Что ты себе позволяешь? (1/1)

— Гэгэ, просыпайся, гэгэ. Приятный тихий голос ниточка за ниточкой вытягивал Вэй Ина из глубокого сна. Тот поворочался, не желая выныривать из приятного забытия. Вспышками начали мелькать кадры вчерашнего дня, благодаря которому он сейчас валялся на мягкой кровати. Погодите... Его кровать не такая мягкая.— Притормозите, не спешите, ребята, куда вы нас ведёте?— Какие ещё ребята? — адепты, назначенные ответственными за наказание нарушителей, направлялись к стене покаяния. Это место повидало немалое количество боли юных заклинателей и сейчас с печалью встречало новые лица.— Приношу свои извинения, уважаемые господа заклинатели, — Вэй Усянь на ходу сложил ладони в почтительном жесте, получая одобренные взгляды, — в Гусу действительно за прогулку ночью жестоко наказывают?— Нам отдали приказ — пол сотни ударов линейками. Не стоит выдыхать раньше времени — их длина достигает шести чи, а вес... В руках удерживать сложно! Вы и сами знаете, что не за опоздание получили выговор, — Се Юнь удивлённо переглянулся с Усянем, — нам не называли причину такого большого количества ударов, но, видимо, вы натворили что-то серьёзное.— Мы живыми домой вернёмся? — удивлённо выдохнул Се Юнь. Юношей опустили на колени перед внушающей страх громоздкой стеной. На ней были вырезблены три с половиной тысячи правил клана. Первый удар показался громом среди ясного неба. За ним последовал второй и третий. Оглушающая боль подступала с каждым новым ударом всё сильнее, заставляя кулаки сжаться до побелевших костяшек, а губы сомкнуться в тонкую линию. Хотелось закричать чтобы выплеснуть боль. Заклинатели с линейками в руках отсчитывали каждый последующий удар — с трудом набрали дюжину. Какой ужас, впереди ещё куда больше половины!— Господин Вэй, — спокойный бархатный голос окончательно вытягивает сознание и заставляет открыть глаза. Над ним склонился Можань, беспокойно разглядывая сонное лицо.— Наконец-то юный гэгэ решил почтить нас своим присутствием, — улыбнулся император.— Господин! — Вэй Ин порывается встать, но чужие руки укладывают его обратно на подушки.— Мы так разволновались, идиот! — Се Юнь метнул строгий взгляд, спустя мгновение смягчая голос, — Ты очень напугал нас, когда свалился без сознания у той чёртовой стены.— Без сознания?— Расступитесь! — грозный голос прогремел из ниоткуда.— Господин!— Господин... Старшие заклинатели склонили головы в поклоне, откладывая длинные линейки.— Я приказал не бить в полную силу! Немедленно лекаря в мои покои!— Да, господин. Пара заклинателей в спешке поклонилась и понеслась к домику лекаря, испуганно думая, ждёт ли их выговор за оплошность. Такое приспособление контролировать довольно сложно и даже если не прикладывать много усилий, линейки всё же оставляют тяжёлые раны...— Се Юнь, — Можань присел перед юношей и похлопал по щекам, — Се Юнь, ты здесь?— Господин, я здесь, — он с трудом фокусировал взгляд, из последних сил держась на коленях.— Погоди. Сейчас, — метался от одного мальчишки к другому, — скоро станет легче. Помогите господину Се подняться и дойти к моим покоям, — обратился он к адептам. Мужчина взял бессильное тело Вэй Ина на руки, крепко обхватил ладонями, и последовал за заклинателями в сторону своей усадьбы.***— Господин, мне правда уже легче, — Се Юню валяться без дела было хуже наказания.— Лекарь назначил тебе постельный режим.— Господи-и-ин, — сладко протянул тот, — не желаете составить компанию?— В чём?— В соблюдении постельного режима. Хитрый взгляд и улыбка до ушей заставили Можаня запылать щеками, но взгляд он героически не отвёл.— И правда, валяться на кровати тебе больше не нужно, лучше передай мне сменные бинты.— Как скоро он поправится? — Се Юнь моментально поменялся в лице.— Это зависит только он него самого. — Гэгэ довольно выносливый, почему же его так...— Он хорошо питается последнее время? Не сильно переутомляется? С тех пор как они приехали на обучение, Вэй Ин и правда слишком мало ел. Как же он раньше не обращал внимание на полупустые тарелки с пресными овощами, которые гэгэ оставлял в столовой... Это его вина! Если бы он придавал этому значение, Усянь был бы в порядке.— Се Юнь. — А? Ох, господин, — спохватился Се Юнь, — гэгэ совсем не переносит местную еду и почти не ест, — виновато закончил тот.— Это недопустимо! У него же нет сил чтобы подерживать духовную энергию как следует.— Теперь я буду следить за его питанием и отдыхом.— Не вини себя. Ты совсем не виноват, у него есть голова на плечах. Даже если он не всегда ею хочет пользоваться. Такая тихая и уютная атмосфера способствовала непринуждённым разговорам. Не было неловкости или ощущения неравенства с императором. Сейчас их заботило совсем другое — слабое тело заклинателя, отдыхавшее на мягкой кровати.— Гэгэ, что же ты себя не бережёшь совсем, — почти беззвучно прошептал Се Юнь, дотрагиваясь ладонью до горячего лба спящего. Он раскладывает бинты на прикроватном столике среди множества склянок. Император открывает маленькую баночку с душистой настойкой и вдыхает, сморщив лицо. "Отвратительно" — озвучивает очевидное и спускает одеяло с Вэй Ина, разматывая старые бинты. Он бережно начинает смазывать раны на спине, стараясь абстрагироваться от суеты в шаге от него. Се Юнь всё порывается помочь, придержать, подать, подсказать что-то. — Возьми тёмно-зелёный пузырёк в углу.— Есть, — хватает молниеносно крошечную склянку, откупоривает и протягивает императору.— И выпей.— А?— Тебя трясёт как испуганного кролика. Выпей, — настаивает мужчина, — этот отвар успокоит нервы. Тем временем Можань заканчивает наносить мазь на израненную кожу, заводит кончик бинта под другие слои. Они в четыре руки переворачивают Усяня на бок, предугадывая боль в мышцах от долгого лежания на животе.— Не будет ли наглостью, если я попрошу своего господина полечить и мои раны тоже? — Се Юнь тянется к завязкам на нижней рубашке, лукаво глядя из-под пушистых ресниц.— Разворачивайся и садись. Он снова заставил Можаня смутиться и отвести глаза в сторону. Причудливый орнамент на стенах он уже успел выучить наизусть.— Господин, вы только не теряйте голову от моей красоты, — улыбается во всю Се Юнь, стягивая рубашку — я всё-таки ещё довольно слаб и сопротивляться не в силах.— Помолчи пока успокоительное не подействует. Этот несносный мальчишка... Почему он позволяет ему говорить такие вещи? Они засыпают за столиком: Се Юнь — уложив голову на сложенные руки, Можань — оперевшись спиной на стену позади. Вторая беспокойная ночь растворяется в тихом сопении и затёкших конечностях.***— Я доставил вам столько хлопот, — скованно проговорил Усянь, прищуриваясь от слепящих солнечных лучей.— Как ты себя чувствуешь?— Всё тело болит после тех огромных палок, — жалобно простонал юноша.— Гэ, ты мою спину видел? Они начинают галдеть, создавая слишком много шума для двоих. Шутят, дразнят друг друга, а затем резко замолкают, устремив глаза на императора, который источал ауру печали и сожаления. — Я должен был всё проконтролировать, — мужчина винит себя, не замечая тревожные взгляды.— Смотря на молодого господина мне уже становится легче. Теперь настала очередь Се Юня успокаивать взволнованного мужчину. Ласковые речи всё слетали с его губ, не успевая задерживаться в здравом уме. Вэй Усянь, кажется, просто наслаждался его сбивчивой речью, прикрыв глаза в попытках урвать ещё немного отдыха. Младший адепт сидел с красными ушами, прокручивая в голове свои слова.— Так, — звонко хлопнул по своим коленям Можань, — одевайтесь и марш на завтрак.— А? — разочарованный удивлённый вздох сорвался с губ адептов.— Как я объясню ваше отсутствие, тем более в моей компании? Вы, молодые люди, и так отлёживались почти сутки, ваши силы уже восстановились.— Даже день отдыха несчастным побитым ученикам не дадите? — канючил Се Юнь. — Будет вам уроком, — мужчина аккуратно разгладил ладонями свои одежды и последовал прочь, — юным адептам негоже разгуливать по ночам возле покоев императора. В тишине проходит день, второй, десятый. Император так и не подходит к двум волнующим сердце ученикам. Да и что он скажет? "Не хотите ли составить мне компанию в ужине на троих? ". Нет, его статус не позволял такой роскоши в виде общения с обычными людьми. Чёртовы предубеждения и никому ненужные правила! Его круг общения заканчивается на приближённых служащих, главах гланов и собственных слугах! Раньше он ещё никогда не чувствовал себя таким одиноким. Поговорить по душам можно только с зеркалом ночью. Можань устало потёр глаза, откинувшись спиной на твёрдую циновку которая неприятно холодила спину. Гора прочитанных свитков и писем захламила стол и морально давила. Место обитания временно изменилось, а дел меньше не стало. Он так устал...— Господин? Приглушённый голос за дверями вытягивает из раздумий и заставляет открыть глаза.— Господин. Этот голос кажется ему очень знакомым. Тот самый ученик, бессовестно подглядывающий за ним ночью? Можань подходит к дверям и стоит. Зависает пока лёгкий стук не повторяется. — Господин, — тёмные завораживающие глаза распахиваются и устремляются на императора.— Господин Се?— Да, я... — наверняка, он почесал бы от неловкости затылок, если бы его руки не были заняты. Мужчине забавно наблюдать за взволнованными трепыханиями младшего, — Цзэу-цзюнь попросил отнести это в ваши покои.— Что это?— Не-сюн, не отставай! Мэймэй! — Вэй Усянь оглянулся вниз, наблюдая за двумя медленными черепахами. — Вэй-сюн, мы вроде собирались прогуляться, а не бежать наперегонки. Не Хуайсан поднимался по тропинке, обмахиваясь широким веером. Солнце пекло сегодня безжалостно. Приятный цветочный аромат щекотал в носу, а сладкий фрукт во рту поднимал настроение с каждой секундой. Се Юнь, превозмогая боль, поднимался по горе вдоль водного источника. Его ноги болели от новой обуви — стёртая кожа в самых разных местах жгла при каждом шаге.— Нужно срочно охладиться в источнике, я дальше не смогу идти, — пожаловался Хуайсан.— Так и сделаем! Пока Вэй Усянь строил глазки Хуайсану, а тот в ответ отбивался поигрыванием бровей, Се Юнь огляделся — его окружало огромное количество всевозможных растений. Интересно, найдутся ли полезные в быту? Юноша оставил сапоги подле сброшенных наспех одежд друзей и вздохнул с облегчением. В нескольких чжанах от него плескались в воде двое адептов, которые шумели так сильно, что даже не заметили голоса младшего."Не потеряют меня", — подумал Се Юнь и ушёл в противоположную от водного источника сторону. Он бродил по зарослям всего несколько минут, после чего заметил знакомые травы. Воспоминания накрыли с головой. В детстве, когда он был совсем малышом, бабушка собирала с ним в лесу различные цветы, травы и фрукты — всё что можно использовать для приготовления чая. После долгих прогулок они становились вдвоём на кухне и перебирали сорванные растения. Губы Се Юня растянулись в лёгкой улыбке когда перед глазами появилась картинка: бабушка показывает как правильно связывать травы в маленькие пучки, а он старательно повторяет движения маленькими пальчиками.— С этими цветами будут хорошо сочитаться сушёные персики, — пробормотал себе под нос и начал связывать растения в пучки. После долгой работы над травами, бабушка всегда заваривала чай — её внук был без ума от сочетания персика и жасмина. Этот вкус остался для Се Юня замечательным воспоминанием из детства.— Ай! — в голову прилетело что-то тяжёлое. Опустив взгляд, он увидел свой ботинок. На него грозно смотрел пышущий злостью Вэй Усянь, который держал в руке второй сапог. Промокший до нитки и с мокрыми волосами он был похож на замёрзшего птенца. Уголки губ Се Юня плавно поднимались, а брови Усяня хмурились всё сильнее.— Гэгэ, ты потерял меня? Это тебе, — протянул букетик только-только сорванных цветов старшему, делая милое личико.— Этот чай... — взгляд императора путал собственные мысли, — Его передал вам Цзэу-цзюнь. — Цзэу-цзюнь попросил передать мне чай?— Это не просто чай, попробуйте! Его вкус великолепен, он стоит вашего внимания! Столь эмоциональная презентация напитка насмешила Можаня, он прикрыл губы длинным рукавом, стараясь не смущать юного адепта.— Цзэу-цзюнь передал, говоришь? — мальчишка захлопал ресницами, метая взгляд со стороны в сторону. Его обман весьма легко раскрыть, такой забавный. Мужчина протягивает руку, приглашая гостя пройти в покои, — Что ж, господин Се, проходите, ставьте на столик. Посмотрим, правда ли этот напиток такой необычный, каким вы его описываете. Се Юнь склоняет голову и проходит в комнату. Он спотыкается о порог, едва не выронив поднос из рук. Как стыдно! Можань удовлетворённо улыбнулся, закрывая дверь и заходя в свои покои. Он соскучился по мальчишке за все прошедшие дни, только сейчас почувствовал насколько. — Не топчись на пороге, проходи. Император присаживается перед низким столиком, изящно поправляет тонкий шёлк верхнего одеяния, раскладывает аккуратно вокруг себя ткань, а Се Юнь засматривается. В такие моменты его господин кажется невероятно милым и крошечным. "Защищать любой ценой", — внезапно появляется мысль которую он будет трепетно хранить в своём сердце.— Поужинай со мной.— Но господин... — Се Юнь окидывает взглядом стол, накрытый на одного. — Ты сделал подарок мне, теперь я хочу отплатить тебе тем же. Если тебе конечно хочется провести вечер в моей компании, — уверенный голос постепенно стих, выдавая его неуверенность в пух и прах.— Я хочу! — вышло слишком громко, — Мне приятна ваша компания. Что бы ни сказал этот мальчишка, на душе становится спокойно. Он чувствует родную душу. Знает, что может довериться Се Юню без остатка. Мужчина тянется через весь стол к корзинке и достаёт вторую пару палочек для гостя. Протягивает тому небольшую тарелку с едой и поглядывает на принесённый чайник. Можань наполняет чаши и наслаждается вкусом, погдядывая на младшего. Тот теряется от внезапного внимания в его сторону и в спешке наполняет рот всевозможными угощениями, опустив глаза. Щёки смешно раздуваются и императору хочется издать писк умиления, а ещё пощупать эту мягкость своими пальцами. Мужчина усмехается, прикрываясь крохотной чашей. Он интересуется выздоровлением Вэй Ина, спрашивает о многом, развевая между ними невидимый барьер.— Неужели ты так быстро окреп, что нашел силы собирать травы что растут вдалеке? Чай случайно проливается через распахнувшийся рот Се Юня. — Я хорошо знаю этот аромат, в детстве такой чай мне часто готовила мама. А такие травы не водятся на кухне Гусу, — прищурился император. Можань тянется к Се Юню, ладошкой дотрагивается его подбородка и прикрывает чужой рот. Он быстро отстраняется, продолжая ужин и старается не думать о мягкой коже и кадыке что слишком зазывающе выпирает. Хочется обхватить губами... Короткое прикосновение до сих пор ощущается так ярко.— Какие фрукты ты добавил? Запах восхитительный.— О... — соберись с мыслями, наконец! — Это персики. Бабушка часто готовила маленькому мне этот напиток. Сейчас этот аромат навеивает приятные воспоминания. До окончания ужина они едят молча, наслаждаясь приятной компанией. Их лёгкую идилию разрушает стук в двери и приглушённый голос.— Проходи, Бао Мин. Се Юнь встречается глазами с тем самым слугой который успел насолить ему с Усянем. Строит из себя важную птицу пока прячется за спиной императора. Молодой человек кланяется, уважительно сложив перед собой ладони и начинает убирать посуду.— Бао Мин, оставь, слуги займутся этим.— Мне не в тягость, господин, — лестно улыбается, зарабатывая себе баллы в несуществующем рейтинге прислуги. Император провожает Се Юня в дверях — облокачивается о дверь, нахваливая кулинарные способности юноши. Мимо проходит Бао Мин, прощаясь с правителем и это наталкивает ученика на внезапный безрассудный поступок. Он оглядывается и толкает императора вглубь комнаты, заходит следом и задвигает двери.— Господин, не желаете ли вы помочь несчастному израненному ученику вылечить спину? — Что?— К лекарю уже поздно наведоваться, — начинает расвязывать пояс, — а молодой господин уже имеет опыт в таком деле. Се Юнь подмигивает зазывающе, стягивает нижнюю рубашку и поворачивается спиной. Ждёт, знает что его не прогонят. Даёт время императору насладиться видом, после чего подаёт голос.— Господин, мне становится неловко перед вашим взором, я всё-таки никем нетронутый юноша и вы заставляете меня краснеть, — эти невинные слова были сказаны абсолютно не невинным голосом. Он слышал знакомую хитрую улыбку и знал что Се Юню это нравится. Пока император втирает лекарство в затянувшиеся раны плавными расслабляющими движениями, тот неприлично громко постанывает, будоража фантазию стоящего сзади. Низко поклонившись, соблюдая все правила приличия, юноша убегает так же быстро, как и завалился сюда дважды за вечер. Что это было? Всё произошло так быстро, а ему теперь всю ночь прокручивать в голове прошедший вечер.***— Се Юнь? Ты чего так поздно? Вэй Усянь как раз завязывал пояс на своих ночных одеждах. В комнате было довольно тепло из-за пара, исходящего от бочки с водой. Наверняка, сейчас кожа гэгэ тоже была обжигающе горячей и чувствительной. Его спина казалась невероятно хрупкой и изящной в этом белом шёлке. Ниже он старался не смотреть. А для чего он пришёл? Ноги сами понесли его в покои Вэй Ина. Он слишком запутался в собственных чувствах.— Раз уж нет никакого срочного дела, помоги мне, диди. Вэй Усянь поворачивается и протягивает ладонь с гребешком и длинной лентой. Перебирать пальцами волосы гэгэ Се Юнь любил больше всего на свете. Он садится на кровать позади Вэй Ина и начинает распускать высокий пучок, который был собран для удобства.— Твои волосы такие влажные, сколько времени ты проторчал в воде?— Не знаю, — протягивает задумчиво, — я задумался.— Задумался?— Ты ведь сегодня ходил к императору, верно?— Как ты... — руки с гребешком застывают и Вэй Усянь трясёт головой, привлекая внимание к своим волосам.— Ты ведь так заморочился с приготовлением чая не для себя любимого. Звучит правдоподобно и достаточно уверенно. Не то чтобы Се Юнь скрывал поход к императору... Да и голос старшего не кажется обиженным.— Я не обижаюсь, — да, он знал это, — просто у меня появилось такое ощущение, что я тоже мог бы пол дня и все свои усилия потратить на подарок ему. И тебе. Что?! Ему не послышалось?— Гэгэ, прости, я должен был тебя тоже угостить.— Глупый диди, — Вэй Усянь посмеивается, поворачивает голову и смотрит пристально. Они сейчас так близко, — я не это имел ввиду.— Что ты хотел сказать? — если Се Юнь сейчас сболтнёт что-то не то, их дружба может пошатнуться.— Что ты важен мне. И, кажется, я чувствую это к императору тоже. Я знаю его совсем ничего, но... Это всё так сложно, я странный, — тяжело выдохнул старший.— Я понимаю тебя, — глаза в глаза, — потому что чувствую то же самое. Они молчат долго, пытаясь найти ответ на мучающий их вопрос, но никто не решается перечеркнуть границу многолетней дружбы.— Я заплету тебе косу, гэгэ. Он поворачивает старшего лицом от себя, сосредотачивается на плетении. Се Юнь старается дышать как можно тише чтобы не показывать волнение. Он вообще дышал всё это время? Дыхание восстановить довольно сложно. Что же всё-таки имел ввиду гэгэ, сказав что Мэймэй важен ему? Эти слова такие многогранные, сейчас он надумает себе всякого, а затем правда ударит по лицу фразой "Диди мой самый лучший друг, я очень ценю нашу дружбу и дорожу ею! Ты мой любимый младшенький!".— Я закончил, — проводит пальцами по нетугой блестящей косе, — как твои раны?— Жить буду, — отшутился тот, — ну не смотри так, ты же знаешь что я соблюдаю указания лекаря. Хотя, твоих заботливых нововведений куда больше. — Они все для твоего блага.— Я знаю. Тёмные глаза Вэй Ина искрятся нежностью, чем Се Юнь заслужил такого гэгэ? В любом случае, он счастлив просто быть рядом и знать что у его любимого всё в порядке. Большего он не достоин.— Доброй ночи, гэгэ. Он заходит в свою комнату и сразу же замечает на кровати слаженную в несколько раз бумагу. Зачем кому-то тайно проникать в его покои? Что-то здесь нечисто, он подхватывает записку и молниеносно разворачивает её, чудом не порвав."... подальше от молодого господина?!"— Да что ты себе позволяешь!