Унесенные ветром (1/1)

Life doesn't have to give us what we expect.You need to take what it gives and be grateful for the fact that it is so, and not worse.Жизнь не обязана давать нам то, чего мы ждём.Надо брать то, что она даёт, и быть благодарным

уже за то, что это так, а не хуже.— Маргарет Митчелл ?Унесенные ветром? Просыпаться утром и не находить на соседней подушке любимого человека Лука ненавидел больше всего. Он тихо проворчал, переворачиваясь на другой бок, но затем успокоился, когда вспомнил события прошлой ночи. Блаженная улыбка тут же расползлась по всему лицу, даря чувство полного душевного удовлетворения, ведь они с Элиоттом помирились, поговорили, расставили все по полочкам, пришли к компромиссу, и у них все было хорошо. У них все было хорошо. Они были вместе. От этой мысли приятный холодок пробежал по коже, заставляя Луку облегченно выдохнуть, потому что, несмотря на все их ссоры, Лалльман боялся, что в один из таких тяжелых в их отношениях дней Элиотт хлопнет дверью и уйдет, но тот постоянно оставался рядом. Всегда. Закрывая глаза на все его истерики и прощая каждый раз, когда Лука перегибал палку. Лалльман и сам понимал, что его поведение абсолютно отвратительно. Чертова ревность совсем не давала покоя, потому что его парнем был такой невероятный мужчина, как Элиотт Демори. Его невозможно было не хотеть. И иногда ревность Луки была обоснованной. Лука улыбается, утыкаясь носом в подушку, на которой спал Элиотт, вдыхая крышесносящий запах родного человека, а затем слышит, как его парень старается потише греметь посудой на кухне, чтобы не разбудить свое самое главное сокровище. Для счастья действительно нужно так мало. Потом Лука слышит осторожные шаги за дверью и делает вид, что спит. Элиотт заходит в комнату и смотрит на любимого, чувствуя, как сердце готово взорваться от любви к этому милому спящему солнышку, который слишком красив, который слишком важен для него, который для него вся жизнь и даже больше. Именно в моменты ссор Элиотт понимает, как сильно боится остаться один. С того самого момента, как появился Лука, только он имел значение, потому что никого в своей жизни Демори не любил так сильно. В руках поднос с завтраком. Элиотт любил готовить вкусные завтраки по утрам для любимого человека, потому что Луку это всегда очень радовало. Он, кажется, был влюблен в стряпню своего парня еще больше, чем в него самого. И Демори это чертовски нравилось. Элиотт тихо подходит к кровати и ставит поднос на тумбочку, наклоняется и нежно начинает целовать лицо спящего ангелочка. Мягкий поцелуй в щеку заставил Луку мило сморщить нос во сне и слегка улыбнуться, ведь губы Элиотта на этом не остановились, осторожно касаясь самых чувствительных мест на лице парня, а широкие ладони привычно легли на живот, притягивая максимально близко к себе, чтобы подарить приятное и головокружительное тепло, исходящее прямо от кожи. Лука любил просыпаться именно так, когда его целовали сначала в нос, потом в щеку, а затем добирались до губ, запечатляя на них самый приятный утренний чмок, от которого миллионы маленьких мурашек предательски разбегались по всему телу. —?Пора просыпаться, Лука,?— тихо прошептал Элиотт ему на ухо, выводя на его руке причудливые узоры, понятные только ему самому. —?Мы опоздаем на учебу. И, кстати говоря, солнце уже давно встало. —?Неправда,?— тихо отвечает Лалльман и сдерживается, чтобы не улыбнуться. Легкие и нежные поцелуи Элиотта дарят неописуемое наслаждение, и Лука не замечает, как уже подставляется под теплые губы, желая получить как можно больше внимания. —?Я еще сплю. Элиотт хохочет в шею любимому, тот все-таки сдается и открывает глаза, тут же попадая в плен обожающего взгляда. Демори всегда смотрит на Луку так, словно, он?— это единственная причина, чтобы жить, будто пытаясь доказать мальчишке, насколько сильно он важен для него, но ничего доказывать не нужно, потому что Лука и так все знает, чувствует сердцем, которое стучит в четыре раза чаще, стоит Элиотту лишь прикоснуться. —?Солнышко,?— тихо произнес Демори, не скрывая счастливой улыбки. —?Доброе утро. —?А оно доброе? —?с сомнением спросил Лалльман, явно намекая на что-то. Элиотт кивнул, оставляя на его щеке мимолетный поцелуй. Снова. Ему было важно прикасаться, чувствовать, любить, а Луке это безумно нравилось, потому что в каждом поцелуе было нечто такое, что было понятно только им обоим. Лука провел ладошкой по его щеке и вдумчиво посмотрел в свои любимые глаза, пытаясь найти в них что-то такое, что оттолкнет. На каком-то подсознательном уровне он чувствовал чужое состояние лучше своего собственного. Он ощутил некий страх, исходящий от родного человека, поэтому это тут же заставило его напрячься. —?У нас все в порядке? —?серьезно спросил Лука. Острая стрела вины почему-то пронзила его сердце. За счастливыми искорками в глазах Элиотта парень увидел грусть, которая завладела ими обоими мгновенно, заставляя почувствовать дискомфорт, от которого было слишком неприятно. И природа этого дискомфорта была обоим хорошо известна. —?Ты любишь меня? —?от этого вопроса все внутри Луки оборвалось. Он не медлил ни единой секунды с ответом. —?Я люблю тебя,?— тихо прошептал Лука. —?Я очень сильно тебя люблю. Эти слова приятно согрели неугомонное сердце Элиотта, заставляя мгновенно успокоиться. За время их ссор в голову Демори лезли не самые приятные мысли, от которых становилось действительно не по себе, и Лука чувствовал за это вину. Он чувствовал, как родную душу терзают сомнения. —?С чего такие вопросы? —?серьезно спросил Лалльман. —?Ты допускаешь мысль, что мы можем расстаться? Элиотту нужно было задать этот вопрос, потому что внутри он всегда боялся, что Лука его бросит. Он просто чувствовал, как нечто страшное и странное буквально обхватывает его тело, не позволяя сдвинуться с места, заставляя впустить в свое сознание неизбежные мысли. Лука очень долго на него смотрел. Молчал. Обдумывал. Если он скажет, что у него никогда не было таких мыслей, значит, он попытается улизнуть от настоящей правды, а Элиотт хочет узнать самый правдивый ответ на свой вопрос. Для него это слишком важно, поэтому Лука должен был быть максимально честным со своим любимым человеком. Он слегка приподнялся, принимая сидячее положение, а потом вновь взглянул на Демори абсолютно серьезным взглядом. —?Я ведь далеко не подарок,?— как будто издалека начал парень. —?И иногда я себя не контролирую, говорю что-то не совсем приятное, делаю что-то не совсем адекватное, поддавшись эмоциям. Я знаю, что это сложно. Тебе сложно со мной, потому что я не умею контролировать себя. —?Эй, я совсем не об этом. —?И об этом тоже, Элиотт,?— выдохнул Лука. —?Это тоже важно для меня. Важно, чтобы ты понимал, что я действительно очень сильно тебя люблю. Да, в порыве наших ссор я говорю самые отвратительные вещи, которые могут причинить тебе боль, но я никогда не имею их в виду на самом деле. Меня очень часто заносит, поэтому я перестаю соображать, когда нужно тормозить, но, Элиотт, ты?— это самый дорогой для меня человек, без которого я просто не справлюсь, и мне хочется, чтобы ты был уверен во мне так же сильно, как доверяешь самому себе. Лука сжимает его руки в своих ладонях, а потом подносит к губам, мягко целуя, словно извиняясь за свои поступки, выдыхая: —?Прости,?— и сердце сжимается, заставляя Элиотта пожалеть о том, что он вообще затеял этот весьма болезненный разговор. Сейчас его мальчик выглядит таким грустным и уязвимым одновременно. Демори не выдерживает первым, притягивая его к себе, успокаивая, а Лука сам льнет к нему, как котенок, требующий ласки и заботы. —?Я вел себя как полный идиот,?— продолжает он, тыкаясь в любимую шею. Так хорошо. Так правильно. Так необходимо. —?И ты меня прости,?— ответил Элиотт. —?Я тоже порой веду себя как мудак. Лука рассмеялся, отстраняясь от него. —?Мой любимый мудак,?— с хитрым взглядом заметил парень. —?Я всегда буду мудаком,?— рассмеялся Элиотт. —?Этого у меня не отнять. —?Действительно,?— фыркнул Лука, соглашаясь, за что тут же получил несильный щелчок по носу от Демори, который сделал вид, что слова любимого его задели, но самом деле на душе стало спокойнее после их разговора, будто тяжелый камень упал с души. Элиотт сразу же вспомнил слова Сандера, когда тот сказал, что всегда нужно разговаривать о своих проблемах, чтобы те не разрастались еще сильнее. Его лучший друг был чертовски прав, поэтому Демори пообещал себе обязательно поблагодарить его при встрече, а сейчас все его мысли и руки были заняты самым красивым мальчиком на свете, который снова дарил счастье одной своей улыбкой, заставляя Демори замереть на пару секунд, не двигаясь и даже не моргая. —?Почему ты так на меня смотришь? —?смущенно спросил Лука, поглаживая его по щеке. —?Любуюсь,?— тут же ответил Элиотт. —?Ты такой красивый. —?Я всегда буду красивым. Этого у меня не отнять,?— передразнивает его Лалльман, а в глазах пляшут веселые черти. —?Действительно,?— фыркнул Демори, соглашаясь. Лука тут же перебрался на его колени и поцеловал, вложив в этот поцелуй как можно больше своей любви, чтобы Элиотт смог прочувствовать ее всей своей кожей. И Элиотт поддался сразу же, обхватывая его спину и прижимая к себе теснее. И только когда проворные ручки Луки начали беззастенчиво гулять по телу, вызывая приятные стайки мурашек, то Элиотт отстранился, вспоминая про завтрак, который стоял на тумбочке и тоже заслуживал внимания, ведь Демори потратил много сил на его приготовление. —?В чем дело? —?недовольно поинтересовался Лалльман, понимая, что его перестали целовать. И надо сказать, что это ощущение так себе. Особенно, когда ты неимоверно сильно соскучился. Сейчас Лука был похож на ребенка, у которого отобрали конфету, поэтому Элиотт вновь расплылся в самой нежной и любящей улыбке, задевающей каждую струну души Лалльмана, потому что в одной лишь улыбке было так много чувств и эмоций, заставляющих сердце мгновенно пуститься в пляс. —?Завтрак остынет,?— тихо прошептал Демори, указывая взглядом на тумбочку, где стоял поднос с омлетом и горячим чаем. —?Я готовил его с любовью,?— рассмеялся парень. —?Может, ты сначала попробуешь? Оценишь? А потом мы продолжим… Лука переводил взгляд с завтрака на Элиотта и обратно, обдумывая, стоит ли ему сначала поесть, а потом уже… Выбор был настолько очевидным, что Лука даже заморачиваться не стал, снова целуя своего парня с явным и нетерпеливым желанием, вырвав из губ Элиотта довольный стон. Все-таки есть хотелось меньше, чем ощущать присутствие рук Элиотта на своем теле, которое неумолимо требовало внимания прямо сейчас. —?Лука, я так понимаю, что ты отказываешься завтракать? —?Почему же? Я буду завтракать. Только немного позже, ладно? Но сейчас поцелуй меня, пожалуйста. Элиотт абсолютно не смог отказаться от такой умоляющей просьбы, поэтому тут же исполнил ее, повалив своего мальчика на мягкие подушки. Кажется, их завтрак действительно может подождать.*** Робби не сомкнул глаз всю ночь. Сандер заметил его подавленное состояние почти сразу, как только сводный брат показался на кухне в одной пижаме и с растрепанными волосами. Дризену даже спрашивать не пришлось, в чем дело, потому что он и так знал причину, поэтому терпеливо дождался, пока Робби сделает себе кофе и приземлится на соседний стул, смерив Сандера лишь мимолетным взглядом. Он даже не сказал ничего саркастичного, как делал это обычно. —?Ты разве не собираешься в универ? —?Сегодня нет. —?Но ты же говорил, что у тебя сегодня какая-то важная практическая работа. —?Хуже не станет, если я пропущу один день,?— Робби сделал глоток кофе и вздохнул. У него совершенно не было никакого желания куда-либо идти или даже просто выходить из комнаты, хотелось просто лежать под одеялом, чтобы никто больше не трогал. —?Ты ведь понимаешь, что я против прогулов в любом их проявлении, да? Робби фыркнул. Другого ответа он и не ожидал. Это же Сандер. Он будет мчаться на занятия сквозь бури и грозы. Родители с детства внушили ему, что хорошее образование?— это залог успешной жизни в будущем. К сожалению, с Робби это не прокатило. Хотя, может быть, к счастью. —?Я устал,?— отмахнулся от него Робин. Сандер нахмурился. —?А от бесконечного жужжания преподавателей я устану еще больше, поэтому я просто хочу остаться дома, хорошо? —?Учеба ум не утомляет,?— деловито подчеркнул Дризен. Робби с сомнением взглянул на брата, не понимая, к чему тот клонит. Вообще иногда Сандер говорил такие вещи, о которых Айзерманс и представления не имел, потому что был полностью погружен в свои мысли и мечты, связанные напрямую только с одним конкретным человеком. —?Хуже тебе точно не станет,?— пояснил Сандер, наткнувшись на удивленный взгляд сводного брата. —?Наоборот, когда ты полностью погрузишься в учебу, это сто процентов отвлечет тебя от грустных и мрачных мыслей, и у тебя просто элементарно не будет времени думать о чем-то нехорошем, понимаешь? Тебе нужно заняться чем-то полезным и полностью перезапустить свое сознание. Тогда станет лучше, я уверен. —?Сандер, я могу попросить тебя кое-о чем? —?Только если твоя просьба послужит всеобщему благу,?— улыбнулся Дризен. —?Она и послужит, потому что, во-первых, я тебя не убью, а, во-вторых, твой факультет не лишится такого замечательного студента, который буквально на вес золота. Смекаешь? Сандер даже бровью не повел на такое заявление, продолжая спокойно смотреть на Робби, пытаясь силой мысли внушить тому, что все будет хорошо, но Айзерманс и правда был слишком грустным. Наверное, полночи думал о том, как же ему не везет в отношениях. Почему Сандер был так сильно уверен в этом? Он знал Робби слишком хорошо, поэтому не было сомнений, что он переживал, поэтому Дризен решил, что не будет давить на болевые точки еще сильнее. Его сводному братцу и так сейчас несладко от неразделенной любви. Но с этим и правда нужно было что-то делать. Скоро Робби совсем потеряет интерес к жизни. Сандер поднялся со стула, достал из шкафа кукурузные хлопья, залил их молоком и поставил рядом с Робби, отодвигая подальше кружку с кофе. Айзерманс снова удивленно посмотрел на него, а потом увидел легкую улыбку, от которой стало немного легче. Сандер излучал тепло и заботу. Он всегда был таким. Заботился о других больше, чем о себе. —?Это будет полезнее,?— кивнул парень. —?Но я не хочу, Сандер. Дризен неодобрительно покачал головой. —?Завтрак?— самый важный прием пищи за весь день, поэтому никакие возражения не принимаются. —?Но… Сандер смерил его предупреждающим взглядом, поэтому Робби вмиг проглотил слова, которые хотел сказать. Против сводного брата идти бессмысленно, потому что, когда дело касалось Робби, Сандер всегда был максимально серьезным и даже иногда относился к нему, как к маленькому ребенку, о котором все еще нужно заботиться. Дризен никогда не жаловался на него родителям и всегда пытался поддержать, когда это было необходимо. —?Ты ведь не отвяжешься? —?разочарованно спросил Робби. —?Нет. Сандер подарил ему одну из своих самых обаятельных улыбок, а потом осторожно потрепал по волосам, тем самым попытавшись развеселить. И у него получилось, потому что на секунду в глазах Робби мелькнула благодарность, потому что рядом с Сандером его мрачные мысли немного отступали. Он подарил ему ответную улыбку и немного расслабился.*** Робби никогда не понимал, почему Сандер имеет на него такое сильное влияние, но тому все же удалось убедить сводного брата появиться на занятиях. Так или иначе, Айзерманс прислушивался к словам Дризена, что не могло не радовать самого Сандера, который всячески пытался выбить из головы Робби всякую дурь, связанную с влюбленностью и Элиоттом, хотя делал это максимально аккуратно и ненавязчиво, не вторгаясь в личное пространство любимого брата, чтобы тот не воспринял его помощь в штыки. Робби сейчас был эмоционально нестабилен. Сандер думал, что учеба действительно поможет ему отвлечься, хоть как-то прийти в себя. И какое-то время это помогало до тех пор, пока Робби снова не увидел, как Элиотт целует Луку в университетском кафетерии. Он пришел, чтобы купить кофе, и снова наступил на старые грабли. Сандер был с ним, поэтому постарался сгладить острый угол, видя, как Робби неотрывно и даже не моргая смотрит на них, сжимая в руках несчастную кружку с кофе. Элиотт с Лукой были настолько заняты друг другом, что даже не замечали никого вокруг. Айзерманса нужно вовремя останавливать, чтобы у него совсем не отказали тормоза, но в этот раз Сандер не успел, потому что парень уже стоял возле их столика, пуская дым из ноздрей и продумывая план для убийства. Он с громким звуком поставил свой кофе на стол, заставляя Луку, сидящего на коленях Элиотта, испуганно ойкнуть. Сандер тут же поспешил к ним, чтобы в случае чего предотвратить кровопролитие, хотя Робби всегда был очень терпеливым человеком и до последнего старался сдерживать свою ярость. Сейчас произошло практически то же самое. Он спокойно опустился на соседний стул и сделал глубокий вдох, немного усмиряя свое непреодолимое желание сбежать отсюда, чтобы не видеть это смазливое представление. Лука был явно удивлен, пока Робби прожигал его испытывающим взглядом, не говоря ни слова. Сандер поздоровался с ними и тоже сел рядом, чувствуя, как градус напряжения со стороны Айзерманса повышался. Он положил руку на его коленку и слегка сжал. —?Что такое? —?первым не выдержал Лука. —?Твой взгляд меня пугает. Сандера он пугал еще сильнее. —?Мне противно на вас смотреть. Самый большой недостаток Робби состоял в том, что он всегда говорил все, что думал на самом деле, поэтому Дризен нетерпеливо кашлянул после слов брата, а вот Луку это никак не задело, потому что он достаточно хорошо знал своего друга, чтобы понимать, что он это несерьезно. Ну или серьезно. Просто кроме Сандера об этом никто не догадывался и не придавал этому значения, потому что абсолютно все знали про немного странноватый характер Робби. —?Ты злишься потому, что я тебе не прислал конспект с лекциями? —?обворожительно улыбнулся Лука, спрашивая. —?Прости, я просто… —?Очевидно, ты был слишком занят, чтобы вспомнить о существовании простых смертных. Выражение лица Луки изменилось на одно мгновение, и Сандер уже видел эту сцену, где у Робби все-таки отказывают тормоза и он набрасывается на своего лучшего друга в отчаянных попытках свернуть ему шею, поэтому он взял того за руку под столом, пытаясь успокоить прикосновением, но Робби полыхал изнутри, и этот огонь было очень трудно сдержать, хотя присутствие Сандера действительно немного успокаивало. Это же Сандер. Он не будет осуждать. Дризен все-таки решил вмешаться, пока напряжение не достигло максимальной отметки. —?Как прошел ваш вчерашний вечер? И уже через секунду пожалел об этом вопросе, потому что рука Робби под столом дернулась. —?Мы с Элиоттом устроили романтический ужин при свечах в знак примирения,?— мечтательно улыбнулся Лука. —?Это было волшебно, да? —?он любящим взглядом посмотрел на Демори, который точно так же буквально светился от настоящего счастья, крепче прижимая к себе своего мальчика. От этой картины Робби становилось еще хуже, потому что они такие… отвратительные? По крайней мере, ему так казалось. Сердце в его груди отбивало похоронный марш, пока Сандер силой мысли пытался его успокоить, чувствуя, как его колени начинают дрожать. Видимо, от эмоций. Он сжал чужую ладонь сильнее и осторожно погладил ее большим пальцем. Робби любил прикосновения. Сандер об этом знал, поэтому иногда пользовался, чтобы снизить его стресс, но сейчас это абсолютно не помогало. Робби не сводил пристального взгляда с Элиотта, который был слишком увлечен Лукой, чтобы обратить на него свое внимание, а вот Сандер чувствовал, как чужое напряжение передается и ему тоже. Для его брата это слишком болезненно. Болезненно видеть их такими счастливыми, когда у самого в душе полный раздрай. Дризен знал, что скрывалось за улыбками и усмешками, поэтому всегда относился к Робби более лояльно, чем родители, к примеру. Идея привести Робби в универ уже не казалась ему такой уж удачной. Потому что, по факту, Сандер ухудшил его состояние. С утра было терпимо, а теперь стало невыносимо. Это было видно по глазам, в которых печали хоть отбавляй, но Робби слишком сильный, чтобы закричать о своей боли всему миру, поэтому он просто прячется, а сарказм?— это его способ взаимодействовать с миром. Он сделал глоток кофе. —?Не вижу смысла в романтических ужинах,?— абсолютно серьезно заявил Робби, заставляя Элиотта, наконец-то, оторваться от исследования чужого рта. Слова Айзерманса его задели, и сердце Робби возликовало от проявленного внимания. —?Можно узнать причину? —?с любопытством поинтересовался Демори. Робби сложил руки перед собой и улыбнулся, смотря прямо ему в глаза. Сандер с Лукой переглянулись, не понимая, к чему все это в итоге приведет. Хотя Сандер мог предположить, но решил пока не вмешиваться, потому что потом отхватит от Робби по самое не балуйся, а может, даже и больше. От влюбленного парня можно ожидать все что угодно. —?Потому что все присутствующие здесь знают, чем в итоге все это закончится. Лука поперхнулся водой. Сандер снова мысленно взмолился, чтобы все обошлось. —?Мне кажется, что это только подогревает интерес твоего партнера, Робби. Разве нет? —?Но потом вы все равно трахаетесь. Разве нет? Можно потрахаться и без романтического ужина. В любом случае вы все равно думаете только о сексе. Это нормально, я ничего не говорю, но все эти ваши романтические ужины хрена с два никому не нужны, потому что изначально, когда вы все это делаете, все заканчивается перепихоном. —?Это ты сейчас так говоришь, потому что в твоей жизни еще не появился тот самый человек, за которым ты будешь бегать, виляя хвостиком, как наэлектризованная такса. —?Допустим, я влюблен. Дальше что? Романтика, любовь, ?долго и счастливо?,?— все это несусветная чушь, которая порождает так много страданий и превращает человека в безэмоциональную куклу. Знаешь, почему так? Похоть, привязанность и секс?— реалии современного мира. —?Считаешь, что истинную любовь найти невозможно? —?удивился Элиотт. —?Одна история на миллион. И даже в ней будет слишком много дерьма. Элиотт был абсолютно с ним не согласен, поэтому между ними разогрелся нешуточный спор, от которого волоски на коже Сандера непроизвольно встали дыбом, потому что Робби не умел уступать и брать во внимание чужое мнение, если оно в корне расходилось с его собственным. —?Истинная любовь обращена к душе, она вся?— в глубочайшем понимании душ друг друга и, значит, во взаимной верности, в полном принятии скорбей и радостей любимого, как своих личных скорбей и радостей. Я уже нашел своего человека, и он сидит рядом со мной, держит меня за руку, целует меня по утрам, готовит для меня завтраки, обнимает, когда мне грустно, разделяет мою боль. Я вижу рядом с ним свое будущее. Я вижу нашу совместную жизнь. Разве не это самое важное? Робби почувствовал болезненное жжение в глотке от желания закричать. Его взгляд вмиг заледенел, как айсберг, и сердце, измученное от безответной любви, разбилось в очередной раз, потому что Элиотт никогда не видел, не замечал, не придавал значения тому, как Айзерманс к нему относился. Наверное, только слепой не заметил этих взглядов?— влюбленных, нежных, всепоглощающих. Робби был его тенью, следовал по пятам, как привязанный, а ради чего? Ради того, чтобы быть просто наблюдателем чужого счастья? Нет. Под кожей царапались те самые слова, которые так хотелось сказать, но Айзерманс держался, лишь прожигая Демори абсолютно нечитаемым взглядом, который не выражал его настоящих эмоций от услышанного. В груди болезненно колыхалось разбитое сердце. В такие моменты, как этот, Робби чувствовал себя ничтожеством, потому что не мог отказаться от своей любви, а так хотелось сделать это прямо сейчас, чтобы не было больнее. —?Я абсолютно убежден, что, пока человек тебя любит?— он с тобой, а если вдруг разлюбит, полюбит кого-то другого, то тут уже никакой ревностью не поможешь,?— ответил Робби и поднялся, закидывая рюкзак на плечо. Он больше не собирался участвовать в этих бессмысленных разговорах о романтике, о любви, о чувствах. Всем этим он уже по горло сыт. Своего мнения он менять не собирался, а соглашаться с Элиоттом?— тем более. Они все равно не придут к единому мнению, потому что сейчас мозг Демори забит идеальным образом Лалльмана, который обращается с ним как с игрушкой. Робби на такое не подписывался. Сандер не стал его останавливать, лишь проводил задумчивым взглядом. Сейчас Робби нужно немного остыть и побыть одному.*** Может быть, сама Вселенная издевалась над ним. По крайней мере, Робби так показалось, когда преподаватель по философии отказался принимать практическую работу без дополнительного задания, которое вполне серьезно могло гарантировать парню хорошую оценку за экзамен. Нужно было написать коротенькое эссе. Всего каких-то семь страниц. Он справится и хоть на какой-то промежуток времени забудет о своих проблемах. Как там говорил Сандер? Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, нужно заняться полезным делом? Тогда Робби это действительно подходит, но только библиотека и Робби никогда не ладили. Главным образом потому, что у нее был свой закон, это ?тихое правило?, которое совершенно ему не нравилось. Робби, к сожалению, не умел быть тихим. В отличие от того же Сандера, который проводил здесь добрую половину своего свободного времени, а Робби нахождение здесь казалось невыносимой пыткой, поэтому он поклялся сделать все как можно быстрее. Сегодня ему не везло, так как все аудитории были заняты, поэтому Робби плюхнулся за самый дальний стол в библиотеке, доставая необходимые учебники из рюкзака, пытаясь сосредоточиться главным образом только на эссе. Это важно. Это очень важно. Он должен его написать. Нет, скорее всего, просто обязан, потому что хорошая оценка на дороге уж точно не валяется. Он потратил на эссе гораздо больше времени, чем планировал, но в конечном итоге все получилось. Он написал несколько страниц и отвлекся. И, когда он вернулся домой, имеется в виду домой к Сандеру, потому что родительская атмосфера его угнетала, Дризен встретил его приветливой улыбкой. Он настолько привык к его присутствию в своей квартире, что даже не удивлялся, когда сводный брат в привычном порядке плюхнулся рядом с ним на диван, отбирая пачку чипсов. — Как прошел день? — с любопытством поинтересовался Дризен. — А ты как думаешь? — Я думаю, что все прошло хорошо. — Смотря что в твоем понимании ?хорошо?, — ответил Робби. Сандер нахмурился. Нужно было начать говорить о какой-нибудь нейтральной теме. — Как практическая работа? — Он отказался ее принимать. — Что? Почему? Айзерманс пожал плечами, закидывая в рот чипсину. — Я должен сдать эссе до следующего понедельника, чтобы впоследствии получить хорошую оценку на экзамене. Сандер задумался: стоит ли ему предложить свою помощь? Он всегда помогал Робби по мере необходимости. Он добродушно улыбнулся, хлопая его по колену и пытаясь поддержать. — Это хорошие новости, — улыбнулся он. — Потому что у тебя не будет времени заниматься всякой ерундой, — он в привычном жесте потрепал его по волосам, на что Робби отмахнулся, подкладывая под голову подушку. Его снова одолевала грусть, от которой все внутри сжималось в комочек. Сандер прекрасно понимал его состояние, поэтому снова прикоснулся. На этот раз к его спине, мягко поглаживая, потому что брату действительно нужна эта поддержка. Его поддержка. Они проводили вместе достаточное количество времени, чтобы научиться полностью доверять друг другу. — Сандер, ты можешь мне ответить максимально честно? — он посмотрел на него серьезным взглядом. Дризен кивнул, уже предполагая, о чем пойдет их разговор. — Я отвратителен? Лицо Сандера тут же вытянулось от нескрываемого удивления. Он, конечно, знал, что в голове брата живут еще те тараканы, но сейчас дело действительно было серьезным. Он удобнее устроился на диване и так же сосредоточенно посмотрел на него, не скрывая ни капли правды, в которую, вполне возможно, Робби не поверит. — Я не считаю тебя отвратительным. — Тогда что со мной не так? В его голосе слышалось какое-то жуткое отчаянье, от которого Сандеру тоже стало некомфортно. Он не хотел чувствовать себя так и тем более не хотел, чтобы так чувствовал себя Робби, который на самом деле заслуживал гораздо больше, чем могли дать ему друзья и родные. Айзерманс не мог смириться с тем, что Элиотт влюблен в Луку, а Сандеру, честно говоря, было очень больно смотреть на то, как его сводный брат наматывал круги вокруг его лучшего друга. — В тебе нет ничего нехорошего, Робби. Поверь мне. Я говорю это как твой друг, который знает, как сильно ты загоняешься по всяким пу… неприятным ситуациям, которые на самом деле не так сильно заслуживают твоего внимания, как ты думаешь. После черной полосы всегда наступает белая. Робби горько усмехнулся. — И ты туда же? Будешь говорить, что моя влюбленность в Элиотта — всего лишь маленький несущественный пустяк? Или просто маленькая неприятность? Но ты не понимаешь, что я чувствую каждый раз, когда вижу их вместе. Меня выворачивает. Я не могу ничего с этим сделать, Сандер. Я ведь правда пытался справиться с этим, но ничего не получается, потому что Элиотт — моя самая первая любовь. От нее слишком сильные ощущения, будто что-то во мне меняется каждый раз, когда я просто смотрю на него, но, когда я вижу Луку рядом с ним, мне хочется, чтобы их обоих не существовало, потому что там, где они счастливы, прорастает мое собственное горе, медленно убивающее меня. Сандер вздохнул, не понимая, что ответить, потому что в вопросах отношений мало что мог посоветовать. Он любил своего лучшего друга. Он любил своего сводного брата. Но не знал, как правильно должен реагировать на все происходящее. Робби страдал. Причем страдал очень сильно, и все это происходило на глазах Дризена, который с самого начала знал, что добром это не закончится, потому что Элиотт всегда будет выбирать только Луку. Всегда. Робби абсолютно не вписывался в историю их отношений. Сандер не нашел, что сказать, поэтому просто придвинулся ближе и обнял его. — У тебя все еще есть я, — прошептал он.***Шесть месяцев назад. Робби перевел взгляд и посмотрел на Элиота, когда тот сидел рядом на подоконнике, с кем-то переписываясь. Большая улыбка осветила его лицо, показывая эти ямочки, что Робби так сильно любил. Это заставило его улыбнуться настолько сильно, что он подумал, что челюсть сломается. В Элиотте есть что-то. Что-то, что заставляет сердце Робби биться быстрее. Что-то, от чего появляются бабочки в животе. Что-то, что сразу заставляет его улыбаться. Что-то такое необъяснимое. Что-то особенное. Что-то невероятное и прекрасное. Несравнимое ни с чем. — Робби, ты меня слушаешь? — громко спросил Демори, отчаянно пытаясь добиться внимания парня, но тот так сильно завис на разглядывании чужого лица, что даже не услышал вопрос, поэтому Демори пихнул его локтем в бок, слегка нахмурившись. Этот взгляд, от которого Айзерманса снова повело. Добрый. Теплый. Родной. — Что? Да, конечно, — немного растерянно пробормотал парень, понимая, что попался в ловушку очаровательных глаз, которые были настолько красивыми, заставляли Робби тонуть в них, уходить камнем ко дну, растворяясь в самых умопомрачительных чувствах на свете. Элиотт сидел настолько близко к нему, что парень непроизвольно ощущал его теплое дыхание на своем лице. И глаза. Боже, какие же у него красивые глаза, меняющие цвет в зависимости от настроения. По крайней мере, Робби так казалось. — Что я сейчас сказал? — серьезно спросил Демори. — Что-то очень важное? — смущенно переспросил Айзерманс. — Ты должен познакомить меня с Лукой, — ответил Элиотт. — Срочно. Сегодня. — Зачем? — усмехнулся Робби. — Он мне понравился. Сердце больно кольнуло, но Айзерманс не придал этому значения, потому что он знал Демори как облупленного, и тот никогда не заводил длительных отношений, довольствуясь короткими интрижками на одну ночь. И это всех устраивало. Элиотта — точно, а Робби терпеливо ждал, когда на его улице загорится зеленый свет. В любом случае, Лука — это не та личность, из-за которой стоит переживать. — С чего бы? — спокойно спросил Робби, подперев щеку кулаком. — Ты видел, какой он красивый? Ты видел его улыбку? А глаза? Ты видел его прелестный взгляд? Боже мой, мне кажется, я влюбился, Робби! Айзерманс только неодобрительно фыркнул, зная, что завтра горящие глаза его ?влюбленного? друга погаснут. Так всегда происходило. Сначала Элиотту кто-то безумно нравился, а потом тот резко перегорал. Никаких странных мыслей в голове Робби в тот момент не возникло. Он лишь посочувствовал Демори, потому что успел познакомиться с Лукой, и тот оказался той еще колючкой. На паре завел дискуссию с преподавателем, а потом и вовсе покинул аудиторию, когда к его мнению не прислушались. Робби сразу понял, что к таким людям на хромой кобыле точно не подъедешь. — Он не такой, каким кажется. — Что? В смысле? — Не твой типаж. Разве нет? Но все равно на каком-то подсознательном уровне Робби пытался его отговорить от знакомства с Лалльманом. Пока не понимал причину. Ну или понимал, но не признавал до конца. Чувствовал некую опасность. А вдруг он… Нет. Бред какой-то. Нет. Этого не будет. — Я хочу с ним познакомиться, — упрямо настаивал Демори. — Ну, если хочешь — подойди и познакомься. В чем проблема? Элиотт сжал губы в тонкую полоску и надулся, сверля Робби испытывающим взглядом, от которого предательские мурашки бежали вдоль позвоночника, заставляя Айзерманса невольно замирать на несколько секунд. Ждать, когда отпустит. — Проблема в том, что он меня отшил. Демори поежился от неприятных ощущений и воспоминаний. На лице друга тут же расползлась довольная улыбка. — Не могу поверить, — выдал он, закинув руку на его плечо. — Разве такое действительно возможно? — Робби, знаешь, когда тебя отшивает человек, который тебе и правда понравился, это отвратительное чувство. — Да? Я просто не знал. Прости! — с каким-то явным сарказмом произнес парень. На самом деле он все понимал. Потому что чувствовал практически то же самое. Только в разы сильнее, потому что Элиотт в какой-то степени тоже отшивал его и даже самых прямых намеков никогда не понимал. — Поэтому ты должен мне помочь. — Стоп, почему именно я? — Очевидно, потому что вы учитесь на одном курсе? — Не катит, — отрицательно покачал головой парень. — Совсем. — Тогда мне придется просить Сандера, потому что он мне всегда поможет. Айзерманс усмехнулся и перевел взгляд на другую часть коридора, где расположился Сандер с книгой в руках, а потом снова посмотрел на Демори и закусил губу. — Сандер в таких делах точно тебе не помощник. Потому что книги важнее отношений и напрасно потеряешь время, ведь он никогда не ввязывается в такое. Элиотт нахмурился, пытаясь придумать, как выкрутиться. Лука действительно ему понравился. Было в этом парне что-то такое, что зацепило, заставило задуматься, почувствовать что-то внутри себя такое странное и необъяснимое, но чертовски приятное. Возможно, Элиотт впервые в своей жизни влюбился по-настоящему. — А если я скажу ?пожалуйста?? Его глаза. Его чертовы глаза в этот момент. Утонешь ведь. Без шансов. Робби вновь исказил лицо в полуулыбке, игнорируя развивающуюся тревогу, будто что-то внутри пыталось отговорить Робби от этой сомнительной идеи, но глаза Элиотта смотрели прямо в душу, оголяя ее. — Ты ведь не отвяжешься от меня, верно? — Совершенно точно. Робби согласился, абсолютно не подозревая, к чему все в итоге приведет, потому что Элиотт полностью погрузился в это. Буквально с головой. Каждый раз, когда он видел Луку, его челюсть благополучно отвисала, потому что Лалльман казался ему таким неземным и невероятным, но только сам Лука действительно не особо проявлял к нему внимания, что Робби абсолютно устраивало. Он был уверен, что совсем скоро Элиотт потеряет к тому интерес и все вернется на свои места, как и должно было быть. Так прошел первый месяц. Элиотт постоянно говорил о Луке: спрашивал советов сначала у Робби, потом у Сандера, который был лишь наблюдателем со стороны, в то время как сам Робби находился в эпицентре всей этой катавасии. Почему так? Потому что Элиотт так или иначе постоянно пытался сделать что-то сумасшедшее, чтобы Лука проявил снисхождение. Сначала подарил огромного плюшевого медведя, но Лалльман отказался его принять со словами: — Ты намекаешь, что я такой же толстый? Тогда Элиотту пришлось очень долго извиняться, потому что парень обиделся, восприняв искренний подарок от души в штыки, и снова дал ему от ворот поворот. А Робби лишь смеялся каждый раз, когда корабль его друга тонул от очередной неудачи, потому что Лука уж точно был не из робкого десятка. Сандер — единственный, кто понимал, насколько серьезно Элиотт настроен насчет Лалльмана. Конечно, он говорил об этом Робби, предупреждал его, чтобы потом не было последствий, чтобы как-то предотвратить то, что уже совсем скоро должно было произойти, на что Робби всегда отвечал: — Элиотт и Лука не созданы друг для друга, Сандер, понимаешь? Они совершенно разные. И совсем скоро Элиотт это поймет, и все снова станет как прежде. Почему ты так переживаешь? Именно в тот момент Сандер ничего не ответил, боясь задеть чужие чувства, потому что Робби жил в мире своей мечты и не видел абсолютно очевидных на тот момент вещей: Элиотт уже намеренно подарил все свое внимание Луке, не собираясь возвращаться в прежнюю жизнь. Он горел от своей влюбленности в Лалльмана, а Робби сгорал от чувств, которые, по факту, никогда бы не стали взаимными. — Это всего лишь мимолетное увлечение. Не более. Сандер же всегда воздерживался от комментариев по этому поводу до тех пор, пока в один из дней не увидел, как новоиспеченная пара целуется в университетском туалете. Причем в засос. И, причем, очень даже с последующим продолжением. Тогда Сандер ничего не сказал брату. Лишь осторожно намекнул, что Робби стоило бы выбросить из головы всякую ерунду. Робби снова отмахнулся, не послушал его. Наверное, он просто не рассчитывал на то, что все может зайти настолько далеко. Не рассчитывал, что кто-то может действительно завладеть сердцем Демори. Он же… Он никогда не вел себя так, как вел себя с Лукой. И Робби до последнего не видел этого невероятного притяжения между ними, а Сандер, казалось бы, знал обо всем с самого начала. Только потом Робби понял, что за странное чувство преследовало его везде и всюду. Это чувство называлось ревностью. Сначала все было хорошо, затем Демори стал все меньше уделять ему времени, а потом и вовсе все свое внимание переключил на Лалльмана. И пришло то самое осознание: Сандер был прав, когда сказал, что Робби нужно быть осторожнее со своими чувствами, потому что любовь может ранить. Невыносимо больно. — Что с тобой такое? Робби смотрел в одну точку уже минут пятнадцать, не шевелясь и не двигаясь. Сандер помахал рукой перед его лицом, и Айзерманс, наконец-таки, обратил на него внимание. — Как давно ты знал, что Элиотт и правда влюбился в Луку? Дризен напрягся. — Что случилось? — Просто ощущение такое странное… — Робби, ты меня пугаешь. — Мне кажется, что я его теряю. Признавать это было чертовски больно, но Робби не мог не поделиться своими мыслями с Сандером, нужно было кому-то выплеснуть душу, выпустить эмоции. И Сандер все понял тогда по взгляду, в котором плескалось отчаяние и печаль. Несравнимое чувство опустошения, потому что Робби, наверное, впервые тогда ощутил страх. Страх навсегда потерять Элиотта. — Почему? — Он больше не спрашивает, как у меня дела. — И все? — Разве этого мало, Сандер? Ты же знаешь все. По глазам вижу, что знаешь. Что он тебе сказал? — Ничего. — Ты врать совершенно не умеешь. Сандер вздохнул, понимая, что должен сказать все как есть. — Элиотт действительно всерьез заинтересовался Лукой и не успокоится, пока они не будут вместе. Он влюбился в него, Робби. Он говорит о нем двадцать четыре на семь. Он говорит, что нашел то, что искал так долго. И, кажется, Лука постепенно оттаивает. Они идут в кино завтра. Наверное, тогда Робби впервые ощутил настоящую растерянность и пустоту, с которыми не способен был справиться и принять. Он не поверил. Не смог. В такое сложно поверить, когда любишь человека всей душой и сердцем, которое тогда дало первую трещину.*** Сандер постучался в комнату к Робби, когда тот не вышел ужинать. — Можно к тебе? Робби кивнул, откладывая телефон в сторону. Дризен зашел в комнату и лег на кровать рядом с братом, почувствовав тоску, витающую в воздухе. — Что делаешь? — спросил он. — Вспоминаю, когда моя жизнь пошла под откос. — И как? — Сандер посмотрел на него. — На самом деле хреново. Хреново чувствую себя, и хреново абсолютно все в моей жизни. Просто хреновое существование. Сандер вновь задумался. — Почему ты так сильно в этом уверен? — Потому что все, что у меня есть, — это безответная любовь к человеку, который никогда не полюбит меня в ответ. А знаешь, что самое хреновое? Что я сам согласился познакомить его с Лукой, и именно тогда все начало разваливаться, как песочный замок, попавший под волну, но я не мог это осознать, потому что пелена любви застилала мои глаза. Сандер снова не был с ним согласен. — Ты не виноват в том, что произошло. Дерьмо случается. Точнее, так бывает, когда ты влюбляешься в человека, который никогда не будет с тобой. Это нормально. Это жизнь. Но это проходит, когда в твоей жизни появляется кто-то еще, он полностью вытесняет из твоего сознания тот идеальный образ идеального человека, и он уже не кажется таким прекрасным, ты остываешь к нему, ты перестаешь видеть в нем что-то особенное, и сердце больше не болит. Теперь Робби был с ним не согласен. Он любил Элиотта. Правда, любил. — Но сейчас мне больно. — Время лечит, знаешь. Это все равно проходит. Любовь проходит. — Тогда лучше вообще не любить, да? Чтобы так не страдать?

— Любовь сначала калечит, а потом лечит.Я скажу тебе то, во что не верит ни один подросток, но это чистая правда, я клянусь. У тебя будет еще не одна любовь. Ты сможешь влюбиться снова. И это будет так же невероятно и незабываемо, как в первый раз. А может быть и так же больно. Но ты обязательно влюбишься. Я обещаю тебе. Иногда Робби поражался тому, какой Сандер мудрый. Он подбирал слова, от которых становилось легче. — В кого же это?

— Ты влюбишься снова в самого неожиданного человека в самое неожиданное время. Робби фыркнул. В его голову пришла абсолютно безумная мысль. Он поспешил ее озвучить. — Даже если я влюблюсь в тебя?

Дризен рассмеялся, утыкаясь носом в подушку. — Это было бы слишком неожиданно. Чересчур. Вот прям чересчур. — Почему?

— Потому что Вселенная к этому не готова, да и я тоже, — улыбнулся Сандер. — Хотя я не исключаю возможность того, что мог бы влюбиться в тебя, если бы мы были незнакомы, например.

— Это интересная мысль, — рассмеялся Айзерманс. Сандер кинул в него подушку и рассмеялся в ответ.

Робби становилось легче, потому что у него был тот, кто был готов разделить боль.