I. Верность (1/2)

Пэйринг: Джеймс/ОЖПРейтинг: RЖанры: ER, Драма, РомантикаПредупреждения: ОЖП Она хранила верность. Несмотря на то, что диктовало новое поколение. Даже в двадцать первый век – век золотых технологий, информации и, как ни печально, сердечных скитаний, она всегда была верна одному единственному человеку. В этом мире не было ничего, что могло бы сбить её с намеченного пути. И лишь он один заставлял её сердце больно щемить в груди.

-Это моя жизнь, и никто, даже ты, не станет мне указывать. Я буду жить так, как хочу и как считаю действительно нужным.

Она верила в него, даже когда остальные отворачивались. Она приносила кружку горячего чая, когда он, уставший после долгого дня, не в силах был добраться до спальни и заваливался на диван. Она позволяла пройтись в грязной обуви по недавно вымытому полу, и даже не кричала, если он забудет выключить в ванной свет. Это была настоящая любовь, не знающая преград. Она успокаивала его своим мерным дыханием и, завернувшись в плед, засыпала на его плече. А с утра всё снова по кругу: -Куда ты дела мои ключи? Она готова была пойти за любимым на край света, лишь бы видеть эту счастливую улыбку на его лице и лучистые полоски морщинок в уголках глаз. Ей было совершенно не важно то, где они будут жить, какие нелепые и крутые повороты готовит для них судьба. Ведь есть в жизни вещи гораздо важнее всех ваших квартир, машин и карьеры. Она верила в то, что семья – её источник счастья, искала подходящие имена для их будущих детей.

А он говорил: ?Я не готов стать отцом?.

У неё была маленькая мечта: встретить Рождество в маленьком деревянном доме на опушке леса, чтобы под бой курантов пить горячий шоколад у пылающего камина. Для неё было совершенно не принципиально важно, какой это будет лес, где он будет расположен, она просто хотела прожить в подобном месте всю свою жизнь. Желание, которое она несла в своём сердце долгие-долгие годы, маленький тлеющий уголёк надежды, поднимающий по утрам на работу. А он не мог бросить все дела и уехать в неизвестность…

Переполненный гастрольный график и извечные съемки вносили свои, порой резкие, коррективы в их отношения. Но она всегда знала, насколько работа важна для него, насколько ослепительно блестят его глаза, когда он бегает по квартире со сценарием в руках, сводя с ума своим детским азартом и заражающей энергией. И только ради этого стоило вставать по утрам, готовить ему кофе и вафли, а позже трепетно поправлять ворот белоснежной рубашки, крепко сжимать в объятьях и желать удачного дня.

Он пропадал на съемках в других городах, порою, не появляясь дома неделями, а то и месяцами. При этом он всегда знал, что ему есть куда вернуться. К кому вернуться. А она, сидя дома с кружкой любимого жасминового чая и, обхватив свои худые ноги руками, терпеливо ждала звонка с пожеланиями доброй ночи. А утром она проверяла все социальные сети, часами рассматривая новые фотографии с ковровых дорожек или пресс-конференций, пытаясь оставлять на задворках сознания мысли о том, что он слишком раскрепощёно обнимает очередную коллегу по работе.

Джеймс Макэвой был смыслом её жизни.

Мужчина коротко кивнул лучшему другу и, поставив бокал на поднос проходящего мимо официанта, осмотрел помещение. Очередная вечеринка в честь окончания съемок проекта принесла с собой не облегчение, чего следовало ожидать от такого события, а массу хлопот, от которых хотелось как можно быстрей абстрагироваться. Поэтому единственным верным выходом для него в такой ситуации служил поиск укромного уголка и стакана ядреного виски.

- Привет, красавчик, - на широкий диван в самом конце зала, который своим укрытием и выбрал Джеймс, присела невысокая брюнетка в светло-голубом шифоновом платье.

Девушка опустилась в непозволительной близости к Макэвою, тогда как на диване еще оставалось достаточно места. Нелепо касаясь его бедра, она лукаво улыбнулась и провела ладонью по своим темным локонам. Джеймс точно знал, что эту фишку используют девушки для того, чтобы привлечь к себе внимание. - Привет, Хилари, - кивнул мужчина в ответ, чувствуя себя полнейшим придурком.

При упоминании своего имени девушка еще сильнее растянула губы в улыбке, оголяя ряд ровныхбелоснежных зубов. Её платье, весьма раскрепощенное и совершенно нормальное для подобных мероприятий, оголяло острые загорелые плечи, по которым, словно небрежным взмахом кисти, была разбросана сеть темных родинок. Открытая вздымающаяся от томного дыхания грудь привлекла внимание Джеймса, и он, почувствовав укол совести, откинулся на спинку дивана.

Мозг был готов поддаться уже подступающей дремоте, ведь он за последние трое суток в сумме спал не более десяти часов, но отключиться от питания сейчас никак не представлялось возможным, он точно помнил, что обещал Майклу познакомить его с еще не явившимся на празднование Джеком Арти, талантливым сценаристом. Поэтому, раздраженно закрыв глаза, он изо всех сил попытался расслабиться.

- Знаешь, Джеймси, - бархатный голос Хилари заставил его вздрогнуть, а совершенно невесомое прикосновение к шее – широко распахнуть глаза. – У тебя так мило дергаются глаза, когда ты опускаешь веки.

Милого в этом Макэвой видел, прямо сказать, мало, но он попытался дружелюбно улыбнуться. Вышло это из разряда ?хуже и быть не может?, однако одурманенная игривым вином девушка и не заметила нервно дернувшегося уголка его губ.

- Я Джеймс, - разминая затекшую от неудобного положения шею, отозвался мужчина.

- Как угодно, сладкий.

Он терпеть не мог, когда его называют сокращениями, придуманными какими-то ужасными креативщиками, в равной степени, как и ненавидел все эти пафосно-ванильные ?сладкий?, ?котенок? или ?малыш?. Ему казалось это режущим слух, отравляющим и совершенно неромантичным. Хотя и сам Джеймс к романтикам прямо не относился.

Поболтав в стакане крепкий шотландский виски, на секунду отсылающий его в родные края, мужчина запрокинул голову и позволил алкоголю медленно стекать по стенкам горла. Захотелось почесать его изнутри, это вызывало зуд по всему телу, и Джеймс наконец-то сглотнул, смывая остатками алкоголя из стакана раздражение.

- Я видела твою последнюю работу, - улыбнулась Хилари, бегая тонкими пальчиками по каёмке пустого бокала.

Было бы странно, если бы не видела, - эхом отозвалось в голове Джеймса, и он одним движением подозвал к их столику официанта, разносившего шампанское. Совершенно логично, что видела, ведь Хилари попала на закрытую вечеринку только потому, что во время премьеры попалась на глаза помощнику режиссера.

Девушка отблагодарила молодого официанта хитрой улыбкой, поднимая со стола новый бокал, и, в общем-то, была полностью довольна своей проделанной работой. Джеймс знал таких, как Хилари. Они добиваются успеха одним известным им способом – строят глазки богатеньким помощникам режиссера. Или режиссерам. Или продюсерам. А потом рожают детей от бедного любовника, как этот молоденький официант, настроение которого поднялось по десятибалльной шкале ровно на десятку после того, как ему улыбнулась такая красавица, как Хилари. И обманывают помощников режиссеров, режиссеров и продюсеров всю оставшуюся жизнь, которые свято верят, что рыжеватость на голове его любимого отпрыска – это проявившийся ген далеких предков-русаков.

Целая система, если не панацея.

- Правда? – Джеймс усмехнулся мыслям в своей голове и, раздраженно поведя носом от звука ударяющегося друг об друга стекла, вздохнул.

Хилари кивнула: - Да. Джеймсу показалось это действительно забавным и он, с увлечением взглянув на брюнетку, слегка подался вперед, чтобы лучше её слышать за грохотом разносящейся из колонок музыки.

- И что тебе понравилось больше всего? – спросил он.

Девушка нахмурилась и на секунду замялась. - Я не знаю, - медленно произнесла она, а потом более уверенным голосом добавила: - Ты.

Джеймс усмехнулся.

- Вот как.

Хилари была, на взгляд Джеймса, хоть и красивой, но заурядной девушкой. Да, в ней привлекала внимание фигура, смазливое лицо и приятные плавные движения, но это было чем-то на уровне инстинктов. Он не думал о том, что хотел бы, чтобы такая, как Хилари когда-либо родила ему ребенка.

Алкоголь дал о себе знать спустя пару секунд. Помещение в глазах расплылось, а голову захотелось немедленно засунуть в холодильник.

-Наверное, это лучшая моя работа, - он сам не отдавал себе отчет в том, что говорит, речевой аппарат будто вдруг решил функционировать отдельно от хозяина, и Джеймс ничего не мог с этим поделать. – Во всяком случае, за последнее моё десятилетие в киноиндустрии. И я… - Хочешь уединиться? – прервал его высокий женский голос, и, заметив, что Джеймс поднял глаза, Хилари перекинула вьющиеся волосы за спину.

- Что?