1 часть (1/1)

До встречи с Дорианом Грейем, Шарлотте казалось, что ей известны все грязные и порочные секреты Лондона, пропитанного жаждой к низменным наслаждениям, пьянящим разум и сердце, подобно терпкому вину багрового оттенка или одурманивающему опиуму, так стремительно вошедшему в моду. Но оказалось, что этот город куда темнее и загадочнее, более жестокий, скрытый и жуткий, тая в узких улочках свои собственные секреты.—?Вы часто посещаете подобные заведения? —?осторожно поинтересовалась Шарлотта всё же, встречаясь тут же с ним взглядом и видя мягкую улыбку на его губах.Казалось, что на каждый вопрос он отвечает плавностью жестов и этой всезнающей, немного усталой, улыбкой. Неторопливый и изменчивый, словно ноты очередной музыки, к которой он явно питал слабость, прикрывая на миг блаженно глаза и глубоко вдыхая, ощущая щекочущий ноздри аромат греха.—?Нет,?— он медленно покачал головой из стороны в сторону и улыбнулся на мгновение ей чуть шире, прежде чем коснуться большим пальцем тонкого запястья и провести ласкающе по бледно-голубой венке вверх, ощущая размеренную пульсацию.В подобных заведениях она никогда не ощущала себя некомфортно. Да и с чего бы? Она ведь шлюха. Такая же, как и эти девушки, чьи наряды показывали больше, чем скрывали. Разница скрывалась лишь в том, что она не жила в такой роскоши. До такого уровня её матери ещё далеко, пусть она и называла её нескромно всегда лучшей сводницей Лондона. Но сейчас ей выпал шанс стать частью истинной роскоши, которую познать дано единицам в этом городе.—?Вы ведь не против? —?Дориан поинтересовался вдруг вежливо, отвлекая её от мыслей и перебирая пальцами шнуровку на тугом корсете, ведя плавно линию выше и прикасаясь в итоге к нежной коже между её округлыми грудями. —?Это место Вас не смущает?Шарлотту всегда удивляли его манеры и выдержка, а ещё то, как он одним своим взглядом мог спутать мысли. Прежде контроль находился всегда в её руках. Даже когда она оказывалась прижатой к кровати, ощущая на себе вес мужчины.—?Я выросла в таких условиях,?— она перевела взгляд карих глаз на его руки, которыми он чуть ближе прижал её к себе, холодя слегка кожу шеи металлом колец, которыми были унизаны его изящные и искусные пальцы, способные отыскать самые чувствительные точки на её теле с завидной лёгкостью.Её новый покровитель в корне отличался от сэра Джорджа, с которым договор она отказалась всё же подписать, не желая больше терпеть его собственнические выходки, переходящие черту. Дориан Грей совсем другой. Он казался чересчур отстранённым, с затаённой скукой в глазах, но всё же непередаваемо прекрасным. И она не кривила душой, томно шепча ему это на ушко, прежде чем оставить влажный поцелуй на бархатистой коже его шеи. У него были такие плавные черты совсем юного лица, по которым невольно начинаешь скользить взглядом, переводя неизменно его на мягкие и нежно-розовые губы, вкус которых хочется ощутить с того мгновения, как он привычно приглушённым баритоном представляется.О таком покровителе мечтали, пожалуй, многие. Молод, хорошо воспитан, богат и очарователен. А ведь не Дориан был её целью изначально. О существовании его знать даже не знала, всерьёз намереваясь заполучить чуть менее таинственного в сравнении с ним лорда Фэллона. Вот только тому больше по душе пришлась кроткая Люси, которую он с придыханием именовал теперь всегда своей Персефоной, скорее скалясь, чем улыбаясь порочно. Ниспадающие тонкие русые прядки на лицо, будто бы давали повод, маня и вызывая в ней желание прикоснуться к бледной коже его скулы. И всё же, смотря в его глаза чуть дольше, можно было разглядеть что-то таинственное и, возможно, губительное. Но в конце концов, разве всё прекрасное не таит в себе опасность?Их знакомство ведь было просьбой, на которые Дориан не привык отвечать отказом. А у неё впервые мелко подрагивали пальцы рук от того взгляда, которым он окинул её бегло. Совсем скучающе и лениво, похлопав после ладонью рядом с собой тогда, прося присоединиться к нему на мягком диване его гостиной, где сотни взглядов с его портретов впились в её кожу тотчас же.—?Вы красивы,?— произнёс мягко Дориан, скользнув фалангами пальцев по линии скулы, прежде чем очертить большим пальцем её пухлые губы, накрашенные яркой помадой. —?А я ценю красоту.—?И что же для вас красота? Это? —?она кивком головы указала на собравшихся здесь людей, особо не заботящихся о количестве выпитого или принятой дозе опиума, которая туманила слегка и её сознание в этот миг, обостряя чувства до предела.—?Со временем всё труднее и труднее разглядеть красоту,?— сожаление едва можно было уловить в неторопливом звучании бесцветного голоса,?— Эмоции не такие яркие, а ощущения теряют свою краску, становясь совсем скудными и унылыми.Шарлотта же нахмурилась в ответ на эти слова, взглянув на него с лёгким недоумением, которое он принял широкой улыбкой. Ведь говорил будто умудрённый жизнью старик, тогда как он был едва ли старше её.—?И что же вы делаете для того, чтобы вернуть остроту? —?она вопросительно вздёрнула бровь, склонив голову пытливо чуть набок, и взглянула ему в глаза куда смелее предыдущих раз, напоминая себе кем является на самом деле.—?Пробую новое,?— Грей же пожал плечами небрежно, беря со стола ножик для фруктов, и уловил напряжение, появившееся в её теле мгновенно, сменив проблеск заманчивой строптивости и уверенности в себе.Он взглянув на неё испытующе вновь, выдержав напряжённую паузу, прежде чем провести большим пальцем по острому лезвию, рассекая бледную кожу и пуская алую кровь, которая скользнула струйкой вниз, скатываясь в ладонь и обагряя её. Его дыхание стало чуть более шумным, и Дориан Грей приблизился к ней ещё ближе, ловя губами её прерывистых вздох, говорящий о зарождающемся страхе. А затем провёл неспешно большим пальцем по её губам, добавляя цвету помады куда большую яркость, и этот жест она приняла испуганным блеском во взгляде, который он несомненно уловил.—?Не бойтесь, Шарлотта,?— прошептал он так сладко и мягко, по-прежнему смотря ей в глаза, приближаясь всё ближе и ближе к её лицу, пока наконец не скользнул языком по её губам, пробуя свою собственную кровь на вкус.Дориан Грей ни разу за эти две недели не заговорил с ней о заключении договора, не оговаривал даже сумму и правила, которые были прежде установлены для неё. Он давал самое желанное?— свободу. И Шарлотта намерена была всё же задержаться подле него как можно дольше, вцепившись изо всех сил в неожиданную удачу, пусть и имеющую за пеленой очарования нечто таинственное, заключённое в непростых пристрастиях к тому, что ей пока знать было не положено. В конце концов, её с детства учили тому, что чужие желания не должны осуждаться. Уж точно не шлюхой. И если ему нравится причинять самому себе боль, то так тому и быть.