Противоядие. (1/1)
"Черт возьми, мне нужно поскорее вернуться домой"—Бату ловко выскочил через маленькую щель между дверью и косяком, которую оставила "Писательница" и потрусил по коридору."А потом найду эту великую выдумщицу и пропишу ей хороших пиздюлей".Ироничный голосок в его ушастой голове прошептал."Ну да, заявиться в стан в таком чудесном облике—просто наилучшая идея. ?О, привет, Субедей Багатур, Гуюк, Бурундай. Как жизнь, как войны, как походы? Что, что вы говорите? Кто я такой? А я хан ваш, Бату, очень приятно. Вам нравится моя новая мордочка? А как вам моя шерстка? Привыкайте, потому что я, похоже, пока что буду вот таким?". Прелестно."Ну и ладно. Значит, мне надо найти эту мамзель, чтобы она меня расколдовала. Тогда и подумаем о возвращении". Мозг Бату постепенно адаптировался к окружающему безумию, и мир даже постепенно становился привычным и таким, словно кот жил здесь всю жизнь—видать чары авторши возымели над ним действие.Неспеша спустившись с лестницы, бывший хан стал на развилке двух коридоров, размышляя куда бы пойти. Делать сей важный выбор ему не пришлось, потому что спустя пару мгновений его за живот рванули, словно крюком, и Бату очутился на руках у какой-то женщины. Она невозмутимо последовала в какую-то светличку, половину которой занимала печь, делая все легко и непринужденно, будто бы она сейчас в руках держала не великого монгольского владыку, а простого ничем не примечательного кота. Бату не был сильно против действий руски, так как сейчас наверняка что-то произойдёт. А раз что-то произойдёт, то присутствует вероятность того, что это что-то приблизит его к нахождению Писательницы. Но женщина, держащая кота, не превратилась в авторшу, не обросла зелёной шерстью, не начала скакать и смеяться—Бату уже ожидал чего угодно—а лишь достала из одного из бесчисленных шкафчиков блюдце, налила в него молока и поставила перед мордой хана—мол, пей. Котик придирчиво понюхав молоко, и не обнаружив там запаха яда(любезная тетушка Торэнгэ наградила Бату привычкой проверять пищу, но сейчас под его рукой...Под его лапкой не было нескольких слуг для проверки еды на наличие отравы, так что монгол всецело положился на свой собственный нюх), он недоверживо лизнул молоко разок, другой, а после и вылакал все до дна. После прислушался к ощущениям—вроде ничего не болит, так что на этот раз повезло. Пока Бату шаманил над обнаружением яда, он не заметил, как в комнату вошла ещё одна девушка, которую он тут же узнал. Именно эта руска буквально несколько дней назад пришла с делегацией от Рязани, прося милости хана взамен на дары, но какой-то кучерявый хмырь стал дерзить, так что послов пинками выпроводили из лагеря. Он даже её имя запомнил—Евпатия. Ева. Но как она очутилась здесь—в Рязани(по разговору котик уяснил, что они именно здесь), которую он чуть ли не собственнолапно сжёг несколько дней назад? —...Батыево войско под стеной стало...Хан навострил ушки и приготовился внимать словам Евы.—Затра с Каркуном и Василием к хану, чтоб он провалился, о милости просить. Василий даров предложил понабирать. Как же, помилует нас Батый взамен на блестяшки. Сражаться за Родину надо, до последней капли крови сражаться...Бату закатил глаза и предпочел не выслушивать эту демагогию по поводу "Я тут родился, так что буду сражаться за свой клочок земли верой и правдой, ведь я такой отверженный и патриотичный". Много раз уже слышал—надоело. А вот по поводу этой русской адаптации собственного имени—"Батый" даже посмеялся про себя. Может, даже без предыстории и не узнал бы. Так, стоп. Ева сказала, что "Батый помилует". И что они "завтра пойдут к хану"—к нему то есть. Значит, Рязань ещё цела. Может в этом была задумка Писательницы? Чтобы город остался на месте? И что, ему отменить нападение? Ну да, прямо в кошачьем облике выйти перед камнеметами да войсками с криком:"А ну стоять, я ваш хан, и я приказываю вам!". А что, стоит попробовать. Ну а если серьезно, то...Что будет, "если серьезно", хан не успел додумать, так как его снова(за то же чёртово место!) рванули вверх, а позже послышался восторженный детский писк:"Киса, киса!", который до сих пор преследует его в кошмарах. Два ужасных маленьких существа, ласково именуемые русками "Жданочка и Ванюша", с хищными оскалами потащили вырывающегося кота в комнату, и его последний умоляющий крик был прерван закрывшейся дверью. ***Впринципе, теперь можно на этом заканчивать повествование, потому что с Бату ничего более страшного уже не случится. Любые пытки, что он проворачивал у себя в родном стане—четвертование, деревянный осел, перелом позвоночника, варение заживо—все это не могло и близко сравниться с двумя крошечными демонами, что таскали кота туда-сюда, вырывая ему усы и клочья шерсти, обламывая когти, и обязательно дёргая за хвост и лапы, а так же постоянно такая пальцами в уши и глаза. Потом между мучителями возник спор—Ванюша хотел, чтобы котик стал его боевым конем, а Жданочка же хотела себе доченьку-кису. То пеленая, то напяливая на Бату сбрую, дети провозились с котом до обеда, а после девушка, которая была толи сестрой, толи служанкой, толи подругой Евы—Настя, позвала детей кушать, дав хану передохнуть. Он, не теряя времени зря, драпал обратно в свою светличку, только пятки сверкали. Забившись за сундук, он только тогда вздохнул с облегчением и стянул с себя все дурацкие шмотки, что нацепили на него русские детки, только на его ухе осталась дурацкая висюлька с бусинками, которая застряла очень уж крепко. —Авторша, выходи! Я готов на все, только верни меня обратно, прошу!—котик взвыл с мольбой, когда осознал, что после обеда детям снова будет нечего делать, ведь за окном выла снежная буря, и мама не пускала их гулять, так что их главным развлечением снова будет травмирование животного. Спустя пару мгновений после этого крика души снова раздался смех и противный голос Писательницы.—На все говоришь? Хвост кота невольно заметался по полу, и он напрягся.—Ну, раз Писательница сегодня добрая, то я избавлю тебя от проклятия. Хотя, я бы на твоём месте оставалась бы и так—я всегда мечтала быть котом. Ты милый, изящный, тебя все любят, кормят и гладят. Но раз тебе это так не нравится...—девица выразительно глянула на немного порванное ухо Бату, на котором болталась идиотская висюлька. Бывший хан недовольно прижал уши к голове, пряча их от глаз авторши. Та хмыкнула и торжественно продолжила:—Итак, я даю тебе выбор—чтобы расколдоваться, ты должен поеб... Уединиться с либо конем и гигантским хомяком, либо с двумя очаровательными девушками, с которыми тебе посчастливилось познакомиться этим утром. При этом условие достижения пика удовольствия твоих партнёров обязательно. Ахаха, как в Царевне-Лягушке, ну ты понял.—Ты с ума сошла, это русская сказка, откуда мне ее знать?—у Бату невольно вырвалось замечание к исторической достоверности. Раз уж пишешь странные истории то пиши хотя бы логично. Ну да, а то что великий монгольский стал котом—так вполне адекватно и, можно сказать, обычно.—Да мне самой интересно,—Писательница потянулась и фыркнула.—Впрочем, всем насрать на историю, ведь у нас есть трешачок. Так, не отходи от темы.Что ты выбираешь?Кот помолчал секунду и прошипел:—Я выбираю девушек.