Глава 8. Ван Ибо (1/1)

Великая тяжесть давила на сердце — тяжесть мира, лишенного смысла.Торнтон УайлдерЧто может быть прекраснее ночного неба?Стоять в тишине, наблюдая за мерцанием маленьких огоньков, к которым никогда не попасть, и в тайне мечтать прикоснуться хотя бы к одной. В такие моменты одиночество, растворяясь в тишине, перестает быть чем-то пугающим, оно, напротив, располагает в полной мере насладиться сиянием точек над головой. Мириады звезд влекут за собой, манят своей красотой и таинственностью. Люди никогда не перестанут мечтать и стремиться в космос к неизведанному, желая заполучить звание первооткрывателя.Что может быть сильнее этого чувства?Многие скажут, что интерес губителен, и лишь те немногие, кто не из разношерстой категории трусов,?— это двигатель прогресса. Но в чем? За столько лет случилось бесчисленное количество открытий, которые, без сомнения, важны, являются неотъемлемой частью нашего теперешнего существования.А если капнуть глубже?Что стоит за всеми нуждами, менее кричащими, но по-прежнему значимыми: не то, что заставляет каждый день наше тело просыпаться, идти на работу и зарабатывать деньги на жизнь, а то, что заставляет улыбаться удачам и расстраиваться, когда случаются несчастья; то, что согревает, а не обжигает.Ответ: сердце живое, трепещущее.Скептики пишут об истинной любви, как об выигрыше в лотерейном билете, а значит?— большая редкость(скорее редкая удача). Литераторы предпочитают таить надежду на то, что любовь живет в каждом, главное, верить в ее силу и в свое бесстрашие, чтобы смочь пронести через века в рукописных поэмах и стихах.?Очередной влюбленный где-то в мире разрывает круг. Смерть принесет рождение. И я, как все влюбленные, как все несчастные,?— поэт*??— наверное, нет честнее признания.Художники видят по-разному: абстракция, в которой любой может найти таящееся чувство, портрет, покоривший душу, пейзаж, вызывающий трепет своей цветовой гаммой, или любая другая визуализация, впитавшая невидимый красный.У Ибо весь мир исписан красным, а ведь дело даже не его рук.Ученые прибегнут скорее к психологии, нежели станут рассматривать возможный артефакт какого-то другого измерения, который мы не в состоянии постичь**, будучи верным лишь привычным числам и расчетам. А кто-то, случайный прохожий или бродяга, скажет, что любовь?— неповторима, красноречива в своем сердцебиении, неизменна в своем выборе.Но Ибо не прохожий, не бродяга, возможно, он просто стоял рядом.Ван Ибо не романтик, он не верит в вечность. Он?— собиратель. Его стеллажи переполнены секундами, минутами, часами, днями?— временем. Каждое мгновение бережно хранится, порой покидая полки, чтобы обновить цвета и отдать часть эмоций, которых с каждым разом становится все меньше. Но Ибо научился экономить, стал в этом самым настоящим профессионалом. Ему должно хватить до конца жизни. Единственный минус?— холод камеры, чей пленник больше не ощущает температуры и не различает времен года, застыв посреди голых стен, представляя их единым целым.(Agnes Obel?— September Song)—?Знаешь, за окном стоит август,?— напомнил брат, откинувшись на кресле в просторной гостиной,?— а в тебе уже проснулся сентябрь. —?мужчина завороженно следил за игрой на фортепиано, больше не произнеся ни слова.Лю Хайкуань даже не подозревал, что сейчас все для Ибо равно сезону дождей и чуть пожелтевшим листьям. На душе горько-сладко, а рядом танцует надежда под непрекращающиеся ноты средины сентября. Он ощущал себя воздушным змеем, летящим над всем мирским, не прикованным гравитацией, но отдавшим свою нить и свободу тому, кому однажды вручил сердце.??— Откуда ты.. —?удивленно проговорил мальчишка, стоя на приличном расстоянии от внезапно появившегося человека перед глазами. —?Как ты сюда попал?!—?Я сам не знаю,?— слишком растерянно проговорил Чжань, оборачиваясь по сторонам, бегло изучая неизвестное помещение. —?Ты ведь Ибо? Не бойся, я не причиню тебе вред,?— он вытянул руку вперед, призывая поверить словам.—?Но ты вывалился прямо из старого холста,?— насторожено отозвался в ответ мальчик. —?Мои родители скоро вернутся, поэтому засунь себя туда обратно,?— тут же приказал он.—?Как? —?непонимание произошедшего настойчиво искало отклик в чужих черных глазах. —?Помоги мне. Я не хочу, чтобы тебя ругали.—?Они никогда не ругаются,?— сразу поник Ибо, внимательно следя за незваным гостем.—?Наверное, у тебя замечательные родители. Моя мама часто ругает за то, что пачкаю своими красками мебель,?— поджав плечи, виновато улыбнулся Чжань. —?Так, что же нам делать..—?Нет, им просто нет до меня дела,?— буркнул Ван, отведя взгляд в сторону. —?Можешь остаться. Вряд ли на тебя обратят внимание,?— беспечно предложил он, плюхнувшись на мягкую кровать.—?Эй, ты чего? Все родители любят своих детей,?— получив сигнал о согласии, а именно одобрительный кивок, парень сел рядом.—?Не все,?— упрямился десятилетний хозяин огромной светлой комнаты, на фоне которой казался меленьким сжавшимся комочком. —?Сяо Чжань ведь старше меня, да?—?Не намного,?— тепло улыбнулся темноволосый парень, заметив порозовевшие щечки,?— всего на пару лет.—?О, тогда,?— слегка замялся Ибо, поджав коленки к груди,?— можно называть тебя Чжань-гэ?—?Конечно, что за вопросы такие,?— парень взъерошил волосы на голове диди, подмечая неловкое смущение. Видимо, его друг не привык к такому обращению. —?Так когда придут твои родители?—?Не скоро,?— тихо ответили, вновь пряча глаза. —?Сейчас только обед, а они возвращаются под вечер.—?Тогда, может, пока поиграем? Чем тебе нравится заниматься? —?воодушевленно начал Чжань. —?Вижу, что у тебя много игр. Выберем какую-нибудь? —?такого разнообразия он еще никогда не видел, будто сейчас они находились не в детской, а в своеобразном мире, где любая история может начаться только прикажи.—?Не хочу,?— неожиданно слишком резко отказал Ибо. —?Я в них и сам могу поиграть.—?А.. Тогда давай на улицу? —?осторожно поинтересовался гэгэ. —?За окном отличная погода. Ну так как?—?Ты умеешь запускать воздушный змей? —?сразу оживился мальчишка, желая наконец выйти на свежий воздух. Сам он выходить боялся: старый пес, охранявший двор особняка, пугающе рычал всякий раз, когда он совался наружу.—?Умею! —?почти прокричав, подорвался с места Чжань. —?Надеюсь, погода для нас подходящая. Пойдем,?— с улыбкой протянул руку младшему.Ибо с минуту смотрел то на радостное выражение лица, то на не большую ладонь, отмечая в голове, что его собственная не так уж сильно отличается.?Чему он так радуется???— не понимал мальчик, но отчего-то теплая улыбка напротив вселяла уверенность в том, что ничего не случится, позволь он себе коснутся чужой руки.—?Только нас не должен заметить злюка сторож,?— предупредил Ван, прислонив указательный палец к губам,?— тсс, иначе покусает.—?Что? —?округлил глаза старший, не понимая шутит ли друг.—?Вон, смотри на него,?— приоткрыв входную дверь, тем же пальцем указали на будку, в которой посапывал слюнявый бульдог. —?Его зовут Яблочко, но любит грызть далеко не яблоки.—?Оу, не переживай, я тебя защищу,?— заверил Чжань, облегченно выдохнув при виде четырехлапого.—?Угу,?— неуверенно согласился Ибо.?Всем детям необходимо внимание, а Сяо Чжань просто оказался в нужном месте в нужное время. Думая об этом сейчас, Ван действительно благодарен судьбе за человека, скрасившего бесцветные картинки его детства. Но если бы ему приходилось выбирать, он вряд ли бы принял такой подарок.У Чжаня удивительная способность исчезать также неожиданно, как появляться.?До завтра, Ибо? — слишком быстро стало ненавистным.Единственное яркое лето, единственное такое короткое, и единственное, которое смогло закрепить образ ребенка, получившего самую желанную игрушку из всех, чтобы потом молча позволить ее отобрать.У Чжаня удивительная способность появляться также неожиданно, как исчезать.Несколько безбожно длинных и холодных лет, по истечении, наградили за тягостное ожидание, что в начале лишь щекотало, а затем стало нещадно скрести изнутри, вырываясь наружу. Ибо уже не был ребенком, но все также нуждался в человеке. Каждое его появление?— нескончаемая пытка, которая, казалось, забирала больше, чем давала. И все не потому, что он перестал ценить моменты, а скорее потому, что переоценил их. Время, проведенное вместе, несомненно, было лучшим. Только загвоздка была не в качестве, а в количестве, которое у Чжаня поначалу отбирали незаметно, а затем слишком ощутимо.??— Что это? —?с нескрываемым удивлением рассматривали белое ханьфу.—?Надень его на фестиваль,?— отдав пояс, Ибо направился к двери. —?Я буду ждать внизу.—?Стой, фестиваль? —?все еще не понимал Чжань. —?Почему раньше не сказал?—?Я же говорил тебе об этом,?— недоумевая, повернулись к гэгэ. —?Ты же сам позавчера просил о нем,?— кивнули на длинное одеяние.—?Разве?—?Да.—?Ладно, я скоро спущусь.?Тогда Ибо списал все на присущую рассеянность старшего. А потом еще раз. И еще.Пока гэгэ не стал забывать дни.Пока память не стала для Ибо платой за время.Странная закономерность преследовала по пятам: чем дольше Чжань не появлялся в этом мире, тем меньше он помнил. Списывать на забывчивость человека, слишком внимательного к деталям, глупо. Сяо Чжань?— художник, находящийся в хороших отношениях со своей памятью. Его картины тому подтверждение, ведь Ибо не единожды наблюдал за творением, лежа на кровати, обложившись со всех сторон подушками. Он впитывал в себя даже не значительные мелочи: растекшиеся капли краски на полу, тишина, в которой изредка слышались вздохи удовлетворения, челка, постоянно спадавшая на глаза, и даже воздух, казавшийся особенным в такие моменты. Наблюдать за плавными мазками краски на белом полотне, за тем, как лучи заходящего солнца играют с правильными чертами лица, как блестят глаза, переливаясь в свечении алого, подступившем к окну,?— не было бременем для него, напротив стало успокоением.??— Мы вчера приходили сюда,?— младший безотрывно смотрел в светящиеся лицо напротив.Хотелось прикоснуться.—?Да не было такого,?— казалось, у Чжаня перехватило дыхание от вида перед ним, пока Ибо смотрел на него, как в первый раз. —?Ты только посмотри..К черным волосам, растрепавшимся на ветру.—?Будь осторожен,?— он подошел ближе, боясь, что гэгэ мог случайно оступиться и упасть вниз с обрыва. —?Почему ты не помнишь?—?Что? —?долина с одинокой возвышенны, куда забрались не без труда, влекла своей бесконечностью, потому Чжань едва мог расслышать голос позади. —?Почему здесь так много красивых мест? Мне точно хватит жизни, чтобы налюбоваться всем? —?парень даже не подозревал, как с каждым произнесенным им словом учащается чье-то сердцебиение, оглушая того своей отзывчивостью.Нельзя упустить ни секунды?— отбивала азбука Морзе внутри.Теперь уже Ибо не мог расслышать, вперившись вдаль невидящим взглядом, пока в голове вырисовывалась простая истина: если бы он имел возможность заново проживать минуты, он бы заново потратил их на Чжаня.Все.До единой.?Воспоминаний ему хватит на целую жизнь, но расточать ее дни в ожидании — значит потерять. Огромный особняк, вырастивший ребенка знатной семьи, слишком пуст даже для зеленых растений, сплетавшихся с друг другом на каждом шагу. Здесь холодно без него, а музыка не служит спасением. Солнце вовсе не греет, ничто больше не распаляет в нем скрытый огонь, кажется, Ван привыкает, привыкает больше не чувствовать дом. Одиночество?— бремя Ибо.