-14- (1/1)

— Жратеньки? — потёр в предвкушении руки Ли, когда они все вместе собрались в комнате Ибо и Чжочэна. — У нас ничего нет, — тут же поспешил отговориться Чжочэн, но Ибо по страданию в его глазах видел, что тот с радостью уцепился бы за приглашение где-нибудь поужинать. Или с кем-нибудь. Может быть, не увяжись за ним группа поддержки в лице лучших друзей, Чжочэн бы разжился приглашением от Цзыи. Но никакая девушка, живущая в общежитии, не стала бы приглашать к себе четверых голодных парней, особенно когда до следующей стипендии оставалось больше недели.— У нас тоже, — хмыкнул Бинь. — Мы поэтому к вам и пошли. — А что тогда делать? — Ли заметно расстроился, а Ибо тяжело вздохнул и потянулся за своим телефоном:— Я пиццу закажу. — Это в последний раз, — неискренне пообещал Бинь, а Чжочэн даже пошёл дальше:— Мы тебе со стипендии отдадим!Ибо хмыкнул, но от комментариев воздержался. Этот незначительный, в общем-то, эпизод порядком потрепал им нервы раньше, когда они были чуть младше и глупее. И Ли, и Чжочэн, и Бинь регулярно сталкивались с ситуацией тотальной нехватки денег. Карманные тратились быстро, стипендии — ещё быстрее. И только Ибо, единственный сын более чем обеспеченных родителей, всегда оставался при деньгах, а значит, и при возможности оплатить всем пиццу, кофе, пиво или какую-то другую ерунду. Собственно, Ибо никогда не отказывался за всех заплатить, но вот друзья постепенно всё меньше этому радовались. А став студентами Академии, и вовсе отказались наслаждаться радостями жизни за счёт Ибо. Он долгое время отказывался понимать эту идеологическую бедность, но потом не только привык, но и даже кое-что понял. Конечно, ему самому трудно было сразу отказаться от привычного образа жизни и тех возможностей, что у него были, но отсутствие свободного времени, многочисленные тренировки и пример друзей сделали своё дело. За последний год Ибо умудрился скопить неплохую сумму из тех денег, что родители продолжали переводить ему на карманные расходы. Взять часть из них, чтобы позаботиться о друзьях, Ибо было даже приятно, хоть друзья и страдали каждый раз так, словно он не пиццу на всех оплачивал, а трансплантацию печени с поиском донора и последующей реабилитацией. — Цзыи сказала, она пасту сегодня будет готовить, — вздохнул Чжочэн. — Мне кажется, я уже сто лет домашней еды не ел.— Мог бы и сам приготовить, — Бинь предпочитал не крутить носом, особенно когда платил за всех Ибо. К тому же пиццу он заказывал всегда хорошую, вкусы друзей знал, так что Бинь наслаждался тем, что есть, и о несбыточном не мечтал.— Мог бы — приготовил бы, — Чжочэн вздохнул. — Я дома как-то пытался, даже видео-инструкцию нашёл, все продукты заранее подготовил, разложил на столе, чтобы потом не метаться. Даже маму попросил проверить, всё я правильно сделал или нет. — И что?— И ничего, — Чжочэн помотал головой. — Вроде сначала всё нормально было, курицу обжарил, овощи добавил, всё отлично, потом нужно было сливки влить и макароны добавить… Я влил — и понеслось: сливки мгновенно выкипели, макароны не сварились, всё пригорело… Пришлось выкидывать. Мама потом так смеялась, что я ещё три дня кухню по дуге обходил. — Надеюсь, что Цзыи не так готовит, как ты, иначе вы вдвоём вымрете от голода, — усмехнулся Ли. — Ты же мой друг, я беспокоюсь за твоё будущее.— Да не будет у нас никакого будущего, — Чжочэн помотал головой. — Мне кажется, она нас поодиночке не воспринимает даже. — Что ты имеешь в виду? — спросил молчавший до этого Ибо. Впервые ему не особо хотелось участвовать в общем разговоре. Он чувствовал себя сейчас немного лишним, чужим, ненужным здесь. Словно должен быть в другом месте, с другими людьми. — Мне кажется, она не знает, кто из нас кто, что мы разные люди, что ты крутишь роман с профессором…— И чем дольше она этого не узнает, тем лучше, — нахмурился Ибо. — Я не скажу, — Чжочэн замахал руками. — Я просто к тому, что она не смотрит в мою сторону даже. Наверное, даже не знает, что я ей интересуюсь. Может, думает, что это шутки у нашей компании такие. — На её месте я бы сейчас тоже не спешил никого домой приглашать, — заметил Бинь. — Даже если бы мне кто-то и нравился. После того, что случилось с Чэн Сяо… Мне кажется, девчонки ещё долго шарахаться будут. — Но парни же не шарахаются, — справедливо заметил Чжочэн. — А я бы не сказал, что там принципиально лучше ситуация. И если так рассуждать, то мы тоже сейчас должны трястись и бояться нос высунуть за пределы общежития. Но что-то я не заметил, чтобы кто-то перестал на улицу выходить, таскаться по одному, когда уже стемнело. Тем более это не первый случай… Тот же парень ещё, забыл, как его звали.— Цзяэр, — подсказал Ибо. — Но мы про него не знали даже. Про то, что случилось, вообще мало кто знал. Цзиян знал, что тот умер, но дальше это не пошло, никто вообще не дёргался. И если в том списке будут другие фамилии, если будут ещё пострадавшие…— То что? — не понял Ли.— Я пока не знаю, — Ибо пожал плечами. — Я просто не понимаю, почему это никак не вышло за пределы Академии. И даже внутри Академии не распространилось. Вы сами подумайте, просто представьте… Если кто-то из наших одногруппников вдруг перестанет появляться на занятиях, вам же… нам же будет интересно, куда он пропал?— Допустим, — Бинь кивнул. — Но если мы не дружим близко, то максимум, что мы можем, — это позвонить. Но нам же и не ответить могут. Я сомневаюсь, что человек, переживший насилие, получивший тяжёлые травмы, будет терпеливо каждому встречному-поперечному рассказывать, как какой-то мужик ему в задницу свой член совал. — Не будет, — согласился Ибо. — Я думаю, он даже трубку брать не станет. Даже если у него руки целые останутся…— Ты и без маньяка не отвечаешь по полвечера, — напомнил Чжочэн. — Но я пока не улавливаю, к чему ты ведёшь.— Я веду к тому, что ребята из группы Цзяэра должны были начать интересоваться, куда пропал их одногруппник. И должны были для начала позвонить, а кто посмелее, мог бы и домой к нему смотаться…— Это при условии, что он не из Внутренней Монголии приехал, — заметил Бинь. — Когда у тебя полтора выходных и стипендия, которой хватает только на лапшу и чай, то никуда ты дальше Ханчжоу не поедешь. Даже в голову такое не придёт. — Логично, но если Цзиян говорит, что был на похоронах, значит, парень местный. — Кстати, это объясняет, почему одногруппники могли его не искать, — задумался Бинь. — Если он был из города и каждый день возвращался домой, то с другими, кто в общежитии живёт, мог и не общаться близко. Это просто неудобно. Общажным лень тащиться в город, городских в общежитие тоже не любят пускать. — А может быть такое, что маньяк только на городских и нападает? — вдруг спросил Ли. — Сяо же тоже здесь не жила, у неё квартира в городе. — А Фейюй? — тут же спросил Чжочэн. — Он же с нашего потока, может, мы можем спросить у кого-нибудь.— Сейчас уже в лоб не спросишь, — Ибо покачал головой. — Но это и не надо, адрес есть в личном деле. Там, наверное, и отметка будет, где он живёт. — А если не будет?— Тогда попрошу Сюаня, чтобы взломал базу по общежитиям. Мы же платим деньги за комнаты, значит, есть и бумаги всякие, кто где и с кем живёт, кто всё оплатил, кто в долгу… — Ибо потёр лицо руками. — В общем, это мы проверим. Но я сразу говорю, что эта теория может и не сработать, если найдутся другие жертвы. — Не думаю, — Бинь покачал головой. — Исчезновение из Академии одного человека ещё можно скрыть. И даже двух, хотя уже тогда слухи поползли бы. Сейчас это уже не слухи, сейчас в кафе, в коридорах общежитий и корпусов народ говорит только об этом. Кто это был, где, как, что случилось. Оттуда же и слухи всякие расползаются. — Сейчас случаи слишком частые, — Ибо озвучил мысль, которая с самого утра крутилась у него в голове, не находя удобного момента, чтобы себя проявить. — И этому тоже должно быть объяснение. Почему он вдруг заспешил?— Этого тебе никто не скажет, — Чжочэн покачал головой. — Мы же не знаем, о чём он думает, когда это делает. — Мы вообще ничего не знаем, — Ибо покачал головой. — Как он их выбирает, за что, как долго выслеживает… Он же выжидает момент, чтобы жертва была одна.— Ты уверен?— Я не уверен, но мне так кажется, — уточнил Ибо. — Я же не следователь, я только в кино видел, как преступления раскрывают. И маньяков я никогда раньше не ловил. — А камеры? Вы же смотрели камеры всё утро, — вдруг спохватился Ли. — Вы на камерах не видели, как это было?— Не видели, — Ибо покачал головой. — Вообще, мы сначала эти камеры с другой целью смотрели. Мы искали, кто Цзаньцзиня так напугал, что он повредил ногу. И был ли там вообще кто. Потому что мало ли… Вдруг просто студент какой запоздалый возвращался, а он испугался и побежал. — И что?— Не студент, — Ибо покачал головой. — Но за Цзаньцзинем, в смысле за учителем, никто не шёл. То есть маньяк реально был, он шёл по дорожке, но не за учителем. — Почему?— Потому что учитель побежал, а потом упал и больше уже бежать не мог. Зато шума и разрушений на своём пути он произвёл столько, что найти его было проще простого. И если бы маньяку было всё равно, кого насиловать и калечить, то я бы утром учителя не к своему травматологу тащил, а в отделение интенсивной терапии ближайшей больницы. Если бы, конечно, он дотянул до утра. — Но вы же могли потом поискать по записям, куда он пошёл? — спросил Бинь. — Могли. И поискали. Но мне кажется, что этот парень знает, где у нас камеры стоят, какого они качества, какую картинку они показывают. И он всегда держится у самого края кадра, иногда вообще пропадает. Поэтому, я думаю, сам процесс, когда он с ними что-то делает, на камеру просто не попадает. — Он знает слепые зоны…— А Академия их почему не знает? — вдруг раздражённо вскочил на ноги Чжочэн. — Почему у нас до сих пор есть эти слепые зоны?— Потому что их легко сделать, — Бинь облизал губы. — Если хорошо прицелиться, можно попасть камнем и разбить камеру. Или битой…— Битой нельзя, — Ли покачал головой. — Для этого нужно близко подойти, а так можно засветить лицо или какую-нибудь другую часть тела… Вдруг у него татуировки на руках есть или шрамы какие-нибудь.— Маска, капюшон, перчатки — и можно хоть облизать эту камеру, — Ибо вздохнул. — Мне кажется, мы всё время топчемся на месте. Я одни и те же мысли повторяю, но мы ничего нового не узнаём, — он вздохнул. — У меня башка уже не работает просто…— Тебе надо пожрать, — заметил Ли. — И поспать бы тоже, — Чжочэн зевнул и многозначительно посмотрел на Ибо. — Потому что кое-кто сам всю ночь не спал и мне не давал. Пыхтел, крутился, ворочался, потом как подорвался на рассвете… — Я потом поспал у Чжаня, — Ибо не удержался, зевнул тоже. — С час всего, но лучше, чем ничего… — он вздрогнул, когда в хлипкую дверь их комнаты постучали. — Неужели? Не прошло и года, — Ибо подошёл к дверям, открыл и неожиданно смутился, отступил на шаг, пропустив в комнату профессора Сяо собственной персоной. С коробками пиццы, сложенными друг на друга. — Ты ограбил курьера?— Просто перехватил у вашей двери, — Чжань усмехнулся. — Или я не вовремя? — Нет, нормально, проходи, — Ибо лихорадочно соображал, как объяснить друзьям этот неожиданный визит. Конечно, профессор Сяо был куратором их группы, но это ещё ничего не объясняло. До сих пор кураторы групп в Академии своих студентов в общежитии не навещали, предпочитая все вопросы решать на кафедрах учебных корпусов. — Здравствуйте, — первым отреагировал Бинь. — А что, что-то случилось?— А мы можем… Ну… пожрать… поесть то есть, — спешно исправился Ли, не отрывая голодного взгляда от коробок с пиццей, распространявших совершенно умопомрачительный аромат. — Конечно, я прошу прощения, — Чжань передал коробки в руки Ли, а потом обернулся к Ибо и улыбнулся: — Ты не мог бы уделить мне несколько минут? — Конечно, — Ибо моментально забыл, что и сам хотел есть. — Мы можем выйти в коридор, там есть место…— Хорошо, — Чжань открыл дверь и пропустил Ибо перед собой. — Возьмите, а то остынет, пока он вернётся, — Бинь бестрепетно сунул Чжаню в руки коробку с пиццей. — Спасибо, — тот коротко поклонился и вышел за Ибо в коридор. Ибо понятия не имел, что должно было случиться, чтобы Чжань пришёл к нему в общежитие и даже не постеснялся зайти в комнату, чтобы его увидели все друзья. Мог же просто позвонить и попросить выйти или позвать к себе — Ибо бы пришёл с радостью. — Можно здесь, — он наконец нашёл что искал и жестом указал Чжаню на широкий подоконник. Обычно в коридорах общежития было людно и шумно, но этим вечером большинство студентов засели в своих комнатах и не спешили выходить даже на общие кухни. — Я хотел тебя увидеть.— Я тоже, — Ибо часто закивал. Для него каждая фраза Чжаня, которая относилась к нему лично, казалась откровением. Он вроде бы уже понял, что если человек в течение пяти лет помнит, что ты не любишь фасоль, то у него наверняка всё серьёзно, но сердце всё равно регулярно сбивалось с ритма и начинало трепыхаться недоверчиво: ?Правда? Это он про меня так говорит? В самом деле? Точно-точно??.— Извини, что я тебя так сорвал. Вы, наверное, хотели посидеть с друзьями…— Я хотел с тобой посидеть, — поспешил перебить Ибо, прежде чем Чжань начнёт сожалеть о своём приходе. — Но я не думал, что ты сможешь прийти. Или что-то случилось? С Цзаньцзинем что-то?— С ним всё в порядке, — Чжань улыбнулся, открыл коробку с пиццей и подтолкнул её к Ибо. — Ты ешь, пока тёплая.— Ты тоже ешь, — Ибо прихватил ближайший к себе кусок, свернул и откусил за раз добрую половину, спешно прожевал и спросил:— А Цзиян?— Когда я уходил, Цзиян выговаривал Сюаню, что в его программе слишком много переменных задано и теперь они рискуют умереть от старости ещё до того, как разберут треть информации по нашему списку, — Чжань засмеялся. — Вообще, конечно, это надо было видеть. Цзиян, я так понял, голос повышает крайне редко, но Сюань очень быстро прокачал этот его навык. Так что я на всякий случай готов к тому, что найду своего лучшего друга насмерть затыканным в грудь пальцем. — Цзиян не рискнёт, там есть свидетель, — Ибо усмехнулся.— Свидетель бесполезен, — Чжань всё же не выдержал, сдался и тоже взялся за пиццу. — Ему позвонил этот твой доктор… Так что Цзань теперь потерян для общества. И едва ли обратит внимание, если Цзиян в самом деле случайно пристукнет Сюаня чем-нибудь тяжёлым. К своим драгоценным программам Сюань относится как к родным детям и критику принимает очень болезненно. — Ладно, — Ибо кивнул. — Если что — зови, я помогу тебе спрятать тела, — он хотел сказать что-то ещё, но зацепился взглядом на блестящие от масла пальцы Чжаня и нервно сглотнул. Все мысли выдуло у него из головы, осталась только сухая пустыня и шарик перекати-поля, гонимый горячим ветром. В одном из журналов, которые читала мать, Ибо наткнулся на выражение, тогда показавшееся не слишком понятным. ?Если вам не нравится, как ваш мужчина ест, это не ваш мужчина?. Ибо был озадачен. Ему на тот момент было уже девятнадцать, ?своего мужчину?, Шона, он видел в первый и последний раз три года назад и никак не мог сказать определённо, понравилось ли ему, как Шон ел. Честно говоря, этого Ибо и вовсе не запомнил, хоть они и были вместе в кафе. Но тогда Ибо больше упивался самим фактом, что его пригласили пообедать, что за ним ухаживали, что о нём беспокоились. Если бы его спросили, как Шон играет на гитаре, как улыбается, как разговаривает, как держит за руку и как целует, Ибо ответил бы без запинки. Но автор журнальной колонки спрашивала про манеры за столом, и здесь Ибо не помнил ничего. А ещё он не понимал, как это вообще может нравиться или не нравиться. То есть как это может не нравиться, он догадывался. Но нравиться? Как? Сейчас же, когда Чжань лёгким движением смахнул с губ крошку, у Ибо в груди что-то натянулось, тоненько зазвенело и лопнуло, как будто гитарная струна порвалась и хлестнула по коже, рассекая до крови. Ибо глубоко вздохнул, а потом нервным жестом потрогал кожу у себя под носом: он бы не удивился, если бы от такого внутреннего напряжения лопнули сосуды. — Что с тобой? — Чжань тут же насторожился, напрягся. — Ты в порядке? — Да, — Ибо кивнул. — Просто… Я задумался, — в принципе, правду же сказал, он действительно задумался и даже до кое-чего додумался. Ему нравилось. Мягко говоря, ему нравилось. Если же не выбирать выражений, то Ибо отреагировал всем телом и крайне однозначно. Наверное, если бы у Чжаня над головой зажглась неоновая табличка ?мой мужчина?, Ибо не стал бы удивляться и только спросил бы, где подписать, что он согласен. — Хорошо. Я хотел поговорить с тобой, — Чжань потянулся за ещё одним куском пиццы, а Ибо задержал дыхание. Наверное, ему стоило бы отвернуться и не пялиться так, словно его воспитывали волки, а теперь он впервые попал в цивилизацию. Но это притяжение было сильнее него, и Ибо смотрел, напрочь позабыв о собственном голоде и усталости. Чжань выдержал паузу, а потом продолжил другим тоном, серьёзным и взрослым: — Я много думал и пришёл к выводу, что нам следовало бы всё это прекратить. Пока ситуация не зашла слишком далеко. — Прекратить? — Ибо не понял, о чём речь, и перепугался до вмиг похолодевших рук. — Ты хочешь… расстаться?— Что? — переспросил Чжань. — Нет. Нет! Я вообще не об этом!— А о чём? — Ибо на всякий случай вцепился пальцами в подоконник. Сейчас ему не помешала бы хоть какая-то опора. — Я о том расследовании, что мы затеяли. Я понимаю, почему тебя привлекает эта идея, я сам то и дело в мыслях возвращаюсь к этой ситуации… Но теперь я полагаю, что это нам всё же не по зубам. Кто мы вообще? Мы не следователи, не полицейские, мы просто преподаватели и ученики. Я читаю лекции по философии, Цзань учит вас танцевать, Сюань вообще не высовывался бы из комнаты, если бы в Академии приветствовали лекции по скайпу… Вы учитесь на хореографическом, вы собираетесь связать свою жизнь с искусством… Как мы все собираемся ловить маньяка? — Не знаю, — Ибо пожал плечами, заметно удивлённый такой переменой во взглядах Чжаня. — Я тоже не знаю, — Чжань кивнул. — И поэтому я думаю, что мы должны перестать лезть в это дело. Хватит и того, что Сюань уже взломал камеры и базу данных Академии. Мне не хотелось бы, чтобы у него возникли проблемы. Если он попадётся, с работы его выставят с огромным энтузиазмом, — Чжань вздохнул. — Разве Сюань может попасться? — Ибо нахмурился. — Мне казалось, что он очень крутой хакер, хоть и делает вид, что не умеет ничего особенного. Я вообще подумал, что время от времени он подчищает чужие счета в банках… У него такая машина, которую одними лекциями не заработаешь. — Сюаню только не говори, что ты думал, — Чжань фыркнул. — Он не оценит. Он и так злится, когда его называют хакером. Мол, те ломают что-то вечно, воровать могут. А у него моральные принципы. Поэтому заказы он отбирает очень тщательно и всегда оставляет себе лазейки, чтобы дистанционно обрубить свой проект, если заказчик окажется ненадёжным, — Чжань вздохнул и с лёгкой грустью бросил взгляд на быстро опустевшую коробку, а Ибо подумал, что стоило бы заказать больше. — Это я к тому, что Сюань, конечно, крутой, но ты же сам знаешь, что всё бывает в первый раз. И даже то, что он раньше не попадался, ещё ничего не гарантирует. — Я понимаю, — Ибо кивнул. — Но ведь Цзаньцзинь пострадал…— С таким же успехом он мог запнуться и упасть на крыльце, — Чжань перевёл взгляд за окно. — Но ты же не стал бы разбираться с крыльцом?— С крыльцом не стал бы, — согласился Ибо, но кое-какие возражения у него ещё остались. — Но здесь всё же не крыльцо. Здесь действует человек. Один. Он, конечно, очень умный. И может быть, у него есть какие-то помощники. Но он всё ещё человек, а значит, может ошибиться. А мы можем заметить эту ошибку. — А можем ошибиться сами, — Чжань озвучил ту часть мысли, которая Ибо категорически не нравилась. — Можем, — Ибо согласился снова. — А ещё мы реально можем что-то сделать. И кого-то спасти. Как ты будешь спать, если завтра пострадает кто-то ещё? Хорошо, если мы не будем его знать, а если будем? Если это вдруг окажется кто-то из моих друзей? Или я сам? Или Цзиян? Что тогда?— Ибо, перестань, — Чжань устало вздохнул. — Я уже тысячу раз об этом подумал. Я никак не буду спать… Но и мысль, что ты можешь пострадать, влезая в это дело, мне спокойствия тоже не прибавляет. Я не могу быть постоянно рядом.— Я тоже не могу, — Ибо сделал шаг, чтобы оказаться ближе к Чжаню, протянул руку и зачем-то взялся за пуговицу его рубашки, принялся крутить её в пальцах. — Я знаю… Но если мы его найдём, мы сможем его остановить. И тогда бояться больше не придётся. А если мы тоже опустим руки…— Тоже? — уточнил Чжань, а Ибо пояснил:— Ты же видишь, что Академия не предпринимает ничего. Эти стены не защищают нас. Администрация больше печётся о репутации, о родительских взносах. Они замяли историю с Ван Цзяэром так, что мы вообще ничего не узнали. Представляешь? На нашем курсе на студента напали прямо на кампусе, его изнасиловали, покалечили… А потом он покончил с собой. И никто ничего не знал? Не слышал, не видел? — Тише, не распаляйся, — Чжань накрыл его руку своей и прижал к груди. — Ты же не хочешь, чтобы твою пламенную речь слышали все соседи. — Не хочу, — Ибо мотнул головой. — Но я не хочу, чтобы пострадали мои друзья и чтобы об этом промолчали снова. Сколько ещё нужно жертв, чтобы наконец приехала полиция? Почему даже родителей этих студентов здесь не было? Да мои родители разнесли бы здесь всё по кирпичику! Они в Лондон тогда едва не прилетели…— Зачем? — Чжань насторожился. — Затем, что я тогда с тобой загулялся. И вернулся гораздо позже, чем должен был. А меня уже искали с собаками. Ну не буквально, конечно, но искали. И учителя ругали меня, родителям сообщили. Те потом такой скандал устроили в школе, что директор ещё долго при виде меня вздрагивала. Мол, за те деньги, что они платят за моё обучение, можно было нанять мне охранника… Мать меня потом из школы каждый день встречала. — Прости, — Чжань смутился. — Мне даже в голову не пришло, что я тебя так задержал. — Ты не мог знать, — Ибо приблизился ещё немного. — Я специально ничего не сказал. Я не знал, увидимся мы ещё когда-нибудь или нет. Я же всё равно вернулся, подумаешь, немного позже. Ничего же не случилось. — Глупый ты, — руки Чжаня скользнули по плечам, уверенно огладили спину и остановились на пояснице. — Мне жаль, что у тебя из-за меня были проблемы. — Я их даже не заметил, — Ибо прикрыл глаза и приоткрыл губы, уже настроившись на поцелуй, но в последнюю секунду отпрянул: сзади хлопнула дверь и послышались чьи-то шаги. — Чёрт, здесь плохое место. — Да, пожалуй, — Чжань закусил губу, а потом наклонился и тихо шепнул Ибо на ухо: — Я начинаю думать, что мне нужна отдельная квартира прямо сейчас.