1 часть (1/1)

Снег хлопьями приземляется на плечи Зака, и на брови, и на ресницы. Завораживающе, не правда ли? Почему он хмурится? Зак неразборчиво бубнит что-то в большой чёрный шарф, не переставая морщить лоб.?— Не вижу радости в глазах,?— выжидающе требует Джесси и берёт холодную руку друга в свою. Мне нужно её согреть… ?— Мне холодно, какая радость? Джесси издаёт тихий смешок. Чёрный шарф Зака закрывает его нос, щёки, губы… То, что так хочется увидеть Разерфорду. Он сужает глаза и думает: Он такой забавный, особенно когда хмурится. Зак на долю секунды прекращает хмурить заснеженные брови, а его уголки губ едва дёргаются. Но и этого мгновения достаточно, чтобы Джесси заметил. Ему знакома эта мимолетная улыбка, эта морщинка между бровей, которая вновь явилась на лицо Зака, это ворчание. Джесси изучил Эбелса с макушки и до кончиков пальцев. В дни, когда Зак плохо себя чувствует (всмысле, реально, погано себя чувствует)?— его обрадуют лишь гитара и Джесси, сидящий рядом, напевающий одну из их песен. Боже, как приятно вновь пробегать пальцами по струнам; вспоминать уже знакомые слова песен; глядеть в глаза Джесси. Такие дни спасают Зака от мерзкого осадка, который весь день сопровождает, не пропускает ни одной хорошей мысли, как-будто мрачные тучи упорно стараются не пропускать солнечный луч сквозь себя. А в такие дни, когда Зак мёрзнет, хмурится и нервно что-то бормочет, пуская густые клубы пара; когда Джесси пытается согреть его оледеневшие руки в своих ладонях; когда Рождество вот вот наступит, но Зак не чувствует никакого волшебного предвкушения?— в такие дни, не кто иной, как Джесси, не может подарить тот огонёк, вселив в него тепло и заботу… Эбелс, ну давай, улыбнись, улыбнись ещё раз. И он улыбается. Улыбается так широко, как умеет, что делает его самым милым парнем… Он крепче сжимает руку Джесси, а тот думает: Я готов отдать всё, чтобы снова и снова видеть тебя радостным.