Winter evening. Jack Grazer (1/1) (1/1)
Трель дверного звонка в десятом часу вечера удивляет тебя ровно до того момента, когда ты открываешь дверь, потому что на пороге твой лучший друг.- Привет, - Джек пытается улыбнуться, но выходит гримаса, - Извини, что так поздно.Миниатюрный носик покраснел, на темных ресницах осел иней, юноша то и дело шмыгает и смотрит в глаза потерянным щеночком, так верно, так преданно, вынуждая сердце обливаться кровью.- Ты не впустишь меня ненадолго? Я совсем чуть-чуть посижу, пережду и сразу уйду... - вместо ответа ты хватаешь его за руку, втаскивая в прихожую, и захлопываешь дверь. Тебе даже спрашивать ничего не нужно, чтобы понять, но Грейзер все равно рассказывает, пока ты помогаешь ему стянуть с плеч черную парку и наспех обмотанный вокруг шеи шерстяной шарф. Напоминаешь ему, как пройти на кухню, и бежишь заваривать чай с медом, дабы хоть как-то предотвратить его возможную простуду. Мать Джека никогда не отличалась особой заботливостью: пока ты и все более или менее знакомые вам дети купались в родительской опеке, на него махали рукой. Ее так же нельзя было назвать любящей: в то время, как другие нежились в лучах родительского тепла, он получал только безразличие. Зато наказывать она любила и делала это много чаще, чем было нужно: за любую маленькую оплошность, за каждую неудачу в школе или, по ее мнению, не к месту вставленное словечко мальчик получал подзатыльники и тонны оскорблений и упреков. Но все стало хуже с появлением отчима, грешащего злоупотреблением алкоголя. Мать тоже стала пить. С этого момента жизнь Грейзера окончательно превратилась в ад. - Твои родители не будут против? - тихонько интересуется юноша, удобно устраиваясь за столом.- Ну что ты, нет, конечно. Они всегда счастливы тебя видеть, - отвечаешь ты, колдуя у плиты. Здесь, в светлой кухне дома твоей семьи, окруженный заботой и ароматом свежего чая, Джек впервые за долгое время чувствует себя защищенным. Твой пухлый рыжий кот вспрыгивает ему на колени, трется о живот и умиротворенно мурчит. Успокаивает.- Он по тебе скучал, - комментируешь ты, ставя перед парнем горячий напиток и блюдо с приличным куском яблочного пирога, - Ты давно не заходил.- Знаю, - он грустно улыбается, обхватывая ладонями кружку, - Не хотел лишний раз обременять тебя.Мать всегда только об этом ему и твердит, "ты меня обременяешь", "ты моя обуза", "ты - крест, который мне приходится нести". Ты чувствуешь, как к горлу подкатывают слезы, и поднимаешь глаза к потолку, стараясь справиться с наваждением.- Джеки, ну что за ерунду ты городишь, а?Тебе не в тягость совсем ни он, ни его присутствие. Тебе так нравится быть для него спасением, убежищем, успокоением, так нравится оберегать его и окружать заботой, которую не в состоянии дать его собственная родительница. Будь твоя воля, ты бы уже давно поселила его у себя, держала бы рядом, но, вопреки детским желаниям, все не так просто.- Почему ты все еще не заявил на нее? Ты же можешь заявить на нее, ты можешь заявить на них обоих...- Да, могу. И что тогда, Т/И? - его взгляд такой тяжелый и усталый, слишком усталый для четырнадцатилетнего подростка, - Что тогда? Они отправят меня в детский дом? К престарелой немощной бабушке, которая живет в другом штате? Что?Тебе нечего на это ответить и ты утыкаешься взглядом в собственные руки, напряженно сцепленные в замок.- К тому же... я не могу так. Какой бы дерьмовой матерью она не была, она все еще ею остается. Я пытался возненавидеть ее, пытался ее презирать, но я не смог. Я все еще ее люблю.Между вами повисает тишина, нарушаемая только воем ветра на улице и кошачьим тарахтением. Ты смотришь на Джека, а Джек наблюдает за метелью за окном, временами отпивая из кружки. Джек думает о том, как кристально чист кружащий на ветру снег, а ты о том, как кристально чисто его хрупкое любящее сердце. Не сдерживаешься, все же пуская слезу, но парень, к счастью, слишком увлечен бушующей непогодой.- Хотя бы пообещай, что Рождество проведешь у нас. - Но...- Ничего не хочу слышать.- Ну хорошо, хорошо. Я обещаю.- И на ночь сегодня останься, я переживаю, как бы ты не заболел...Пожалуйста, не заболей, Джеки. Не заболей горем. Не дай им уничтожить себя, не дай им искалечить твою душу. Пожалуйста, Джеки.В этот зимний вечер вы оба молитесь: Джек молится о счастье для мира, а ты - о счастье для Джека.