1 часть (1/1)

Все катится к черту очень быстро, очень резво и очень радостно. К черту вообще всегда и все катится намного быстрее, чем к светлому будущему, но в этот раз просто рекорд Гиннесса по скорости, с которой его жизнь превращается в ад. Личный ад Чжухона - Ли гребаный Минхек. И, наверное, перед входом висела табличка "Осторожно, горячо", но Чжухон по сторонам никогда не смотрит и мелкий шрифт не читает. Он вообще-то до пизды занятой человек, чтобы тратить своё время на вот это вот все, но время, чтобы очень крепко залипнуть на Минхеке неожиданно находит.Он проходит все пять стадий принятия неизбежного, кажется даже не один раз, потому что одно его внутреннее я в восторге от Минхека, а второе хочет свернуть ему шею по три раза на дню, и это внутренний диссонанс.Стадию отрицания он преодолевает ещё во времена NO.MERCY, вместе с осознанием всего происходящего, и конкретно так пугается, потому что не каждый день ты вдруг понимаешь, что вот эти худые и нелепые ноги тебе нравятся куда больше аппетитного декольте на третьем размере. Отрицает он так яростно, что даже окружающие понимают - идет война и главное, чтобы она оставалась внутри Чжухона до самой победы не важно кого над кем.Война оканчивается проигрышем всех сторон, а главное самого Чжухона, что приводит его в ярость. Он проигрывать не привык, не умеет и пробовать не собирается. Не собирался, но кто бы его спрашивал. Поэтому, когда их группа получает официальное название, а имена участников железно утверждены, он исходит на говно. На фоне этой катастрофы, катастрофа по имени Им Чангюн перестает быть таковой и весь свой негатив он направляет на Минхека. Чангюн выдыхает, а Минхек ахреневает от такой жизни каждый день все больше. Кто-то даже шутит, что свою порцию получит каждый, давайте решим, кто следующий в очереди, но очередь начинается и заканчивается только Минхеком. Как-то ахренеть несправедливо, думает тот, и гиенится в ответ, уж он то умеет, он по правде единственный, не считая Чжухона, у кого в группе такой же дурной нрав. Их взаимные бомбардировки не длятся долго, потому что Минхек все еще нравится Чжухону, а Чжухон вообще-то не совсем отбитый, и вроде бы даже не сволочь.Легче, чем договориться с самим собой - только лечь под поезд. Это решило бы все его проблемы разом, и не только его, но хрен вам всем. Он же сильный, он же мужик, он же боец, было всякое, все преодолел и это сможет. Но от бойца не остаётся ни одной буквы, когда на фансайне Минхек виснет на нём и чуть ли не трется, как мартовский кот. Их скиншип всегда заходит на ура, самый естественный и натуральный, как говорит Кихен, а Чжухон еле затыкает себе рот, потому что из натурального тут только Минхек. Весь такой натуральный натурал и самое натуральное наказание, неужели из-за той бабушки, которую Чжухон не перевел тогда через дорогу семь лет назад? И может из-за неё, а может из-за охрененного голоса Минхека, но факт остаётся фактом - перед сном Чжухон торгуется со вселенной на манер "а можно не надо" и " я честно-честно буду хорошим мальчиком". Вселенная молчит, а Чжухон скатывается ещё ниже, ближе к самому пеклу.Депрессия не приходит в том самом своём жутком виде, в каком приходит обычно, но Чжухон ей все равно не рад. Она скребёт в груди какой-то безысходностью, отдается в голове гудящей тишиной и пустотой. Его тексты становятся все сопливее и нелогичнее, словно у влюбленной школьницы, их один за одним сворачивают и не пропускают в работу, это бесит, но злиться нет сил или желания. Он хандрит и даже уже не загоняется, потому что и так загнали в самый угол. Или сам себя загнал, философски думает Чжухон, пока наблюдает за репетирующим Минхеком. Наблюдает,вздыхает, страдает и снова смотрит. А еще думает так много, что голова к вечеру под тонну, как шея не сломалась - загадка. Минхек улавливает его настроение почти сразу, что приятно и бесит одновременно, потому что уйди, и без тебя тошно, и с тобой, просто уйди. Минхек намеки не понимает, Чжухон уверен, что тот просто косит под дуру, и не отходит потом вообще ни на шаг. Они почти срастаются на какое-то время, даже умудряются выпустить микстейп Минхека и изнасиловать чувствительный слух Кихена, пока репетируют и ржут над любым словом. Кихен орет на них "угашенные" и негодует, почему эти два идиота не нашли друг друга раньше, а только сейчас.Смириться со своей участью под конец этого бала сатаны становится самым логичным и правильным, Чжухон сам себе готов отгрызть голову, потому что надо было раньше это сделать. Жить, конечно, ну нихрена не легче стало, но немного спокойнее. Если в аду вообще можно жить спокойно, потому что самый главный бес явно выбрал Чжухона себе в личные жертвы. Чжухон жертва - судьбы, обстоятельств, вот этого дьявола, и срать уже, за какие грехи, но живым он точно не дастся. Именно поэтому, когда на очередном концерте он попадает в пару к Минхеку и они отыгрывают какую-то сладко-дурацкую сценку, Чжухон отыгрывается на самом Минхеке. Совершенно по блядски и ни разу не по братски проводит рукой от самой кромки джинс до вздернутого подбородка и наслаждается ужасом в глазах напротив. Публика в восторге, мемберы в восторге, Чжухон в восторге, а Минхек нет, но умри от своего же оружия, злорадствует Чжухон. Поступок явно низкий и со стороны морали аморальный, но он и так уже горит в аду, так чего стесняться.Минхек принимает правила игры и мстит уже на следующем фансайне, где распускает руки на уровне пояса и ниже, там же, где и его шуточки в этот день. Чжухон прячет горящие уши в подаренной фанаткой дурацкой шапке и считает про себя до десяти. Потом до ста, до пятисот и нихрена не помогает, потому что Минхек везде, его руки почти на заднице Чжухона, а взгляд явно под одеждой и господи, за что это все ему. Сам не нашёл управы на это зло, так решил подарить другому? Чжухон почти хнычет под конец мероприятия от бессилия, из-за помятых боков и передоза Минхеком, его даже Чангюн не смог отцепить, а уж он то умеет убивать и насиловать одним взглядом. В гримерке Чжухон забивается в самый дальний угол и вымученно наблюдает, как Минхек порхает гребаным птеродактилем мимо него, бабочек в аду не водится, и всем дарит воздушные поцелуи, Чжухону тоже прилетает, прям в лоб, со всего размаху, чтобы неповадно было.Каким-то благословением свыше для Чжухона становится новое маленькое шоу только для их группы, где они могут творить всякую дичь и не быть выдранными стаффом под конец. Чем Чжухон, конечно, пользуется по полной, превращая рейтинг передачи в 21+ за пару минут. В дурацком конкурсе "Обтанцуй соседа" Чжухон выходит абсолютным победителем самого блядского танца, как называет его Чангюн, размазав даже идеально-модельного Хенвона. Просто потому, что жеребьевка выбирает Минхека, а тут уж он вывернется, но вернет должок. И действительно возвращает, с процентами, их даже из эпизода полностью вырезают, за что стафф все равно дерет обоих. Чжухон готов так хоть раз десять и ещё на бис, только чтобы видеть этот ахуевший вид старшего. Потому что катись ты к черту, Ли Минхек, туда же, куда и я, страдать, так только вместе.Минхек из студии вылетает первым, оттаптывая ногу Кихену, а Чжухон сбежать не успевает, получая пизды за своё почти порно поведение. Он вообще-то горд собой до самой стратосферы, но стыдно ему ещё больше, даже шея краснеет. Он искренне извиняется и готов башкой биться об пол, потому что он действительно придурок. И пока все просматривают отснятые материалы, он топит за Минхеком, который удивительно быстрый, если дело пахнет паленым. Чжухон вылавливает его в дверях раздевалки и визжит потом на весь этаж, потому что Минхек прищемил ему пальцы. Они заваливаются обратно в комнату, из Чжухона ни одного приличного слова, а Минхек вроде хочет помочь, но вообще-то иди утопись, идиот конченный.- Хватит, Чжухо~ни. Правда, хватит. Я так больше не смогу, это какое-то безумие, серьезно.- Это я, мать твою, так больше не смогу! Все это время это все было жесть как стыдно и смущающе, думаешь мне прикольно? Когда ты лапаешь меня на глазах у фанатов, заваливаешься спать ко мне на кровать, сидишь вплотную на интервью - это прикольно? Это я не могу, я! Просто не трогай меня, я ведь просил уже, просто не трогай! Господи, ещё и пальцы решил мне оторвать.Чжухон спускает всех собак со всех привязей и сам кидается следом. Трепать его нервы не смеет никто, а Минхек уже несколько лет мастерски проводит на них концерты, Чжухону просто осточертело. Минхека тоже все зае, если раньше было терпимо, то сейчас все границы его самообладания были просто изнасилованы. Минхек весь из себя ахрененный, долго-долго если надо, но не значит бесконечно. За Чжухоном ему не угнаться никак, особенно если есть цель, например, добить, то Чжухону нет равных. Особенно, если это Минхек. И все это ахренеть как несправедливо, думает старший. - Не знал, что это так тебя задевает, но я тебя услышал.- Нет, нет, нет, ты не понял. Есть причина, окей?- И ты её, конечно же, не скажешь.- Нет. Не сейчас, нет.Минхек смотрит волком, голодным злым волком, Чжухон даже трусит немного, чего врать, трусит как щенок, когда Минхек бросает сумку на пол и идёт к нему. Чжухон вздергивает подбородок в попытках в смелость и гордость, но минхек выше даже так и точно злее. Он подходит близко, вплотную почти, и без объявления войны хватает Чжухона за задницу, засовывая руки в его задние карманы и впечатывая в себя уже полностью. У Чжухона в голове сирены с красной лампой, открытый от возмущения рот и ахрененно наглый Минхек перед глазами, который смотрит в упор черными глазищами и, господи, просто пожирает. Чжухону кажется, что тот сейчас заговорит, и вместо слов пойдет дым, потому что чужое тело горячее даже через одежду.- Ты себя вообще в зеркало видел? Ноги свои видел? Эти дурацкие ямочки на щеках? Знаешь, как ты выглядел там, когда танцевал? Уверен, у половины съемочной группы встал, и если бы я не знал тебя так давно, у меня бы тоже. Думаешь, я лапаю тебя просто так, ради забавы? И вот моя причина - я просто люблю тебя, придурок. Я без ума от тебя.Вот он и докатился, думает Чжухон, до самого главного котла, из которого услужливо подает ручку Минхек, приглашая к себе. И когда они все же целуются, жарко становится действительно как в аду. Минхек жадный, до каждого сантиметра его тела жадный, всего ощупывает, гладит, не так как на публике, а горячо и интимно. Так Чжухон впервые с кем-то и это стыдно до самых корней волос и приятно до самых кончиков пальцев. Минхек целует его везде, где может дотянуться, словно дорвался, наконец получил то, чего так хотел. Чжухон плавится в этом жаре, в этих ощущениях, чувствах, целует в ответ так же жадно и отчаянно, потому что было так долго нельзя. Они валятся на диванчик, Минхек затаскивает Чжухона на себя, усаживая на свои колени, а сам опирается на спинку, места вообще-то мало, в отличии от их желаний, но это все потом, ещё будет время. Они целуются до красных губ, до нехватки кислорода, какая прекрасная смерть, думает Минхек и продолжает тискать чужие плечи. Спускается вниз и почти в голос стонет, хватаясь за чужие бедра. Ахрененные, крепкие бедра, которые сейчас туго обтягивает грубая джинса, и которые так идеально ощущаются под ладонями. Он гладит их, мнет и ловит задушенный восторг, когда Чжухон отзывается на это дрожью. Он знал, что это будет самым чувствительным его местом, иначе и быть не могло, иначе зачем человеку такие, если от них нет пользы.Чжухон дышит как паровоз, путается в светлых волосах здоровой рукой и тянет назад, давая себе доступ к чужой шее. Впивается поцелуем сначала в венку, а потом и в кадык, жмет на него языком и получает реальный стон в ответ. Большие руки на его ногах сильнее впиваются пальцами и сползают во внутрь, оставаясь в опасной близости от паха. Чжухон нервничает пару секунд, а потом перестает даже думать, нахрен эту затею, и инстинктивно делает движение вперед. И это как ушат ледяной воды для Минхека, сразу приводит в чувства. Он вцепляется в чужой ремень и крепко удерживает на месте, проходясь последний раз губами по мягкой щеке.- Стой, стой, стой. Подожди, замри на секунду. Не здесь, хорошо? Поехали домой. Давай.Минхек переводит дух и благословит всех богов за свою выдержку, чем не может хвастануть сам Чжухон, который "Я всегда во всем лучший". Он еле слезает с Минхека и долго бездумно рассматривает себя в зеркале. Как после секса, думает Минхек, и думает ещё больше, потому что это ещё даже не прелюдия, а так, детские зажимания. И если бы он, черт возьми, знал, что это тело так податливо, ведь ни разу не спалился, то быть беде ещё в самом начале их карьеры. Минхек помогает Чжухону привести его в менее блядский вид, такой, чтобы хотя бы с первого взгляда вопросы не возникали, и хватает свою сумку и его самого и тащит за собой на выход. Минхек обещает себе дома, где нет сотен камер и любопытных глаз, залапать этого парня до потери сознания, зацеловать и разложить во всех возможных позах, чтобы как следует рассмотреть и запомнить все до мельчайших подробностей. До таких, которые будет знать только он один, даже без Чжухона. А Чжухон все это видит во взгляде старшего, видит и черт возьми, в прямом смысле возьми всего и без остатка. Катиться в ад, так уж вместе.