Глава IV. (2/2)

Его взгляд скользнул от глаз Эвена к его слегка потрескавшимся губам, и он почувствовал внезапное и непреодолимое желание поцеловать его снова. Еще разок для вида, напоследок, и тогда, возможно, он сможет жить дальше. Сумеет забыть, каково это – быть в объятиях Эвена, в безопасности и под защитой. И хотя Исак понимал, что поступает несправедливо, не давая Эвену даже возможности ответить отказом, он отчаянно рванул вперед и накрыл губы Эвена своими.

Эвен издал тихий удивленный звук, и хотя не оттолкнул его, на поцелуй не ответил. Однако все же сжал бедра Исака так крепко, будто никогда не хотел отпускать. Но даже несмотря на это, он оставался просто пассивным участником, и это так разозлило Исака, что он почти сразу же отстранился.– Исак, – Эвен предупреждающе схватил его за запястье, чтобы не дать сбежать. – Ты пьян.Исак закатил глаза.– И что ты собираешься делать? Пойдешь, пожалуешься Сане?

– Что? – растерянно переспросил Эвен. – Нет, меня не это волнует, я просто имею в виду—Исак не расслышал остальную часть предложения, потому что при звуке голоса Эвена у него все неприятно сжалось в желудке. Блять. Что он только что сделал? Его мозг с каждой секундой становился все более расплывчатым, а мысли отказывались выстраиваться в единую целостную цепочку. Ему нужно выбраться наружу.

Он выбежал из клуба, зажав рот рукой, и как только добрался до травы снаружи, его тело наконец-то решило, что с него хватит. Судорожно вздохнув, Исак выплеснул содержимое желудка на тротуар, и даже рука Эвена на его плече не помогла почувствовать себя лучше. Он стряхнул ее и помолился, мечтая поскорее оказаться в постели и предаться забвению.* * *Дорога в отель прошла как в тумане. Пока Эвен вел арендованную машину, лицо Исака пылало, поэтому он уткнулся в окно, пытаясь хоть как-то охладить горящие щеки. Однако оказалось, что трясущееся стекло машины – не лучшее лекарство от тошноты. Он оторвался от окна и в конце концов смог задремать, используя свой ремень безопасности в качестве подушки. Ему снилось, что Эвен убирал с его лба мокрые от пота волосы, пока он спал.

В следующее мгновение Эвен уже отстегивал ремень безопасности и пытался вытащить его из машины. Исак отмахнулся от него, но когда попытался встать сам, то понял, что без поддержки не сможет. К счастью, Эвен был рядом, готовый поймать его в любой момент.

– Знаешь что? – спросил Исак, когда Эвен буквально нес его на себе. Они вошли в здание, и Исак намеренно выдержал такую длинную паузу, которая, несомненно, предшествовала эпическому завершению в духе шекспировской пьесы: – Ты – гребаный отстой.Эвен усмехнулся.– Да, я знаю. Давай. Еще несколько шагов.Они подошли к лифту и Эвен не без труда нажал кнопку второго этажа, балансируя на одной ноге и удерживая большую часть веса Исака. Исак в очередной раз попытался вывернуться из его объятий и сесть на пол, но Эвен не позволил.– Нет, нельзя, – сказал он строго. – Если ты упадешь, я не смогу поднять тебя обратно.

Исак недовольно проворчал.– Ты меня чертовски бесишь, – произнес он на выдохе. – Иногда я тебя ненавижу. Ненавижу за то, что ненавижу, потому что когда-то я любил тебя, знаешь? Какого хрена с нами случилось, Эвен? – он поднял голову, ища ответы на свои вопросы, но Эвен только нахмурился, отказываясь что-либо говорить.Лифт зазвенел и, прежде чем Исак успел как следует разозлиться, Эвен снова повел его по коридору, таща за собой, и вытаскивая на ходу ключ из кармана. Только когда они оказались, наконец, в номере за надежно запертой дверью, Исаку позволили рухнуть на пол.– Сейчас пойдешь принимать душ, – сказал Эвен как ни в чем не бывало. – От тебя отвратительно пахнет, и я не позволю тебе лечь в постель в таком виде.

Он бросил ключи на столик и пошел в ванную, чтобы включить душ. Исак со своего места на полу видел, как Эвен проверяет температуру воды, и, решив не быть подобно какой-то девице в беде, заставил себя встать и присоединиться к нему в ванной. Голова немного кружилась, но уже не так сильно, как в клубе, поэтому он аккуратно примостился на унитазе, как только добрался до него.

– Ты как? – спросил Эвен, глядя на него через плечо. – Надеюсь, не утонешь, если я оставлю тебя здесь одного?Исак отмахнулся и подтянул колени к груди, пытаясь заслониться от резких флуоресцентных ламп над ними.Как только вода нагрелась, Эвен помог Исаку снять ботинки и расстегнуть джинсы, все остальное Исак уже сделал сам. Затем он выгнал Эвена из ванной и залез в душ, позволив воде очистить его от этой ужасной ночи. Однако чем больше он стоял под горячими струями, тем больше понимал, что вода усыпляет его, поэтому, приготовившись к шоку, которое испытает его тело, он резко рванул ручку, чтобы облить себя холодной водой. Это было не очень весело, зато гораздо эффективнее.

Быстро умывшись, он вышел из душевой, чувствуя себя более бодрым, чем когда-либо за последние несколько дней. Он насухо вытерся полотенцем, переоделся в пижаму, которую Эвен заботливо приготовил для него, и вернулся в спальню, боясь того, что может там обнаружить.

Эвен лежал на кровати, на коленях у него покоилась раскрытая книга, и напряжение повисло в воздухе между ними. Мозг Исака все еще работал медленно и несколько заторможено, но в мыслях больше не было алкогольного дурмана. Он вспомнил все то, что наговорил Эвену в лифте, вспомнил, как вел себя в клубе, и ему не хотелось оставлять все так, как оно есть. Он хотел ответы, которые Эвен отказывался давать ему все это время. Хотел знать, что, черт возьми, с ними случилось, почему дыра в его сердце с каждым днем становится все больше. Он боялся, что скоро она может стать настолько огромной, что никто не сможет заполнить ее, никогда.Так что, с сердцем, застрявшем где-то в горле, он замер возле кровати и приготовился начать разговор, который должен был состояться год назад. Без драк, без обвинений. Только бы извиниться.– Я сожалею о Микаэле, – сказал он, и его слова прозвучали также громко, как и выстрелы в том заброшенном доме, потому что Эвен вздрогнул, будто Исак выстрелил в него. – Я бы поменялся с ним местами, если бы мог. Я бы вернул его тебе.

– Исак, – начал Эвен, выпрямляясь на кровати и откладывая книгу в сторону. – Это не то, что я—– Нет. Просто выслушай меня, или я больше не вынесу, – Исак прервал его, избегая встречаться с ним взглядом. Эвен сглотнул, его глаза расширились, словно он боялся того, что последует дальше, того, что Исак мог сказать. Но он сделал, как его попросили, и послушно откинулся назад, чтобы выслушать. – Я понимаю, тебе нужно кого-то винить, и я счастлив быть этим человеком, если тебе от этого хоть немного легче, но я не собираюсь извиняться за то, что спас твою жизнь. Микаэль был уже мертв или...я не знаю, – пробормотал он, начиная сомневаться во всем под пристальным взглядом Эвена. – Если нет, то все слишком далеко зашло, мы бы его не спасли. Я принял решение, и я знаю, что ты считаешь меня просто каким-то тупым ребенком, который ни черта не понимает, но я понимаю. Потому что в ту же самую ночь, когда ты потерял своего лучшего друга, я потерял своего. И я знаю, что это не то же самое – я и не пытаюсь сказать, что это так, – но мне все равно больно. Так чертовски больно. Микаэль ушел, и ты оплакиваешь его, я принимаю это, но ты все еще здесь, жив и рядом, и невозможность поговорить с тобой убивает меня.

Эвен выглядел таким разбитым, каким Исак не видел его с тех пор, как тот истекал кровью на полу заброшенной лачуги, и больше всего на свете ему хотелось перестать говорить – прекратить делать ему больно, – потому что это выражение на его лице было частью худшего дня в жизни Исака. Но он еще не закончил. Ему все еще было что сказать.

Он позволил гневу и разочарованию просочиться из своего голоса, и когда заговорил снова, что-то в нем умоляло ту часть Эвена, которая когда-то тоже любила его:– Ты хоть представляешь, как это было больно – явиться в больницу, все еще в крови, и услышать, что ты не хочешь меня видеть? Я даже не знал, жив ли ты, Эвен, я только что убил человека. Я... – его голос сорвался, и Исак покачал головой, собираясь с мыслями. – Я был словно в свободном падении. И я надеялся, что ты меня поймаешь, но тебя не было. Так что, черт возьми, что бы я ни сделал, мне очень жаль. Я не знаю, может ли все когда-нибудь снова стать нормальным для нас, но я бы согласился на что угодно, даже на равнодушие, только не на эту открытую вражду.Эвен ничего не ответил, просто смотрел на него, открыв рот от шока. Он все еще полусидел-полулежал на кровати, в тот время как Исак стоял перед ней, и это было так странно, что Исак решил прервать зрительный контакт впервые с тех пор, как вышел из ванной, и бросил свою испачканную алкоголем и рвотой одежду на чемодан, а затем присел на краешек постели, достаточно далеко, чтобы не посягать на личное пространство Эвена.

– Я не хочу быть равнодушным, – сказал Эвен, как только он устроился, и на секунду Исаку даже показалось, что он на самом деле выступает за открытую вражду, но затем Эвен чуть подвинулся и положил свою ладонь на руку Исака, коснувшись его по собственной воле впервые за весь год.

Исак вздрогнул и почувствовал, как к горлу подступает комок. Он и не подозревал, насколько изголодался по настоящим прикосновениям, как отчаянно нуждался в любви, не предписанной фиктивным браком.

– Микаэль ушел, – тихо продолжил Эвен. – Ты – все, что у меня осталось. Я мечтаю, чтобы все вернулось на круги своя, я просто не знаю, как это сделать. Не после всего того дерьма, через которое я заставил тебя пройти.

Исак заглянул ему в глаза и увидел, что они блестят от непролитых слез. Он проглотил свои собственные эмоции, но не смог найти в себе силы заговорить, поэтому просто наклонился к Эвену, давая ему понять, что он слушает.

– Ты ни в чем не виноват, Исак, – твердо сказал Эвен, сжимая его руку для большей убедительности. – Я никогда не винил тебя в этом. Вначале я даже не злился, мне было стыдно. Вот почему я попросил не впускать тебя в больничную палату – так я наказывал себя. Ты был единственным, кто мог заставить меня почувствовать себя лучше, но я не заслуживал этого. Я облажался, и это стоило мне двух лучших вещей в моей жизни. В том смысле, что... блять. Микаэль мог бы быть еще жив, если бы я не был таким—– Эвен, Микаэль уже был мертв, когда мы туда добрались, – едва слышно произнес Исак. – Никто из нас ничего не мог сделать.

Эвен начал яростно качать головой задолго до того, как Исак закончил говорить, и опустил глаза, будто ему действительно было слишком стыдно даже вспоминать события той ночи.

– Он был жив, – сказал он в конце концов, не глядя ему в глаза.

Ладонь, покрывающая руку Исака, исчезла. Эвен словно наказывал себя снова и снова, но на этот раз Исак не дал ему это сделать. Он полностью забрался на кровать, отодвинул подушки, чтобы сесть рядом с Эвеном и опустил руку на его колено, пытаясь придать ему сил.

Черт, он должен был сделать это еще несколько месяцев назад.

– Он не был мертв, – повторил Эвен хрипло и так уверенно, что Исаку ничего не оставалось, кроме того, как поверить ему. – Он все еще был в сознании, когда меня подстрелили, и я видел выражение его лица, когда начал истекать кровью, видел, как он чертовски боялся, что я умру прямо там, рядом с ним, и это то, что не дает мне спать по ночам. Тот факт, что он умер, беспокоясь обо мне. Что я не смог принести ему покой в его последние минуты.Он замолчал, и по его щеке скатилась одинокая слеза, которую он тут же со злостью вытер.– Боже, я должен был просто подождать тебя, – выдохнул он, и было ясно, что он много думал об этом. – Если бы я следовал этому гребаному протоколу, а не играл в супергероя, возможно, он был бы еще жив. Я успел бы добраться до него, остановить кровотечение. По крайней мере, я мог бы, черт возьми, взять его за руку. Никто не заслуживает смерти в одиночестве на грязном полу в наркопритоне, тем более – он. Твою мать.

Ему пришлось снова взять паузу, и его слезы начали падать прямо на простыни.– Эвен, все нормально, – сказалИсак. – Нам не нужно снова бередить эти раны.

– Нет, я знаю, – Эвен вытер глаза рукой. – Просто... Это я должен извиняться. Я был чертовски безрассудным, и больше всего меня пугает то, что мое безрассудство могло стоить тебе жизни. Мне иногда это даже сниться, знаешь? Ты лежишь там, мертвый, на полу рядом с Микаэлем. Это бы уничтожило меня.

– Эвен, – прошептал Исак, протягивая руку, чтобы взять его за обе ладони. – Все в порядке.

– Нет. Не в порядке. И мне очень жаль. За то, что не послушал тебя, за то, что поставил в такое положение, когда тебе пришлось застрелить этого ублюдка. Боже, Исак, я знаю, что это единственное, чего ты всегда боялся, и меня даже не было рядом—– Эвен, – Исак перебил его, сжимая его ладони в своих. – Уже поздно, а я все еще немного пьян, и нам необязательно говорить об этом сегодня. Я просто хочу немного поспать. Мы можем сделать это?Поняв, что Эвен не собирается спорить, Исак забрался под одеяло и свернулся калачиком на боку, лицом к нему. Делить постель больше не было похоже на пытку. Теперь это успокаивало – будто они нашли, наконец, дорогу домой после долгих скитаний.

Эвен выключил свет и повторил его позу, не сводя с него глаз.– Спокойной ночи, – сказал Исак, но ему показалось, что он вложил в эти слова что-то еще. Это было извинение и согласие одновременно –обещание, что утром все будет лучше.– Спокойной ночи, – повторил Эвен, и продолжал смотреть на Исака так, словно в нем было что-то настолько завораживающее, что он не мог отвести взгляд. Он все еще смотрел, когда глаза Исака начали закрываться, и когда Исак наконец заснул, ему снова приснилось ощущение пальцев Эвена, пробегающих по его волосам, и тихий шепот у самого уха:– Прости.