И вижу, зависть зажглась и горит в глазах моего натюрморта (с) (2/2)
А ситуация выходила патовая - зажали у окна, подперли сзади и допрашивают. Ежик бы рад быстренько выложить отредактированную историю на двоих, да отпихаться от настойчивого друга, но сознание дрогнуло и завернуло не в ту сторону. Ведь к заднице прижались такие вещи, которые раньше Валька бы постеснялся назвать своими именами, и разговор они не облегчали. Хотелось то ли сдать всем телом назад и почувствовать в полной мере, как Сашка впечатается в него, то ли выпрыгнуть в окно и, громко крича, убежать куда-нибудь в закат.
Тихонько захныкав, Ежик завертелся юлой из последних сил, выворачиваясь из-под Сашки, но тот быстро перехватил его под живот и всерьез прижал к себе, вырывая задушенный писк. Жесткая рука нетерпеливо сгребла его волосы, чтобы открыть лицо, и застыла. "Ой, твою мать..." Сзади задышали со странным присвистом. Валька покрылся мурашками, вслушиваясь в какое-то рваное дыхание, съежился и захотел провалиться сквозь землю. Казалось, чужое сердце долбилось ему в спину и нервно ширящаяся грудная клетка будто бы причиняла боль. - Блять... это... Это что?! - низко прорычал Сашка, встряхивая полуобморочного Ежика, как тряпичную куклу. Рывком поставил на разъезжающиеся ноги и развернул к себе лицом, заставляя поясницей уткнуться в подоконник. Ежик знал, что шею и ключицы украшали разных размеров засосы и укусы. Если Сашка не дернет, господи, хоть бы нет, его за воротник рубашки, то обойдется малой кровью: на шее, в доступных взгляду местах их было немного, но они все же были. Трагично и недоумевающе заломивший брови Сашки с неверием рассматривал изукрашенную кровоподтеками кожу, немо приоткрыв рот - запал на крики куда-то улетучился. Следы на коже хотелось потрогать пальцем, убедиться в их подлинности и в своем здравом рассудке. Ежик уже дрожал, словно осиновый лист, удерживаясь на ногах только благодаря железной хватке Кроша. Стеклянные глаза друга его пугали. Потянувшуюся к шее руку Валька встретил с зажмуренными от тихого ужаса глазами и затаенным дыханием. Но вместо того чтобы сомкнуть пальцы на горле, как думалось Ежику, Сашка едва ощутимо коснулся его кожи под самым ухом.Валька вздрогнул, разом теряя весь набранный в легкие воздух, и ошалело вытаращился на Сашку. Тот проследил аккуратно невидимую линию пальцем вниз, задевая и другие засосы с укусами. Ежик, нервно продышавшись, попытался заглянуть Крошу в глаза, но он внезапно наклонил голову, скрывая лицо за челкой. Между парнями повисло тонкое, опасное молчание. Тишину нарушали только нечаянные вздохи, которые срывались с Валькиных губ, стоило Сашке нажать на отметину на коже сильнее.
Внезапно Крош резко убрал руку и громко откашлялся, отступая на пару шагов и наигранно потирая затылок. Чуть не отшатнувшись прямо в окно от неожиданности, Ежик тут же безотчетно двинулся к другу, но его словно пригвоздили тяжелым взглядом к месту. Немного задержавшись на лице парня, Сашка медленно осмотрел его всего, не упуская ни одной детали.
- Неплохо повеселились, видимо, да? Веталь снял тебе девчонку, что ли? - Сухой и неестественный смешок был как рука помощи, протянутая утопающему, но Ежик схватился за нее с некоторой опаской: - Ну... да, можно и так сказать... - Прикольно. Можно поздравить тебя с?.. - Валька истово завертел головой, комкая ткань джемпера и почему-то дико заливаясь краской. - Ну что ты так, такой шанс упустил, - ехидно хмыкнув, Крош развернулся и двинул на выход. - Ладно, проехали. Предупреждай в следующий раз, пожалуйста. Я волновался. Сам знаешь, я не очень-то с ним контачу. Ежик уныло и согласно угукнул. Крош вообще плохо контачил с тем, что потенциально могло относиться к нетрадиционной ориентации. Взять того же Пина. Ежик не был в курсе, знает ли кто из взрослых, какие у них отношения с Лосяшем, а вот лично он узнал об этом именно от Кроша и то, по большому секрету. Друг тогда горячился, тараща глаза, мол, чуял в нем заразу сразу, как тот переехал, и не зря, не зря же! Хотя самого Лосяша он уважал. А антипатия к Барашу, скорее всего, имела такое же происхождение. В детстве-то дружили все более менее нормально, а вот со средней школы пошли чудеса чудесные. Вальке иногда казалось, что где-то в Кроше находится гей-радар, а в Городе - приманка для геев, потому что по-другому он все эти явления объяснить никак не мог. Да и не хотел. Боялся попасть под осуждение со всеми своими желаниями и мыслями. Наверно, только многолетняя дружба и спасала его от придания анафеме.
- Кстати, - Крош замер в дверях, вперив в Вальку немного странный взгляд, от которого его проняла нервная дрожь, - не забудь надеть что-нибудь с горлом. Палево такое палево, будто в оргии участвовал... Валька бессильно застонал под едкое хихиканье и утонул в фейспалме.***
В школу все четверо участников утреннего происшествия опоздали.
Весь день для них прошел как в тумане. Влад, один из самых настойчивых Валькиных "воздыхателей", был нагло оттеснен взбешенным Крошем в угол и ознакомлен с кулаком в живот. Вовремя подоспевший Бараш ухватил одноклассника за шиворот и без слов куда-то уволок. Нюша же вид имела особо агрессивный, казалось, что любой, пересекший определенную мысленную границу, установленную девочкой, будет избит и выброшен на ступени школы, как совсем недавняя ее противница. Трогать их опасались, поэтому школьники просто следилина расстоянии, не понимая, что происходит.
Молчал не знавший паузы Крош, бледным приведением в свитере под горло шатался Ежик, поэт кидал на всех невыразительные, но отчего-то пугающие взгляды, а Нюша наводила ужас одним своим присутствием.
Уроки в такой нервной обстановке пролетели быстро, и, когда Крош с Ежиком, а следом за ними и Нюша с Барашем покинули школу, многие выдохнули с облегчением. - И куда мы? - робко поинтересовался Ежик, увлекаемый непривычно молчаливым Крошем подальше от школы. Парочка осталась у ворот, выясняя отношения: Нюша что-то тихо, но злобно выговаривала утомленному Барашу, цепко вцепившись в его локоть. Парень кидал тоскливые взгляды и с завистью смотрел вслед ретировавшимся друзьям. - В книжный, - буркнул насупленный Сашка и прибавил ходу, странно осматриваясь по сторонам.
Валька вздохнул и поморщился от боли в плече. Укус от Бараша начал сильно болеть, а на вид был вообще ужасным. В остальном парень чувствовал себя вполне сносно, несмотря на то, что не спал практически всю ночь. Они с Барашем проговорили практически до самого первого автобуса, изредка прерываясь на изучающие поцелуи. Не то чтобы они были такие уж классные... хотя, чего греха таить - целовался выпускник умопомрачительно, но, сбросив возбуждение, Ежик делал это скорее механически и из легкого любопытства. Так что разобиженный парень отомстил ему, украсив кожу отметинами, от которых Валька не смог отбиться, голося во всю мощь легких.
Ничего о тайной любви Виталика он так и не узнал. Поэт хранил свои секреты как зеницу ока и делиться ими не спешил. Даже не намекнул, кто мог украсть его сердце. Сказал только - меньше знаешь, крепче спишь. Хам. Мысли об отметинах плавно и ненавязчиво перетекли на того, кто их утром изучал осторожными движениями. А вот это заставило смутиться, чуть сбилось дыхание. Взгляд как намагниченный прилип к широкой, пересеченной лямкой сумки, сутулой спине впереди идущего Кроша. Забавный куцый голубой хвостик одуванчиком пушился на затылке, и Ежика волной затопила нежность к его такому угрюмому сегодня придурку-футболисту. Захотелось его нагнать, украдкой коснуться руки и ярко улыбнуться. В конце концов, все когда-нибудь образумится. Тихо мурлыча себе под нос, Валька собрался нагнать друга. - Санёк... - Чужой и незнакомый голос заставил остановиться обоих парней и замереть - интонация была омерзительна, и от нее веяло крупными неприятностями. - Почему на звонки не отвечаешь, братан? Ежик с сомнением оглядел незнакомца: видавший виды когда-то хороший спортивный костюм и шапка вроде Нюшиной, только закрывающая одну лишь макушку, заставляя уши, и так от природы как два лопуха, топорщиться еще больше; потертые дешевые кеды и стремный шарф. Лицо - ничего особенного, если б не отвратительная ухмылка и щербатый рот с разбитыми губами. Водянистые глазки, тощее тело, руки как у обезьяны - Ежик перечислял себе это все, чтобы не поддаваться какой-то неясной панике. Сашка же напрягся, мягко, но настойчиво оттянул Вальку за больное плечо ксебе за спину. На приглушенное шипение от боли он отреагировал приподнятыми бровями, но Валька мотнул головой, оставляя это на потом, а лучше на никогда. За широкой спиной было хорошо, но как-то тревожно. Такая реакция... - Занят был, - еще угрюмее, чем до этого, буркнул Крош и за спиной нашупал руку Ежика, крепко сжимая запястье. Валька сначала не допер, но после второго нажатия до него дошел их старый сигнал. Растерянно чертыхаясь шепотом, Валька подтянул сумку, чтобы не била по ногам, спешно застегнул ветровку и приготовился, ожидая, когда Крош рванет с места, чтобы ринуться в другую сторону со всех ног.
- Кто там у тебя? Девочка твоя? - противно засюсюкал предполагаемый гоп и двинулся на ребят, чем-то поигрывая в кармане. - Не твое собачье... - Крош сделал едва заметное движение, разворачивая тело влево, и побежал, а из-за его спины в другую сторону так же быстро начал двигаться и Ежик, - ...дело! Но не успев пробежать и десяти метров, Сашка затормозил, услышав приглушенный вскрик. Стремительно развернувшись, он обнаружил, что Ежик не успел убежать и его, больно заломав руку и чуть придушив локтем, держали и не давали рыпаться. Шорох сзади заставил Сашку оглядеться по сторонам: из проулка и всех возможных путей отступления выходили парни, подобные тому, что остановил их. Их если не ждали, то точно рассчитывали встретить. Черт... - Твою мать, Сухарь... Отпусти его! - А, так теперь это мое дело? - осклабился парень и подошел к своему сообщнику, слегка ударяя кулаком Ежику в живот, пугая, как глупую зверушку.
Удар не был серьезным, это Крош видел и со своего места, но глаза Ежика широко раскрылись, и в них застыл куда больший испуг, чем до этого. Сухарь хрипло рассмеялся и раскрыл кулак, показывая на ладони небольшую бабочку, идеально помещающуюся в руке. - С-сука! - Но-но... я ж его не порезал, - Сухарь добродушно пожал плечами и тут же серьезно продолжил, - но могу.
Крош сжал зубы, не давая себе разразиться дикими матами, и снова быстро осмотрелся. Улицы оказались вопиюще пусты, и, кроме них, никого не было. Помощи ждать было неоткуда. - Правильно мыслишь, крашеный, ноги в руки и за мной.