1 часть (1/1)
Близился новый год. На часах было 23 часа. Дуб сидел за накрытым столом и любовно смотрел на еще закрытую бутылку водки. Он ждал Холста, который отошел в магазин, который располагался за углом. Чтобы купить мандаринов к столу, которых не было утром, потому что их все раскупили пожилые люди, любящее вставать спозоранку. Наверное все дело было вскидках и в желании успеть урвать лучшие куски еды…—?Ну и где этого дебила носит??! —?сокрушался Дубинин скорбно разглядывая салаты и бутерборды с икрой и семгой, и с колбасой тоже. Очень хотелось есть, но он клятвенно обещал дождаться Холста и не трогать еду без него. Икра манила… да и водка тоже…Дуб громко сглотнул и ушел в другую комнату лежать и пялиться в потолок.Смутные сомнения терзали басиста… а вдруг они Вова не его соулмэйт? Вдруг они ошиблись? Хотя какая к черту разница? Дуб не перестанет любить его даже если они не избранные, даже если с двенадцатым ударом часов цвет их глаз не изменится на одинаковый.В этой вселенной всегда так… дурацкая судьба все решает за тебя, хоть люди и пытаюьтся ей противостоять… ничего не выходит, она все равно выходит победительницей… Все стремились встретить Новый Год в компании своего предположительного соулмэйта, все ждали с нетерпением, как измениться их радужка. Но тем не менее были люди, которые Новый Год проводили в одиночестве, боясь ошибиться и разочароваться в жизни и в избраннике. Бывало так, что люди умирали от горя…Виталик мотнул головой, ведь у них все будет замечательно! Сколько бы Холст не сомневался… и где он все-таки? Неужели бросил своего вохзлюбленного в самый канун Нового Года?! Нет, Вова не был таким жестоким!И все же время неумолимо катилось к 12 ночи…Дуб начал рассаживать по квартире и нервно кусал губы. Мобильных телефонов еще не изобрели и позвонить он не мог. Он почти сорвался на улицу, чтобы догнать и найти Вову… но тут же одернул себя. Кто он такой чтобы сомневаться в своем любимом, с которым они провели столько лет вместе?! Холст и так столько лет отказывался, а сейчас согласился. Дуб не хотел обрывать эту нить согласия и доверия…И вот до Нового Года оставались считанные минуты… Часы показывали 23:57. Дуб допивал бутылку водки, которую открыл нервами десять минут назад. Ему уже было почти все равно на время и заблудшего любовника.Но тут по телевизору заговорил вождь с новогодним поздравлением. Дуб встрепенулся и вспомнил, что вообще-то ждал поворотного момента в своей жизни. Он заплакал, уронив бутылку. Водка разлилась на новый ковер—?Виталя? Ты чего бутылки бьешь? —?на пороге комнаты стоял Холст с порозовевшими от холода щеками и мандаринами в авоське. —?Я тут еле эти чертовы мандарины нашел! Как назло все раскупило!—?Вова… —?прошептал Дуб и кинулся любимому на шею. Тот аж авоську выронил.Их красные глаза встретились…А красный, как известно, цветок страсти.Ее лучшая и избранная метка.***Валера наряжал елку, которую купил на елочном рынке. Игрушки ему достались по наследству. Там были и шарики и мишура, и гирлянда. В этот раз он встречал праздник в одиночестве, потому что все его друзья были заняты или со своими соулмэйтами. Но он не был опечален этим фактом. Он давно решил, что найдя свой дом не нужно в нем жить с кем попало… да и праздник от этого не становился менее праздником. Он считал, что найти соулмэйта все равно нереально, ведь мир был таким большим и огромным.А его соулмэйт мог и американцем оказаться! И даже эскимосом. Хотя бы не его лайкой, на том спасибо.Кипелов рассмотрел свой любимый голубой шар со всех строн и с гордостью повесил его на елку за тонкую ниточку.Церемония завершилась, теперь можно было и пожрать. Подойдя к столу и воззрившись на самолично нарезанный оливье, он с ужасом понял, что забыл купить майанез. Того который был у него дома не хватит на салат, подумал Валера и побежал в магазин, даже не одевшись из Домашнего. Но все магазины уже были закрыты, потому что все уже вовсю праздновали видимо… по телевизору передали, что какой-то неадекватный бегал с ножом и отбирал у празднующих мандарины. Мда… напьются, а потом творят невесть что?— с такой мыслью Валера побрел в сторону дома, грустя о том, что поест оливье без майанеза.—?Эй, тореро! —?заорал кто-то сзади пьяным голосом.Неужели это тот мандариновый маньяк?! —?с ужасом пронеслось в голове Кипелова и он стремглав бросился наутек.—?У меня нет мандаринов! —?завизжал он во всю глотку, так что все стекла в соседнем доме вылетели. Но Валере было не до того…—?Валера! Ты чего? Какие мандарины? —?страшный незнакомец схватил его за плечо.—?Отпусти меня, урод! —?заорал Валера и вмазал ему по роже.—?Ауч! Валер, это я, Маврин! Серега! Ты что, уже налакался?!Валера с ужасом посмотрел на ?маньяка? и осознал, что это правда был Маврин. С синяком под глазом, наливающимся густым фиолетовым цветом.—?Прости, Серег, мне так стыдно! Тут говорили про какого-то маньяка, я думал грешным делом, это ты.—?СПасибо за комплимент и новогодний подарок,?— фыркнул Лис, прижимая к щеке початую бутылку.—?Давай пойдем ко мне. Как искупление моей вины перед тобой. Ну и лед приложим,?— Кипелов засуетился.Маврин не стал возражать и поднялся с земли.И тут Валера понял, что что-то в Бесе изменилось… и дело было даже не в приобретенном синяке… Его глаза… они… были другого цвета! Не что бы Кипелов часто рассматривал глаза Маврика… никогда такого не было! Но все же он точно знал, что они секунду назад были темные, словно виски, которое тот так любил. Теперь они были ярко-голубыми, как девственная река в глубокой чаще, не тронутая человеком.—?Сереж? Что у тебя с глазами? —?пробурчал Валера, смутившись.—?Там есть что-то еще кроме синяка? —?Маврик прищурился. —?А что у тебя с глазами? Они всегда были такими ярко-голубые? Я даже не замечал. Видимо правду фанатки говорят про тебя…—?Не понял? —?Кипелов попытался вспомнить свое отражение в зеркале. Глаза у него были серыми и с небольшими голубыми крапинками… Может Маврин пытался сделать ему комплимент?—?Глаза. Голубые. Что тут непонятного?—?У тебя?—?У тебя!—?Это у тебя глаза голубые! Я-то тут при чем?Кипелов с подозрением взглянул на гитариста.И тут Маврин понял. Он наклонился и поцеловал Валеру. Нежно и с чувством. Так, как целуют только что обретенную половинку собственного сердца.