другой Вселенной, но рядом с ним был лишь я. Я отошёл тогда, но моё сердце разрывалось, и я не смог не вернуться. Я поступал как последний эгоист, но улыбка Барри вызывала привыкание. Я хотел быть с ним, пока ещё могу.Бартоломью. Бегун, он бежал потому, что видел цель, а я просто хотел сбежать. Всегда хотел и всегда делал. Его путь был прямым туннелем, мой?— сплетением кротовых нор. Ступая на волнолёт я собирался из тысячи кусочков, будто и не разбивался, но продолжая ощущать остроту осколков. Дотронешься?— порежешься. Я не хотел, чтобы и он поранился. Бартоломью всегда был правильным человеком. Тяжело быть привязанным к человеку, если он не привязан к тебе, но Барри привязался ко мне и привязал меня к себе. Все мои мгновения с ним были наполнены смесью любви и заботы. Благодаря нему я любил свою семью ещё сильнее, я осознал, что такое ?дом?. Я бывал в его квартире не более десятка раз, но я считаю её нашей. Он предложил мне своё сердце, полное любви и руку помощи. Я согласился, но снова ушёл на войну. Этот демон не убежал. Видимо, я не такой хороший человек.Я знал, на какую войну я собираюсь идти в это утро (или сколько времени уже прошло?). Но я не хотел уходить, пока Барри так спокойно спит. Как жаль, что я не мог остаться. Плохое предчувствие не оставляет меня, я попытался отогнать его хотя бы до рассвета. Теперь уже нет разницы. Даже если бы мне снова нужно было бы выбирать, то я всё равно бы его спас.?Но чёрт возьми, Бартоломью, я так хочу быть рядом?.—?Ты вовремя, Аллен.—?Я скучаю, Рип. Мы так мало всего успели.—?Я тоже скучал, Бартоломью, но у нас было много всего.?О, я любил так сильно,Что было невыносимо бросать это счастье.На тихой улице, где встречаются старые призраки,Я вижу, как он уходитОт меня так торопливо.Я должен признать,Что любил не так, как должен был?