И только ей доверяю я (1/1)

Штрудель?— И снова седая ночь Казалось бы, только прилетели, только вернулись, нужно пройти хоть какую-то акклиматизацию, в конце концов элементарно разобрать чемоданы, но она оставляет всё буквально в прихожей и уходит собираться на официальное торжество в честь звезды Мишлен. Не только выпивка, но и деньги Нагиева в этот вечер будут литься рекой, потому что Димка доволен, Димка уже видит, как ему предстоит грести деньги лопатой, благодаря пиару.Камер будет тоже немерено, это понятно, но Марина Олеговна выпросила у мамы ещё один день отсрочки и уже ушла собираться на крупное торжество на Спиридоновке. Мама Ира хотела видеть их уже завтра, красивых и загорелых, но аргументом послужило, что хочется просто выдохнуть и вытереть пыль в доме, которой накопилось за их отсутствие на палец.Пыль, к слову, она собралась вытирать в губной помаде и с подкрашенными ресницами. А с Виктором Петровичем они уже месяцев девять, наверное, книжки читают.—?Пироженку мне привезёшь в коробочке. —?Маме успела только голову повернуть, а Маша в пижаме с котиком уже равнодушно ушла с одеялом на первый этаж, чтобы смотреть вторую часть Шрека, уж больно ей нравится как поёт фея-крёстная. Это на ребёнка так её духи после заката солнца влияют.Ребёнок уже даже не спрашивал, куда это она и когда вернётся, сейчас её интересовал только Шрек и пирожное. Ещё чуть-чуть, и Марина начнёт считать себя ужасной матерью.Она привыкла, что ?Claude Monet? был тихим местом, с приглушённым светом, с достаточный количеством свободного пространства?— можно было без проблем выбрать себе столик, чтобы тебя никто не видел, и перед тобой никто не мелькал. Но сегодня Марина Олеговна, кажется, ошиблась адресом.Шум, гам, какая-то неклассическая музыка, слишком много смеха, слишком светло, как будто белый день на дворе, а пройти, хотя бы к барной стойке, не то чтобы к столику?— нереально. И камеры, люди добрые, сколько тут камер, вспышек и журналистов. Марина неосознанно поморщилась и, чуть не наступив на кожаные туфли какому-то мужчине, стала уверенно, но неспеша продвигаться к бару. Ей ведь только пирожное нужно, всё остальное лирика.Но не судьба. Поймали ироды. Когда в стакане был ананасовый сок, когда губы невольно сжались от того, что, кажется, она зря приехала, послышалась просьба об интервью. Она знала этот тон, и он не терпит отказа. Пришлось, а куда деваться? Пришлось блистать своими скромными познаниями о французской кухне, важности звезды Мишлен, даже заикнуться о пирожном, которое Маша так любит. Хорошо, что фотографировать не полезли, потому что как раз сам шеф-повар, герой нашего времени, соизволил выйти в люди.Стоит ли говорить о том, что женщина всё-таки сохранила одну из тех фотографий, которые были на том сайте? Просто взяла и сохранила к себе на планшет, всё. Стоит ли говорить о том, что она млеет от этого отстранённого взгляда на всех и вся и от рук, которые он держит у себя за спиной? Да был бы рядом тот рыжий, как Антошка, журналюга, он бы точно всё понял, но Марине Олеговне просто повезло.Краем уха она услышала, что кому-то надо сходить к машине за объективом, кто-то закашлялся, кто-то рассмеялся, кто-то перебрал с вином, но ей вдруг стало плевать абсолютно на всех.Женщина поджала губы и почувствовала, что на них не осталось помады, которую она так тщательно наносила по контуру, пока Маша укладывалась под большое одеяло на диване в гостинной под заставку ?DreamWorks?. Во всём виновата сырная нарезка и ананасовый сок, но ей плевать, потому что Витя смотрит прямо на неё, не обращая никакого внимания на толпу, которая собралась в его честь. Не обращает внимания и даже не раздражается, а просто смотрит только на неё.Это длилось меньше минуты. Виктор Петрович не выдержал и, развернувшись, скрылся за дверью на кухне. Это был знак, Марина это знала. Как хорошо, что тут нет никого из её знакомых, с которыми надо попрощаться перед уходом. Женщина может себе позволить просто взять и уйти, потому что её уже ждут на заднем дворе.Возле служебного входа была своеобразная лавочка, как-то он ей рассказал, что на ней очень удобно спать и встречать рассвет. Марина Олеговна, конечно, засмеялась, но прекрасно знала, что он не шутит. Она знала, что Баринов бьёт тонны посуды, знала, что может запустить в какого-то несчастного качаном капусты, знала, как он ненавидит снобов, а ещё больше глупых людей. Марина всё это прекрасно знала, но почему-то её это не отталкивало. И куда только подевались её мозги, что так тянет к импульсивному и жестокому мужчине? Вместо того, чтобы держаться подальше от такого опасного типа, она слушает его недовольства по телефону и спокойным голосом пытается отговорить его от увольнения всей команды. А была бы звезда, если бы она не взяла трубку в понедельник утром? Вряд ли. Марина Олеговна расхлёбывала кашу, которую заварил Нагиев своим рвением поскорее получить пиар. Ей было не всё равно. Она прекрасно его понимала, потому что сама очень часто была готова пойти на убийство, да только непонятно, что потом делать с трупом. Женщина тоже могла рассердиться из-за того, что кто-то делает что-то совершенно не так, как нужно, но позволить себе бросаться реквизитом она не могла, потому что надо кормить и содержать семью. Да, она его понимала, как никто другой, но убеждать, а главное просто слушать умела всё-таки лучше всех.Задний двор освещала лампочка над служебным входом, сколько машин было здесь припарковано?— сосчитать было трудно, потому что не видно, но чтобы рассмотреть её лицо?— ему было достаточно.Шеф устал, весь день на ногах, спина мокрая, всем от него что-то нужно, ещё и Марина Олеговна снова уезжает на неопределённый срок в ссылку к кабачкам и сорнякам. Не было желания даже разговаривать громко, впрочем — у неё тоже, потому что в зале ресторана было слишком шумно, так что ей, наверное, хватит до послезавтра.Пока она говорила о том, что после отпуска лень даже пыль в доме протереть, Витя целовал её ладонь и с некой небрежностью перебирал её пальцы. Пусть и в зале ресторана, но людей было слишком много, поэтому он почему-то не мог позволить себе большее. Но ей приятно. Так чувственно её руки уже лет двадцать никто не целовал, хотя, может, такого и вовсе ещё не было.Пока Марина слабо улыбалась от того, что его усы щекотно трутся о её ладонь, её личный шеф-повар просил, чтобы она доставила пирожное в целости и сохранности, потому что персиковый сироп, которым было выведено слово ?Мария?, мог превратиться в неаккуратные мазки на дне коробки, и будет уже не так красиво. Из-за этих букв пришлось даже брать коробку побольше, поэтому будет обидно, если ничего не выйдет.Утром, когда Маша, довольно разглядывая небрежные линии персикового сиропа собственного имени, будет завтракать заветным пирожным из коробочки, у Марины Олеговны будет прекрасная возможность с ужасом разглядеть всё это со стороны: и как она улыбалась, и как ей целовали руки. Непонятно только, каким это чудом они не смогли поймать такого крупного мужчину в белом кителе. Видно, что кто-то держит её ладонь, склонившись над ней. Видно, что улыбается она далеко не из вежливости. Видно, что задний двор знаменитого ресторана послужил площадкой не для деловой встречи.Не прошло и восьми часов, как то, что было скрыто на тёмном дворе, осветили на всю страну на всех возможных сайтах, а к завтрашнему дню ещё и в журналах будет. Чтобы позволить себе хотя бы шумно выдохнуть, пришлось оставить Машу и выйти на крыльцо. Это конец. Она боялась этого больше всего. Столько лет ей пришлось прятаться, лишний раз не появляться на людях, чтобы её просто оставили в покое и, самое главное, не лезли к Маше, чтобы у ребёнка была обычная жизнь. Но тут появился он. Виктор Петрович Баринов. Шеф-повар со звездой Мишлен. Известный на всю страну. И всё. Хоть бери, пакуй вещи и выезжай на Камчатку.Он ей плечи целовал, руки, а она ему до одури верила. Какой идиот полезет на задний двор, когда всё самое интересное внутри? Ну какой? Что он там искал? По помойке шарился, чтобы найти что-то такое, что сможет лишить ?Claude Monet? звезды Мишлен? Или, может, брал интервью у местного бомжа и бродячей собаки? Этот идиот оказался там только по чьей-нибудь наводке, и она даже знает по чьей.Ярость девать некуда, но Маша её уже ищет. Поджав губы и на секунду зажмурив глаза, Марина медленно выдохнула. До неё окончательно дошло, что случилось; пазл сложился, картинку можно смело разрушать и складывать обратно в коробку. Стало больно. Вдруг, совершенно внезапно стало очень больно и неприятно. Она ему верила, а он вот так. Но на это нет времени, Маше не терпится выехать к бабушке. А чего она ожидала? Что человек, с которым она познакомилась на трассе действительно окажется достойной партией, которую можно будет полюбить и даже познакомить с ребёнком? Разбежалась. Интересно, сколько ему заплатили?