secrets I died for (1/1)
when you feel my heatlook into my eyesIt's where my demons hidedon't get too closeIt's dark insideimagine dragons - demonsДженни просыпается в мягкой постели, вытягивая руки и широко зевая. Она чувствует себя отдохнувшей, только легкая головная боль напоминает о вчерашней попойке. Секундная заминка, и на девушку обрушивается целый шквал воспоминаний о вчерашнем вечере: вот она разговаривает с Чонином на балконе его дома; вот ругается с Лалисой, а потом признается ей в своей страшной тайне; вот пьет текилу на баре клуба Ким Сухо. Она вспоминает также лицо Хосока, и как что-то эмоционально ему говорит, но сам предмет разговора, как не силится, вспомнить не может. Девушка резко садится на кровати, оглядывая комнату - и с ужасом осознает, что это не ее дом. Минималистичный интерьер спальни, что буквально ослепляет ее своей белизной, хорошо ей знаком. Она коротала здесь не одну ночь, в своей, казалось бы, прошлой жизни. Дженни вслушивается в звуки, доносящиеся из ванной: затихает шум воды, кто-то весело напевает, а после на пороге показывается Чон Хосок - как всегда с ослепительной улыбкой на устах.- Доброе утро, птичка, - парень замечает, что девушка смотрит на него, закусив губу. Она подтягивает одеяло до уровня глаз, быстро бросая взгляд на свое тело - на ней свободная мужская рубашка. - Что ты прячешь? - Хосок откровенно веселится, видя, как она сконфужена. - Я чего-то еще там не видел? - он откровенно забавляется.- Черт, - шипит Дженни, - я опять напилась до невменяемого состояния.- Это еще мягко сказано, - смеется парень, укладываясь рядом с ней и подпирая голову рукой. - Выспалась?- Да, - она кивает, - чувствую себя хорошо. Хо, - она смущенно косится на него, - как я оказалась у тебя? Я помню, что мы разговаривали на баре, но дальше - пустота.- О, птичка, - Хосок соблазнительно улыбается, - так ты ничего не помнишь? Я ведь почти забыл, что тебе свойственны провалы в памяти после пьянок. Ты вчера была такой страстной, - он игриво закусывает губу и Дженни стонет, закрывая лицо ладонями.- Переспать с бывшим, - бурчит она. - Молодец, Дженни Ким.Хосок снова переворачивается, укладываясь в этот раз на спину и закидывая руки под голову. С этой девчонкой не соскучишься.- Расслабься, Джен, - он снова смеется, - вчера ты оставила меня ни с чем. Отрубилась через пять минут после того, как рухнула на кровать.- Но почему я в твоей рубашке? - она снова заглядывает под одеяло, качая головой.- Ты сама разделась догола, - он снова хохочет. - Я и одел тебя, чтобы ты не спала голой. Даже умудрился стереть косметику с твоего лица. Хорошо, что ты почти не красишься.- Понятно, - она снова роняет лицо в ладони. - Спасибо, Хо, - она неловко улыбается, легонько ударяя парня в плечо. - И извини, что доставила проблем. А это, - она дотрагивается до волос, заплетенных в две косы, - что такое?- Мне было скучно, - он отвечает так спокойно, словно плетение кос для него - повседневная обыденность, - и я решил сделать тебе прическу, - она только фыркает, выбираясь из постели, попутно стягивая с постели покрывало, чтобы обмотаться в него, но он хватает ткань, удерживая тем самым девушку. - Куда ты собралась?- Домой, - безхитростно отвечает она. - У меня после обеда съемка.- Ты все еще продолжаешь заниматься этим дерьмом? - он тянется за телефоном, лежащим на прикроватной тумбочке.- Да, а что в этом такого? - удивленно вопрошает она.- Тебе же не нравилось никогда, - он принимается что-то энергично печатать. - Перестань, Хосок, - она вырывает из его рук одеяло, поднимаясь с постели. - Что перестать? - он спокойно смотрит на нее, ожидая ответа.- Перестань выдавать факт за фактом обо мне, - она собирает свои вещи, чтобы одеться, - о которых я никогда не говорила вслух. Это заставляет меня смотреть на тебя иначе.- Ты же помнишь наше правило - никакой любви? - он улыбается, наблюдая за ней.- Можешь даже не мечтать, что я влюблюсь в тебя, - вредничает она, натягивая платье. - Ладно, я пойду.- Подожди, - он садится, - я отправлю тебе фото, посмотри потом.- Что за фото? - она настораживается, замирая на пороге его комнаты.- Я сфотографировал тебя, пока ты спала. Ты же каждый год в мае выкладываешь фото спящей себя, мне почему-то пришло это в голову, и я снял фото. Ты на нем очень красивая, - ее телефон пищит, оповещая о новом сообщении. - Можешь загрузить его.- Хорошо, - она отворачивается, - посмотрю в такси.- Так ты мне расскажешь, почему каждый год постишь это? - бросает ей вслед парень. - Да, - она снова оборачивается, и ему не нравится, каким безэмоциональным выглядит ее лицо, - я умерла в этот день, - она вдруг улыбается. - Пока, Хо!- Очень смешно, - шепчет парень, возвращаясь к заметкам на телефоне.Он с каким-то остервением впечатывает слова, дополняя несколько строк, что успел сочинить во время разговора с бывшей девушкой: Убей меня нежно,Закрой глаза своей рукой,Так или иначе, я не буду сопротивляться,Я даже бежать не могу,Ведь ты такая сладкая,Слишком сладкая,Словно мёд.***Лалиса открывает дверь родного дома, словно воровка: она старается делать все бесшумно, хотя уверена, что все домочадцы уже проснулись. Путь в ее комнату лежит через холл - там ее и ожидает в полном составе все семейство Ким-Манобан. Девушка запахивает плотнее на груди пиджак Тэхёна, неуверенно приближаясь к центру помещения. Ей не нужно задавать вопросов - один короткий взгляд матери, брошенный на дочь, служит ей ответом на них. Лиса усаживается в кресло, уверенно поднимая подбородок, и произносит:- Как я понимаю, вы хотите поговорить о том, где я была ночью, - нестерпимо хочется пить, но к графину с водой на кофейном столике она не прикоснется, пока не закончит этот мучительный пока еще не диалог.- Отлично, Лиса, - растерянно произносит отчим, - начало, как я вижу, уже положено. Так где же ты была, милая?Брат пристально смотрит на нее, пока никто не видит, и делает "страшные глаза" - этому приему его научила в прошлом году Дженни. Так Намджун дает ей понять, что сделал все, что в его силах, чтобы прикрыть ее. Она ободряюще кивает ему и смотрит на отчима, избегая взгляда матери.- Я была на дне рождения друга, - она виновато улыбается. - Черное платье, как я понимаю, ты оставила там же? - мать произносит эти слова спокойно, перелистывая страницы модного глянца и мельком смотря на дочь.- Я заберу его позже, - кратко отвечает девушка - Пролила на него сок, и сестра друга одолжила мне платье.- А перегар тоже от сока? - все с таким же скучающим видом произносит мать девушки.Лиса ненавидит эту черту матери - сохранять лицо в любых ситуациях. Она бы предпочла, чтобы родительница кричала сейчас на нее, отчитывая за то, что несовершеннолетняя дочь нарушила комендантский час, придя домой утром. Но нет - Лалисе всегда было разрешено воспитывать себя самостоятельно.- Я пила шампанское, - девушка не врет - ничего крепче она, ни дома у Чонина, ни в клубе не пила. - Мне нельзя?- Можно, - мать наконец смотрит прямо на нее, откладывая журнал в сторону. - Милый, завтракайте без нас. Нам с Лалисой нужно посекретничать, - она нежно касается руки мужа. - Милая, ты не против, если мы пойдем к тебе? Не хочу отвлекать тебя от подготовки к началу дня.- Конечно, - Лалиса встает, и пиджак распахивается, представляя взору матери довольно фривольное серебристое платье. - Красивое, - улыбается мать. - D&G?- Versace, - лаконично отвечает Лалиса, поднимаясь в свою комнату. - О чем ты хотела поговорить, что не захотела делать этого при папе? - как только мать прикрывает дверь ее комнаты, девушка озвучивает интересующий ее вопрос.- У тебя появился ухажер? - госпожа Манобан скользит пальцами по узорчатой ткани пиджака, лежащего на кровати.- Парень, - Лиса отвечает на ходу, готовя одежду, чтобы отправиться в душ. Она чувствует, как ее волосы пропитались запахом клуба.- Расскажешь мне о нем? - мать девушки внимательно оглядывает комнату дочери, словно оказалась здесь впервые.- Мы еще недостаточно долго вместе, чтобы я спешила загружать твою голову этой информацией, - Лалиса поворачивается, сжимая в руках домашний костюм.- И когда ты познакомишь нас? - улыбается мать девушки. - У алтаря?- Ма-ам, - сконфуженно тянет девушка, - не торопи меня, мы начали встречаться только вчера.- Но ты ничем не делишься со мной, Пранприя, - с едва уловимыми в голосе нотками грусти произносит госпожа Манобан. Она размышляет сейчас о том, когда ее маленькая девочка успела вырасти, превратившись в эту уверенную в себе красавицу. - Мама, пожалуйста, - Лиса вздыхает, - Я же просила не называть меня так.- Но почему, милая? - она внезапно морщит лицо, словно испытывает сильную душевную муку. - Почему я о тебе ничего не знаю? Я и не думаю учить тебя жизни, мне все равно, во сколько ты пришла домой, потому что доверяю тебе, и самое главное - ты здорова и невредима, но разве я не имею права хоть что-то знать о том, как ты живешь? Почему ты отказалась от своего старого имени, сменив его на второе? Почему уехала в Гонконг, бросив школу искусств в Киото? Почему ты больше не занимаешься танцами, хотя раньше жизни без них не смыслила? Почему ты так редко смеешься? Я имею ввиду настоящий смех, не тот, который уместен в светской беседе. Почему ты так торопишься вырасти, куда ты дела того ребенка, который смотрел на мир полными восторга глазами? - женщина обессиленно садится на кровать, вопрощающе взирая на дочь, что смотрит на мать словно сквозь непроницаемую маску. - Мам, - наконец произносит Лалиса, - я скажу только одно: Пранприя Манобан осталась в Киото - жалкий изгой, - мать девушки вздрагивает, шокированно взирая на дочь. - А сейчас я - Лалиса Манобан. У меня все такая же блестящая успеваемость, почти, - она улыбается, - отсутствуют вредные привычки, есть верные друзья, любящая семья, ко мне хорошо относятся люди, но, - она сглатывает, - я больше не люблю танцы. Они делают меня слабой. И я оставила их в прошлом. Я больше не боюсь одиночества. Больше не боюсь холодного отношения, теперь это я - та, кто смотрит на людей с полным безразличием. Мне больше не хочется бежать навстречу миру с распростертыми объятиями - я держу его на расстоянии вытянутой руки, подпуская лишь близких. А танцы, - она вдруг смотрит вниз, на свои ноги, - танцы для свободных людей. Для открытых. Я не такая больше, мама. Та девочка умерла, - она разворачивается, уходя в ванную, оставляя мать наедине с ее мыслями.Женщина выходит из комнаты, набирая номер младшего брата - разница во времени между Сеулом и Гонконгом составляет всего час, а брат всегда был жаворонком.- Пэм, - брат отвечает уже после второго гудка, - привет! Чем обязан столь раннему звонку? Ты же ненавидишь рано просыпаться, - он смеется. - Я проснулась среди ночи, Никки, - без вступления начинает сестра. - Мне приснилось, что Прия бежит из дома в ночи, собрав чемоданы. Забыла, что она ушла на празднование дня рождения друга. Я вдруг ощутила такую потерю, будто родная дочь мечтает поскорее покинуть меня. И знаешь, я ведь это заслужила. Все время гналась за деньгами, расширяла без остановки географию своего бизнеса, радовалась только новой удачно проведенной сделке. Забыла, что в какой-то момент начала это все, чтобы поставить дочь на ноги. А когда Соджун остановил меня, я вдруг оглянулась по сторонам и поняла, что проморгала жизнь единственного ребенка. Почему она бросила танцы, Ник? - брат, все это время молча слушающий сестру, лишь вздыхает.- У нее была травма, Пэм. Она не может заниматься танцами профессионально - от длительных нагрузок начинаются нестерпимые боли. Я не знаю всей истории, но что-то случилось в Киото, после чего она закрылась.- Почему я ничего не знала об этом случае? - мать девушки прикрывает глаза.- Ты была тогда в Бангкоке, отсутствовала около четырех месяцев дома, - голос брата звучит мрачно, - она просила ничего не говорить тебе. Я много разговаривал с ней, ходил в школу, но так ничего и не выяснил. А потом Мэй сказала, что больше не выдержит отношений на расстоянии и я срочно уехал. Дальше ты знаешь, - он замолкает. - Понятно, Никкун, - женщина тяжело опирается о перила, словно силы вдруг покинули ее. - Спасибо, что всегда был рядом с ней, особенно в те моменты, когда этого не делала я.